Проекты нового ограждения Соборной площади существовали еще в XVIII веке. В 1753 году решено было сделать около колокольни Ивана Великого «плитную площадь и пристойную решетку вокруг нее для украшения и загородки, дабы внутрь могли ходить только пешие». Архитектор Д. В. Ухтомский в 1754 году представил проект благоустройства площади, который остался неосуществленным. Князь-архитектор спроектировал изящную стенку-ограду с арочными окнами, со сдвоенными колоннами, украшенную декоративными картушами, пухлыми амурами и вазами. Архитектура этой ограды, в которой слышны были явные отзвуки стиля барокко, вызывала ассоциации со стилем царских резиденций под Петербургом. Возможно, именно диссонанс со стилем старинных кремлевских соборов и стал причиной того, что проект Ухтомского был положен под сукно. Несколько лет он оставался без резолюции, и в 1760 году архитектор запрашивал власти о его судьбе, указывая даже, что перед колокольней Ивана Великого, на месте предполагаемой площади, образовалась большая ложбина, где застаивается вода «и дух нехороший бывает». Но в 1765 году Сенат сдал дело в архив.

В 1830 году наконец решено было поставить вокруг Соборной площади чугунную решетчатую ограду по проекту И. Л. Мироновского, в псевдоготическом стиле, считавшемся родственным древнерусской архитектуре (по некоторым данным, ее проектировал в 1830–1831 годах архитектор Я. П. Миронов). Мироновский — автор Синодальной типографии на Никольской улице, одного из самых примечательных московских зданий этого стиля, которые после пожара 1812 года призваны были воссоздать (в понимании тех времен) старинный облик Первопрестольной. Немаловажно, что решетка Мироновского, в отличие от спроектированной Ухтомским, не представляла собою сплошной стены-ограды и потому не закрывала видов на древние соборы Кремля.

Поставлена она была в 1835 году.

Авторы описаний Кремля советского времени бесстрастно констатируют: «Эта ограда в настоящее время снята». Вероятно, ограда Соборной площади исчезла в 1930-е годы. На юбилейных фотографиях 1947 года ее уже нет. Возможно, ее — в соответствии с тогдашними реставрационными теориями — посчитали поздним искажением облика Соборной площади. А может быть, новым хозяевам Кремля она просто показалась ненужной — ведь кремлевские стены, куда не могли проникнуть обычные советские граждане, и без того надежно охраняли покой и безопасность вождей. А ведь тут одного чугуна сколько пошло…

У Троицких ворот Московского Кремля, между Потешным и Теремным дворцами, до рубежа 1950–1960-х годов находилось несколько старинных зданий. У них была разная история и разное назначение; одни были знамениты, а о других посетители «режимного» советского Кремля и не знали. Объединило их одно: все они стали в 1959–1960 годах жертвами хрущевской «стройки века» — Дворца съездов, встроенного в Кремль по проекту М. В. Посохина. Как ни оправдывали «системные» советские историки и искусствоведы это варварское строительство, как ни пытались они обосновать необходимость «достойного архитектурного вклада» XX столетия в вековой кремлевский ансамбль, любому непредвзятому человеку ясно, что Дворец съездов — в самых мягких выражениях — непоправимая архитектурная и идеологическая ошибка, грубое искажение самого красивого архитектурного ансамбля России.

Масштаб разрушений мог быть еще значительнее. Лишь в последние годы появились публикации о том, что первый вариант проекта М. В. Посохина предусматривал снос не только Оружейной палаты и Кавалерских корпусов, но и прославленных памятников XV–XVII веков — Потешного дворца, части стен Кремля и Троицкой башни — для парадного подъезда к новому зданию.

Известный в то время московский краевед А. Ф. Родин, когда Посохин добился одобрения правительством проекта своего детища, развернул кампанию протеста — организовывал коллективные письма в защиту кремлевских памятников, выступал с обращениями в различных аудиториях. «Необходимо просить о сохранении еготовского здания, — настаивал Родин, — и об обращении этого здания, как было предназначено, в филиал Оружейной палаты. Не сносить замечательный исторический памятник Потешный дворец и тем более стены и башни Кремля». Вероятно, по Москве поползли слухи о том, что хотят снести чуть ли не пол-Кремля… Пыл «преобразователей» был в результате частично усмирен — кремлевская стена, Троицкая башня и Потешный дворец остались на месте. Но несколько старинных зданий XVIII–XIX веков погибли, не говоря уже об исторических видах и панорамах.

Осенью 2004 года московские власти, в очередной раз демонстрируя свое подлинное отношение к судьбам столичных древностей, поставили Дворец съездов на охранный учет как памятник архитектуры…

История кремлевской Оружейной палаты гораздо длиннее истории ее нынешнего и прежнего зданий. Родословная ее уходит далеко в царские и великокняжеские времена, когда не существовало даже самого понятия «музей» и в дворцовых палатах не хранили и экспонировали древности, а изготовляли разнообразные предметы, необходимые в парадном и бытовом обиходе великих князей и царей.

В 1511 году великий князь Василий III учреждает особую Оружничью палату, в которой изготовляют и боевое, и парадное оружие. Со временем, в течение нескольких веков, под общим названием Оружейной и Мастерской палаты при кремлевском дворе стали работать многочисленные художественные и ремесленные мастерские. И только после переноса столицы в Петербург Оружейная палата постепенно превращается в закрытое для публики хранилище древностей и сокровищ, размещавшееся в различных кремлевских дворцах и дворах.

В течение XVIII века в просвещенном русском обществе постепенно зреет идея создать на основе кремлевских древностей, вышедших из повседневного царского обихода, музей по типу европейских. Петр I, по указу которого были объединены коллекции художественных мастерских прежних царствований, мечтал выстроить в Кремле Оружейный дом — храм славы русского оружия. В 1755 году директор Московского университета А. М. Аргамаков выступил с проектом реорганизации Оружейной палаты, предусматривавшим и доступ посетителей к древностям, и постройку для палаты специального здания. Это здание было построено в 1760 году архитектором Д. В. Ухтомским, но снесено при подготовке к строительству баженовского кремлевского дворца.

Над проектом нового музейного здания в Кремле работал в 1780-е годы М. Ф. Казаков. Интересно, что будущий автор здания Оружейной палаты у Троицких ворот Кремля И. В. Еготов, ученик Казакова, копировал и подписывал его чертежи. В них уже были намечены округлые залы, предусматривалось (что сбылось на треть века позднее) размещение в новом музее баженовской модели Кремлевского дворца.

Инициатором строительства Оружейной палаты у Троицких ворот Кремля был управляющий Экспедицией Кремлевского строения начала XIX столетия Петр Валуев. Именно он в переписке с императором настаивает на сломе старинных ветхих построек и строительстве нового здания для вещей из Оружейной и Мастерской палаты. Валуева не остановила даже отповедь Александра I в ноябре 1804 года: «Весьма было бы угодно, если бы найдена была возможность сохранить памятники древности нашей в Кремле, находящиеся там, где ныне они хранятся. Не исключая из сего как древних вещей, так и оружия… и чтоб прежних строений вид сохранен был по возможности в первоначальном его положении».