Сватовство малоумного

Невест здесь подбирали отнюдь не только цари. Вот русская куртуазная история 1653 года. В Вознесенскую обитель пришел к одной из стариц отставной дворцовый сторож Иван Девуля и просил, чтобы она «у себя в монастыре поискала девки, которая б была летна (т. е. подходила бы по возрасту — К. М.), хотя и увечна и нага и боса, а жениха ты знаешь, зовут Фролом, Минин, малоумен». Девку-сироту, жившую в келье у одной из инокинь, нашли, но, видимо, не хотели выдавать за малоумного. Тогда сторож Девуля, желая помочь своему другу-жениху, схитрил: он объявил старице, будто царица желает выдать эту девку за своего крестового дьячка и даже хочет «наперед тое девки досмотрится». Старица отказывалась вести девушку на просмотр, говорила, что та и замуж не собирается, и платья у нее нет, но Девуля обещал, что государыня все пожалует. В назначенный день он принес приличную одежду для монастырской сиротки, и старица ее отпустила. Невесту отвели прямо в церковь и обвенчали с Фролом Мининым. «Обмануть подобным образом возможно было лишь в таком случае, — заключает историк И. Забелин, раскопавший эту историю в дворцовых архивах, — когда всем было известно, что во дворце у царицы подобные смотрины и такие сватовства — дело обычное».

Узницы монастыря

Служил монастырь и местом заточения: в нем, например, заключена была дочь Бориса Годунова Ксения, которую Лжедмитрий сделал своей наложницей. Бывало, что постригали в обители насильно, как это случилось, например, с Ириной Мстиславской, которую родственники хотели выдать замуж за царя Федора Иоанновича, разведя того с Ириной Годуновой. Но Годуновы в придворной интриге оказались сильнее, и несостоявшаяся невеста закончила свои дни в Вознесенском монастыре. Насильно постригли в Вознесенском монастыре и жену свергнутого с престола Василия Шуйского Марию Буйносову-Ростовскую. Да и Марфа Нагая жила тут до смерти в 1608 году. От более поздних времен (1797) дошло известие о заточении в монастыре помещицы Лопухиной, «за жестокость». Как ни странно, заключенными в женском монастыре могли быть и мужчины: в 1618 году, например, узником вознесенской темницы на 9 месяцев стал Арсений Глухой, писатель и справщик Печатного двора, обвиненный во внесении еретических исправлений в богослужебные книги.

Старец-девица

С Вознесенским монастырем связана на первый взгляд невероятная история инокини Досифеи, жившей в XVIII столетии. Задолго до «кавалерист-девицы» Натальи Дуровой в русских монастырях подвизалась «старец-девица» (подлинный термин церковной литературы). Двухлетнюю девочку Дарью из семьи богатых помещиков Рязанской губернии Тяпкиных привезли в 1723 году в Москву и оставили на воспитание ее бабушке, вознесенской монахине Порфирии. Бабушка, строгая подвижница, приучила внучку к посту, послушанию, работе и милосердию к ближним. Жили они в монастыре почти затворницами. Когда Дарье минуло 9 лет, бабушка приняла схиму, и родителям пришлось взять девочку домой. От мирской жизни та совершенно отвыкла: скоромной пищи не признавала, по средам и пятницам не ела вообще ничего, спала на доске, в дом приводила не подруг, а бедных и угощала их чем могла. Все это совершенно не нравилось родителям; когда дочери исполнилось 15 лет, они собрались поскорее выдать ее замуж. Дарья тайком плакала — и сбежала в Москву, в Вознесенский монастырь, к бабушке-схимнице. Бабушку она увидела издали в церкви, но та молилась и не заметила внучку. Девочка вышла из монастыря, купила мужское платье, переоделась и отправилась пешком в Троице-Сергиеву лавру. Она была высокого роста, с «мужественными чертами лица» и, когда она назвалась беглым крестьянином Досифеем, ее ни в чем не заподозрили и приняли на послушание. Родители три года искали дочь, приезжали на богомолье и в лавру; Дарья столкнулась с ними в церкви и, заметив, что они на нее пристально смотрят и о ней расспрашивают, вновь сбежала — в Киев. В Киево-Печерской лавре беспаспортного крестьянина принять отказались, и инок Досифей стал отшельником. Он подвизался в пригородных пещерах, питался хлебом и водою, а в Великий пост — мхом и сырыми кореньями. Всеми этими подвигами инок Досифей прославился до такой степени, что в 1744 году его посетила императрица Елизавета Петровна; она повелела постричь его в рясофор и подарила ему золото, которое инок положил у входа в пещеру. К Досифею стал приходить народ за советами и предсказаниями; инок разговаривал с людьми через маленькое окошечко. Среди посетителей был юноша, которому Досифей посоветовал идти в Саровскую пустынь: «Место сие будет тебе во спасение». Это был Прохор Мошнин, будущий преподобный Серафим Саровский. Пришла к иноку однажды и родная сестра: пожаловаться о горькой скорби — исчезновении любимой сестры несколько лет назад. Затворник не показал посетительнице лица и посоветовал не искать родных, скрывшихся ради Бога… Скончался старец Досифей в 1776 году, на 56-м году жизни. В руке умершего нашли записку: «Тело мое приготовлено к погребению. Молю вас, братие, не касаясь, предайте его обычному погребению». По смерти Досифея его сестра вновь приехала в Киев и, взглянув на портрет затворника, узнала пропавшую сестру. Так стала известна история старца-девицы из женского Вознесенского монастыря в Москве, похороненного (или похороненной?) в мужском Троице-Китаевском монастыре под Киевом.

