В моей комнате стояла мебель из карельской березы. Над камином часы с Амуром и Психеей отбивали серебряным голоском. Для работы все было неудобно. Запах досужего барства исходил от каждого кресла… Мы разговаривали с Лениным, стоя среди карельской березы. Амур с Психеей прервал нас певучим серебряным звоном. Мы взглянули друг на друга, как бы поймав себя на одном и том же чувстве: из угла нас подслушивало притаившееся прошлое. Окруженные им со всех сторон, мы относились к нему без почтительности, но и без вражды… Мы искоса поглядывали на обстановку и про себя говорили иронически-поощрительно амурам и психеям: не ждали нас? Ничего не поделаешь, привыкайте…

Низший состав оставался на местах. Они принимали нас с тревогой. Режим тут был суровый, крепостной, служба переходила от отца к сыну. Среди бесчисленных кремлевских лакеев и всяких иных служителей было немало старцев, которые прислуживали нескольким императорам. Один из них, небольшой бритый старичок Ступишин, человек долга, был в свое время грозой служителей… Он неутомимо шаркал по коридорам, ставил на место кресла, сметал пыль, поддерживая видимость прежнего порядка. За обедом нам подавали жидкие щи и гречневую кашу с шелухой в придворных тарелках с орлами… Старик тенью ходил за креслами и чуть поворачивал тарелки то в одну, то в другую сторону… двуглавому орлу на борту тарелки полагается быть перед гостем посередине».

Среди красных вождей особенно ценился Кавалерский корпус с престижным сводчатым «белым коридором» на втором этаже. Зеркало в торце делало коридор еще более длинным. Поэт Владислав Ходасевич, приходивший сюда на квартиру к председателю Моссовета Льву Каменеву, так и озаглавил свой мемуарный очерк — «Белый коридор».

Квартира Каменева была в красной Москве неким салоном, где они с женою принимали писателей и художников. Справочник «Вся Москва» 1924 года и в самом деле сообщает: «Каменев Лев Борисович — Кавалерский корпус, первый подъезд». В этом же корпусе была квартира Сталина, полученная им в 1919 году вместо намеченной было в императорских апартаментах Большого Кремлевского дворца. «К чему эта господская роскошь», — недовольно сказал Сталин, увидев старинное зеркало.

Тогда никто не мог предположить, что Сталин переживет в Кремле всех своих тогдашних соседей по Кавалерским корпусам: Молотова, заходившего к нему по вечерам, Зиновьева, Бухарина, Дзержинского, Калинина, Куйбышева, Енукидзе, наркома продовольствия Цюрюпу, Свердлова…

Быт вождей в эпоху военного коммунизма, гражданской войны, разрухи и массового голода был вполне обихожен и устроен отнюдь не по-коммунистически; вот, например, свидетельство профессора Ф. А. Гетье, пациентом которого в 1919 году был Я. М. Свердлов: «Бывая у Свердлова в разное время дня, я мог констатировать, что семья его питалась не только хорошо, но лучше, чем в мирное время питался обыватель среднего достатка: к утреннему чаю подавался белый хлеб, масло, икра, сыр или ветчина, а вечером я видел на столе яблоки, груши и виноград. Обед был сытный с обильным количеством редкого в то время мяса.

Для личных услуг у Свердловых было три лица: бывший дворцовый лакей, кстати сказать, производивший курьезное впечатление своей серой курткой и светлыми пуговицами с орлами среди коммунистических косовороток и кожаных курток, затем какая-то женщина — горничная или кухарка — и бонна при детях.

Этот обильный стол и прислуга как-то не вязались со всей остальной фигурой Свердлова, и это меня сбивало с толку, я никак не мог себе объяснить, как мог Свердлов допускать то и другое в своей жизни, с чем он боролся в отношении других».

По некоторым мемуарным свидетельствам, в Кавалерском корпусе находилась, как ни странно это соседство, кремлевская тюрьма для особо опасных преступников, где содержались в 1918 году Фанни Каплан, британский шпион Брюс Локкарт, предводительница левых эсеров Мария Спиридонова и генерал царской армии Брусилов.

