В протоколах ЦГРМ за 1922 год и в самом деле есть записи о просьбе Ленина отремонтировать Константино-Еленинскую церковь. Подтверждает рассказ Померанцева в своих воспоминаниях И. Э. Грабарь: «Однажды Владимир Ильич дал нам такой нагоняй, от которого мы долго не могли опомниться… он заметил в одной из церквей разбитое окно… Владимир Ильич тотчас же сделал выговор зав. музейным отделом, сказав, что дело охраны памятников в Кремле стоит не на должной высоте… и что необходимо привлечь к строгой ответственности всех нас». Но, конечно, руководство «ленинской партии», успешно скрывавшее от нее даже «Письмо к съезду» и так называемое «Завещание Ленина», подобные резоны не принимало в расчет. Кроме одного — «необходимо привлечь»: Н. Н. Померанцев в 1930-е годы был арестован и осужден.

О церкви Константина и Елены в Москве вновь заговорили в 1989–1990 годах — в СМИ просочилась информация, что на месте храма началось строительство некоего здания для инженерно-технических служб КГБ и кремлевской комендатуры. Общественность возмущалась уничтожением фундаментов храма, но здание-таки было достроено.

Постскриптум

«Я слышу благовест, слабый постный.

— Под горкой, у Константина-Елены. Колоколишко у них старенький… ишь, как плачет!

Слышится мне призывно — по-мни… по-мни… и жалуется как будто».

Еще в середине 1920-х годов Благовещенская башня Московского Кремля была увенчана не флюгером или орлом, как все остальные, а крестом. Башня служила колокольней пристроенной к ней церкви Благовещения на Житном дворе — единственной церкви, построенной в Кремле в XVIII столетии.

Житным двором называли в старину склад провианта, находившийся неподалеку. Как говорит предание, при Иване Грозном в Благовещенской башне была тюрьма. Молитва одного воеводы, мужа «вельми благочестивого», невинно туда заточенного и приговоренного к казни, была услышана. Ему явилась Пресвятая Богородица и велела просить царя об освобождении, обещая свое заступничество. Когда посланные от царя пришли за воеводой, на стене башни, обращенной вовнутрь Кремля, к царскому дворцу, они увидели «самописанный» образ Благовещения. Пораженный царь помиловал узника.

Как бы то ни было, фреска Благовещения XVII века действительно была на стене башни, с того же столетия называвшейся в честь образа. При образе была выстроена деревянная часовня, действительно чудом сохранявшаяся во всех кремлевских пожарах. Эта часовня, пристроенная к башне, изображена на нескольких старинных рисунках.

В 1730 году императрица Анна Иоанновна, заинтересовавшись рассказом об обретении святыни на башне, велела выстроить при ней каменный храм. Это было сделано в 1730–1731 годах по проекту архитектора Иоганна-Готфрида Шеделя, которого в России, правда, называли Иваном Ивановичем. Строительство храма финансировала гофинтендантская контора. Стена Благовещенской башни с иконой оказалась внутренней стеной церкви; обе постройки составляли, таким образом, единое целое. В 1733 году выяснилось, что постройка была плохо рассчитана и возведена на слабом фундаменте, вследствие чего стены церкви, пристроенные к кремлевской стене, начали отходить от нее. Храм после экспертизы архитекторов А. Евлашева и И. Мичурина пришлось перестраивать.

Образ Благовещения сохранялся здесь до советского времени. Он пользовался большим почитанием верующих, которые шли сюда помолиться о заступничестве Богородицы. Они приносили к нему «привески» — крестики, перстни, серьги, монеты, которые, как пишет в своем исследовании искусствовед И. Л. Бусева-Давыдова, записывал в специальную книгу дежурный капрал. В 1742 году в храме произошло чудо — сама возгорелась свеча; по такому случаю церковь посетила императрица Елизавета Петровна и пожертвовала денег на ризу для образа. Свечу больше не зажигали — ее хранили, согласно данным И. Л. Бусевой-Давыдовой, «для публичного свидетельства». Церковь имела статус ружной, т. е. не имела прихода и получала денежное содержание из казны. В храме бережно хранилось напрестольное Евангелие с надписью: «В лето 1731 ноября 3 дня сие святое Евангелие серебряное повелением благочестивейшей самодержавнейшей великой государыни императрицы Анны Иоанновны самодержицы всероссийской дано в церковь Благовещения Пресвятыя Богородицы, которая построена в Кремле городе на Житном дворе». Схожая надпись украшала серебряный крест, «построенный» в Благовещенский храм по велению Анны Иоанновны.

Благовещенская церковь не отличалась ни сложностью архитектурных форм, ни пышностью декоративного убранства. Она воспроизводила распространенный тип храма конца XVII столетия: вытянутый вверх четверик с граненой апсидой, четырехскатная кровля, равновысокие алтарь и трапезная, наличники «нарышкинского» стиля. Разве что тонкий барабан и форма главы выдавали в ней произведение барочного XVIII века. Сходство храма с постройками петровского времени, которое до 1696 года было и временем царя Иоанна Алексеевича, отца Анны Иоанновны, возможно, не случайная прихоть заказчицы. Авторитетный современный историк русского искусства Е. И. Кириченко подчеркивает, что «в царствование Анны Иоанновны намечается… возвращение к древнерусской традиции… Возврат к собственному наследию ассоциируется с древнерусским, которое осмысляется как наследие православное, возврат к истокам истинной веры». Далеко не случайно надзор за постройкой Благовещенского храма Анна Иоанновна поручила своему духовнику, архимандриту Троице-Сергиевой лавры Варлааму.

Изящная, стройная Благовещенская церковь украшала и пустынный ныне длинный сад у южной стены Кремля — при взгляде в город с кремлевской террасы, и панораму Кремля из-за Москвы-реки. Ее запечатлели соответствующие многочисленные панорамные изображения XVIII–XIX веков. Редкий вид храма с запада, с живописными крыльцом и входным притвором, доносит до нас акварель мастерской Ф. Алексеева (1800-е годы). Судя по этим изображениям, храм в XVIII столетии был окрашен в светло-желтый цвет, а в XIX — в темно-оранжевый.

Храм пострадал при пожаре 29 мая 1737 года, но был восстановлен. Возле него существовало даже небольшое кладбище. При разборке южной стены Кремля в 1771–1772 годах для строительства баженовского Кремлевского дворца Благовещенской церкви велено было не касаться. Екатерининский указ 1771 года гласил: «Сломать городовую стену по Москве-реке от церкви Благовещения до церкви Петра Митрополита, а церквей сих не трогать». Чтобы не повредить ее при сломке прочих строений, церковь Благовещения огородили специальным деревянным срубом. В 1825 году в храме появился придел Иоанна Милостивого (ковчег с частицами его мощей был в 1816 году перенесен в храм из разобранной церкви Иоанна Милостивого в Кисловских переулках); в 1867 году — новый четырехъярусный иконостас эклектического стиля. Храмовый образ на стене был украшен серебряной ризой. В 1891–1892 годах престол Иоанна Милостивого устроили внутри башни (отделан по проекту архитектора Н. А. Воскресенского), и она стала приделом церкви Благовещения, соединенной с нею аркой. Первоначально проект устройства придела предусматривал пробивку в башне новых окон, разборку части ее парапета и устройство новых железных наружных лестниц, но Императорская Археологическая комиссия не дала на это разрешения.