В 1917 году красная артиллерия повредила и Вознесенский монастырь. Епископ Нестор Камчатский, побывавший в захваченном большевиками Кремле 3 ноября 1917 года, свидетельствует в «Расстреле Московского Кремля»: «Вознесенский монастырь. Здесь уже было полное разрушение. В храме Святой Великомученицы Екатерины насквозь пробита артиллерийским снарядом стена верхнего карниза и верхний свод храма… Другим снарядом разрушена часть крыши на главном куполе. От ружейных пуль и снарядных осколков разбиты купола храмов монастыря и крыши всех построек обители… В храме Святой Екатерины на носилках среди церкви на полу лежал убитый ружейной пулей в висок юнкер Иоанн Сизов… Когда солдаты уносили из Кремля тело этого юнкера, в ответ на соболезнование из толпы о мученической смерти они сбросили тело с носилок на мостовую и грубо надругались над ним».

В 1918-м, когда в Кремле поселилось советское правительство, монастырь закрыли, монахинь выселили. Комендант Кремля тех времен Павел Мальков уверял в воспоминаниях, что последняя игуменья Вознесенского монастыря торговала через подставных лиц ценными бумагами на черной бирже в Китай-городе. В сентябре 1918 года здания Вознесенского монастыря уже обустраивали для новых хозяев, и Я. Свердлов советовал коменданту Малькову брать для них мебель из дворцового имущества. «Пошли в Вознесенский монастырь, — записывает 9 сентября 1918 года в дневнике реставратор Н. Д. Виноградов, — где осматривали выставку картин художников 9-го революционного полка».

В ходе кампании по изъятию церковных ценностей из храмов Вознесенского монастыря было вывезено 25 пудов серебра — несколько сотен сосудов, ризы XVIII — начала XIX века. А в 1923 году в Кремле обсуждали вопрос о разборке в Екатерининской церкви Вознесенского монастыря ее великолепного «готического» иконостаса — храм передавали под гимнастический зал. В том же году возник проект размещения в монастыре кремлевского медицинского центра. В 1927 году кремлевская комендатура велела убрать могильные плиты на монастырском кладбище.

В 1928 году территория Вознесенского монастыря, как и соседнего Чудова, потребовалась новой власти для строительства школы комсостава имени ВЦИК. Летом 1928 года комендатура уже хотела ломать Екатерининскую церковь, осенью — требовала отдать в переплавку монастырские колокола. В 1929 году реставраторы и ученые ходатайствовали перед властями о сохранении Чудова и Вознесенского монастырей, заступался за них директор Ленинской библиотеки В. И. Невский — все безрезультатно. В октябре 1929 года реставратор П. Д. Барановский описывал чудовищную картину уничтожения древних памятников Вознесенского монастыря: «Окончательно разобраны церковь Екатерины и Михаила. Собор Вознесенского монастыря разобран наполовину: его части, центральная и восточная, в спешном порядке, вследствие чего каких-либо дополнительных обследований не было произведено… не удалось сделать обследование деталей куполов и обмера барабанов собора».