Наиболее протяженные стены в Московском Кремле (2235 м), немногим уступают ему коломенский и нижегородский (более 2000 м); самый маленький кремль — в Тобольске (676 м, без пристроенных к кремлю Софийского и Гостиного дворов). Зато коломенские стены превзошли высотой даже московские (24 м против 19), остальные кремли значительно ниже. Толщина кремлевских стен колеблется в разных городах от 2,7 до 5,2 м. Кремлевские стены сложены из кирпича, в Нижнем и в Зарайске нижние части стен из белого камня. Был и целиком белокаменный кремль — в Серпухове, не говоря уже, конечно, о московской крепости времен Дмитрия Донского, с которой и повелось величать Москву «Белокаменной».

Все кремли, кроме разве что позднего тобольского, имеют славную боевую историю. В 1572 году во время самого страшного набега на Москву крымских татар во главе с Девлет-Гиреем был сожжен весь город, однако Кремль враги захватить не смогли. После строительства каменных стен Московский Кремль был взят лишь однажды. И сделали это… русские в 1612 году, освобождая столицу от засевших в ней поляков. Помнит Кремль и Наполеона, однако французы заняли его, как и Москву, без боя, если не считать обстрелянного группой москвичей из Троицких ворот французского авангарда, приближавшегося к Кремлю по Воздвиженке. Казань и Астрахань штурмовали и брали тоже только «свои»: Астрахань занял в 1670 году Степан Разин, Казань в 1774-м — Емельян Пугачев, не сумевший, правда, захватить кремль. Нижегородский кремль успешно пережил осады казанских татар в 1520-м и 1536 годах, Псковский кром выдержал в 1581–1582 годах осаду могучего воинства Стефана Батория. Тула успешно отбилась от крымцев в 1552-м, а в 1607 году войска Василия Шуйского осаждали в здешнем кремле повстанцев Ивана Болотникова и смогли взять крепость только измором. Коломенские и зарайские кремлевские стены тоже помнят набеги полчищ крымского хана. Последний раз кремли готовились сослужить боевую службу во время Северной войны: цитадели Пскова и Москвы укрепили тогда частично сохранившимися доныне земляными бастионами, но шведский король Карл XII не дошел ни до Пскова, ни до Москвы. И очень скоро кремли увольняют с военной службы; указ Петра I в 1720 году, например, повелевает «Новгородскую крепость оставить и гарнизону там не быть».

Оставшись не у дел, крепостные укрепления ветшают, обваливаются и разбираются — где ради «благолепия», где просто на стройматериалы. Именно поэтому в Коломне сохранилось 7 башен из 17; «не хватает» башен и в Нижегородском, и в Новгородском кремлях. Дипломат Дмитрий Свербеев, проехав через Псков в 1826 году, замечает, вернее, не замечает: «Кажется, не было и кремля». Об Астраханском кремле пишут в 1840-е годы, что само существование его «является излишним и даже вредоносным в гигиеническом отношении». В XVIII веке в Москве сносят всю южную кремлевскую стену для строительства нового дворца императрицы по знаменитому проекту Василия Баженова. Парадоксально, но баженовский проект, задвигавший все древние кремлевские здания на задворки огромного нового дворца, превращал Кремль в замок европейского типа, конечно, в иных архитектурных формах. Может быть, поэтому от строительства дворца отказались и стену вернули на место?

Лишь во второй половине XIX века власти, подгоняемые энтузиастами-краеведами, начинают заботиться о кремлях как об исторических памятниках: древние здания больше не разбирают, а невежественные ремонты сменяются реставрациями. Вторая волна разрушений накрывает кремли в советское время, в эпоху борьбы с «наследием рабского прошлого» и «религиозным дурманом». Соборы, храмы, монастыри сносят в кремлях Москвы и Казани, Нижнего Новгорода. Камень для строительства московского метро добывают из стен кремля в Серпухове. Великую Отечественную войну большинство кремлей встречает уже в руинах, и нынешний цветущий вид большинства кремлевских ансамблей — заслуга реставраторов последних пятидесяти лет.