Два Кавалерских, Офицерский, Гренадерский, Кухонный корпуса снесены в 1959–1960 годах при расчистке участка для Дворца съездов. Уцелел только ближний ко дворцу Кавалерский корпус, в котором жил Ленин. 12 марта 1958 года на стене этого здания была помещена мемориальная доска с барельефом Ленина работы скульптора Н. В. Томского.

Если верить воспоминаниям заслуженного строителя РСФСР А. Н. Кондратьева, первоначально творцы Дворца съездов Кавалерские корпуса ломать не хотели и даже предполагали включить в новый «ансамбль»: «При первых прикидках предполагалось накрыть двор и внутри его выстроить зал, а окружающие постройки использовать как холлы и служебные помещения. Когда стали обследовать эти здания на предмет сохранности, выяснилось, что они стоят на деревянных сваях. Пока сваи находились в воде, они были в хорошем состоянии, но когда, после прокладки метро и прочих дел, вода ушла, они сгнили. Фундаменты находились в ужасающем состоянии, стены построек имели отклонения до 30–40 сантиметров от вертикали. Нам стало ясно, что использовать их как несущую конструкцию абсолютно невозможно, и мы приняли решение всю эту рухлядь снести и на этом месте проектировать новое здание».

Звучит убедительно, но как быть с сохраненным Кавалерским корпусом, в котором жил Ленин? Неужели это священное обстоятельство остановило подпочвенные воды и воспрепятствовало аварийности? Конечно, нет — перед нами очередное подтверждение тезиса: все можно сохранить, было бы желание. А в данном случае желание сохранить было чисто идеологическим, на памятники отечественной истории до 1917 года не распространявшимся. Не в сваях тут дело…

Синодальный корпус (другие названия — Синодальное управление, Синодальная библиотека) был пристроен с севера к Патриаршему дворцу. Известно, что он перестраивался в 1851–1854 годах архитектором Н. И. Чичаговым. В 1880-х годах корпус, как и соседние, был занят помещениями придворных служителей.

Вот официальная история жизни и смерти Синодального корпуса, изложенная в книге Н. Я. Тихомирова и В. Н. Иванова «Московский Кремль. История архитектуры» (М., 1967): «Двухэтажный Синодальный корпус, расположенный под углом к главному зданию на месте существовавших здесь ранее строений XVII в., был возведен М. Ф. Казаковым в конце XVIII в. в 1960 г. этот корпус разобран».

А вот то, о чем все эти годы историки умалчивали. Согласно отчетам реставраторов, наблюдавших в 1961 году за работами по сносу, рабочие «по ошибке» разбили клин-бабой древние части Митрополичьего дворца второй половины XV века, входившие в состав корпуса. Это было древнейшее в Москве каменное гражданское здание. Фрагмент кирпичной стены того времени, обнаруженный реставраторами в 2003 году, уцелел в недрах перехода из Дворца съездов в Патриарший дворец, построенного на месте Синодального корпуса.

Согласно воспоминаниям заслуженного строителя РСФСР А. Н. Кондратьева, снос Синодального корпуса проектом Дворца съездов не предусматривался, он целиком на совести Н. С. Хрущева: «Если смотреть на Дворец съездов со стороны главного входа, то слева от него находилось двухэтажное здание довольно поздней постройки. Если мне не изменяет память, оно когда-то принадлежало митрополичьему подворью. По нашему проекту намечалось его сохранить. Мы имели в виду после небольшого переоборудования разместить здесь помещение для иностранной прессы. Когда уже дело шло к концу строительства, Хрущев во время одного из своих посещений спрашивает: „А это что здесь у вас?“ Мы объясняем — здание для иностранной прессы. Он говорит, — „Нет, так не годится, оно закрывает нам весь фасад, что это такое — надо снести“. По его указанию все это снесли… Вот это, пожалуй, единственная потеря, которая была у нас в Кремле, но произошло все вопреки нашему проекту, только по личному распоряжению Хрущева».