Кремлевские стены, как правило, следуют очертаниям рельефа, и крепости либо имели форму, близкую к треугольной (форма мыса при слиянии рек), как в Москве, Пскове и Астрахани, либо представляли собою в плане неправильные многоугольники, как в Коломне, Нижнем Новгороде, Тобольске или Казани. Уникален овальный в плане Новгородский кремль; каменные стены повторяют очертания крепости XIV века (а местами и включают ее фрагменты), в свою очередь, унаследовавшей контур древних земляных укреплений. Особняком стоят строго прямоугольные кремли Тулы и Зарайска, выстроенные по последней европейской фортификационной моде своего времени. Не случайно эти «регулярные» крепости, как, впрочем, и коломенскую, приписывают итальянским мастерам, в XV–XVI веках работавшим при московском великокняжеском дворе. Документально известна причастность итальянца Петра Фрязина к строительству кремля в Нижнем Новгороде.

Роль целой плеяды итальянцев не сводится просто к исполнению важного государственного заказа. Строители Московского Кремля Марк Фрязин и Антонио Джиларди, Пьетро Антонио Солари и Аристотель Фьораванти, Алоизио да Карезано и Алоизио Ламберти да Монтаньяна — все эти мастера, именуемые в наших летописях Антонами и Петрами Фрязиными, Алевизами Старыми и Новыми, приехав в Московию, чтобы придать имперские размах и величественность ее столице, не только познакомили русских с приемами западной строительной техники и организации, но и ввели Россию в мир европейской архитектуры — от планировочных решений до деталей. Знаменитые кремлевские зубцы «ласточкин хвост», например, — прямая копия зубцов замка Сфорца в Милане, и о сознательном воспроизведении далекого прототипа говорит в письме на родину Алевиз Старый. «Иноземный» облик Кремля свидетельствовал о принадлежности русской столицы к европейской цивилизации. Не о том ли думал и строитель Спасской башни в Москве Пьетро Антонио Солари, когда называл себя «architectus generalis Moscovial»?

Эти слова иноземца заинтересуют всякого, кто задумается над вопросом: существовал ли некий тайный замысел кремлей и какое содержание вкладывали современники в их архитектурные формы? Известно, что в древности городской (т. е. кремлевский) собор символизировал небесную защиту града и его жителей. Потому-то псковичи называли свой город домом Святой Троицы, а новгородцы говорили: «Где святая София, там и Новгород». Понятно, что крепостные стены означают защиту земную. На иноземцев действовало: путешественнику XVII столетия Павлу Алеппскому стены Коломенского кремля казались «страшной высоты», ему вторит из века XIX француз Астольф де Кюстин, стоя у подножия Московского Кремля: «Стены Кремля — это горный кряж. По сравнению с обычными крепостными оградами его валы то же, что Альпы рядом с нашими холмами. Кремль — это Монблан среди крепостей». (Интересно, не встречался ли де Кюстин на родине с наполеоновским офицером Боссе, который написал в походном дневнике 1812 года о Кремле — «безобидная цитадель»?)

Цитадель, впрочем, если верить древним путешественникам, была для них не столь уж безобидной. В Москве иностранных послов никогда не поселяли в Кремле — но это полбеды. Иноземец Ланну пишет о Псковском кремле: «В большой замок никто из иностранцев не имеет права входить под страхом смерти». Несколько безопаснее было удовлетворять любопытство в Астрахани — там, по свидетельству дипломата Дона Хуана Персидского (1599), доступ в кремль «можно получить только по особому разрешению». Но в Казани за проникновение в кремль снова грозят смертью — на этот раз доморощенным иностранцам, татарам, как свидетельствует в XVII веке Адам Олеарий.

Что же, какую святыню столь ревностно охраняют от чужеземцев и иноверцев? Может быть, не только видимую (ее не унесешь), но и некую мыслимую?