Подняться с колен не успел, долго собирался. Труп дернулся, поднял голову, руки, повертел перед носом свои культяпки, хрустнул шеей.

Знакомый язвительный голос проскрипел, — Боря, тебе давно говорили, что ты дебил?

— Современник, я рад слышать твой голос.

— Боря, какого нерадивого ты выкинул птомантию псу на хвост?

— Современник, так получилось, рука дрогнула.

Расширенные до нельзя глаза распахнулись еще шире, — Так получилось?

— Если серьезно, Современник, я не обещал во всем следовать твоим правилам.

Интересно наблюдать, как кричит свежий труп. Звуки издает не голосовыми связами, а всем телом, — Каким к нерадивому правилам? Тебе, кусок дебила, выдался уникальный шанс. Никто и никогда в этом мире не открывал птомантию самостоятельно. Никто и никогда! Во всем мире несколько тысяч человек, кто поднял ее на четвертую ступень, не больше сотни тех, кто на пятую. И все они начинали не с нуля. У тебя был такой шанс, а ты его просто просрал.

— Прости, Современник, что я просто испугался. Магические умения здесь для самостоятельного открытия недоступны. Никому и ни в каком виде. Это умения из других миров. У пилигримов монополия на магию, за потерю конкурентного преимущества везде и во все времена шли на любые жертвы. Я просто понял, что, открыв умение сам, буду развиваться в два раза быстрее остальных. Это очень быстро откроется, и мне свернут шею.

— Борис, я слишком хорошо тебя знаю, я не верю, что тебя здесь что-то могло напугать.

— Понимаю, обидно. Но решение осознанное и здравое. Современник, я не верю, что резка кости могла открыться от одного простого перелома. Я не верю, что проклятья можно получить, просто запугивая людей на камеру. Не верю, что серебряная пелена появилась случайно, это так удобно, можно скрыть умение, открытое самостоятельно. Как совпало, что я сейчас стою здесь, на единственном в городе малом алтаре, в котором можно провести диагностику милости? По отдельности случайность, везение, да?

Все вместе — это система. Ты с первого дня вел меня к этому моменту. Вел за руку, как маленького мальчика. Извини, не удержался. Очень люблю расстраивать чужие планы. Плюс, хотелось получить явное доказательство, что каждый мой шаг под контролем.

— Какое доказательство?

— То, что мы сейчас говорим.

Голова приподнялась выше и начала раскачиваться, — Что ты доказал? Кому? Ты так ничего и не понял, но это больше ничего не значит. Я столько потратил сил и времени. Все напрасно. Теперь придется начинать все заново. Кстати, мне придется убить тебя прямо сейчас.

Буднично так прошептал, будто просто который час сообщил.

— Это логично. Я не занял место, которое ты мне приготовил. Не оправдал доверия, навалил кучу в протянутую ладонь. Не поделишься, к чему все это?

— Слишком много чести, щенок.

Труп раскрыл рот и плюнул мне в лицо. Точнее попытался. Таки два раза не надо меня одним и тем же фокусом. Начало смачного плевка не сложно определить по напряжению некоторых лицевых мышц. За долю секунды опрокинулся навзничь, чувствую, что не успеваю, закрылся ладонями.

Знакомый обжигающий ветер, паника, поднимающаяся с глубины подсознания. Нет, на этот раз все иначе. Жар в ладонях, уже привыкших опускаться в расплавленный металл, можно не обращать внимание. В груди плотный горячий ком, решительность, злость. Вывернул ногу и пнул противника в бок, перекатился от следующего плевка, снова пнул, вкладывая всю силу.

Труп покачнулся, завалился головой в дыру, подрыгал ногами и затих. Нельзя это назвать победой. Просто временная отсрочка. Кажется, у Современника здорово подгорело. Будет он меня теперь на каждом углу подстерегать. Хотя не совсем на каждом, теряющих сознание и свежих трупов надо опасаться. Ага, или специально подготовленных людей, как слуга у портного.

…

Реальность вокруг неуловимо изменилась. Камни под ногами нагрелась, но того, кто каждый день по теплому полу ходил, такой ерундой не удивить. Ладони в воздухе начали отсвечивать, без сварочной маски лучше не смотреть — для жителя мегаполиса, где все вокруг искрит и сверкает, просто ерунда. А вот бабочка, застывшая в воздухе как муха в паутине, уже интересней. Провел рукой сверху, нет паутины, значит мир замер, и похоже только для меня.

Звенящая, просто оглушающая тишина. Холод пробежал вдоль хребта, пропали не только звуки, но и краски. Тело советника растворилось. Прямо над дырой материализовалась полупрозрачная статуя здоровенного мужика с посохом. Только что ничего не было. На секунду отвел взгляд — и вот, здравствуй глюк.

Статуй я в своей жизни повидал немало. Некоторые умели шевелиться, некоторые даже говорить. Но ни одна не смотрела наглым взглядом и не ухмылялась. А ничего, я тоже дебильной рожей могу смотреть.

— Назовись, соискатель.

— Э-э-э, Боря, Борис я. Я не соискатель, я вообще мимо проходил.

Заговорила статуя разными голосами, сначала двумя, потом добавилось еще несколько. Говорить начала сама с собой, перебивать, спорить, переходя в разные тональности.

— Кто свидетельствует?

— Мое имя Себастьян Обескровленный, он принес добровольную жертву, эта земля породила достойного.

— Его не порождала земля, он чужой.

— Он чужой по крови, но един с нами по духу. Я готов поделиться мудростью.

— Чье слово?

— Мое имя Архип Пропащий, он проклял врага и был услышан.

— Он не проклял, это просто слова, в них нет правды.

— В них есть сила, и я готов поделиться силой.

— Кто свидетельствует?

— Мое имя Рошан Камнебород, он сражался на алтаре и выжил.

— Здесь не было достойного врага, только жалкая марионетка.

— Тень руки, что дергала за нити, до сих пор витает над этим местом. Кровь врага впиталась в черный камень. И я готов поделиться своей кровью.

— Кто желает сказать слово?

— Мое имя ничего не значит. Он сражался на дуэли отравленных клинков и победил.

— Этого не было, ты опять перепутал времена, Филипп Червоуст.

— Это будущее, значит это будет.

— Это одна из временных линий, это будет, если мы скажем — ДА.

— Это будет! Что мы скажем — совсем не важно. Я готов поделиться знанием.

— Чье слово?

— Мое имя Казимир Ненасытный, он казнил предателя крови и принес жертву, его жертва принята. Я признаю его голос и готов поделиться голосом.

— Кто свидетельствует?

— Мое имя Мария Плаксивая, с ним жертва, что поднялась на алтарь по своей воле. Я признаю его силу.

— Кто свидетельствует?..

— Достоин…

— Я готов…

— Достоин…

Веселый такое диалог, насыщенный. Ага, одно имя знакомое мелькнуло. Птоманты древности заседают, не надо им мешать. Начал аккуратно пятиться к краю. Может удастся тихонько исчезнуть. Есть небольшая вероятность, что наградить хотят, только за любой наградой, номинацией или премией обязательно стоит какое-нибудь НО.

Тихо исчезнуть не получилось. Поскользнулся на лужице, что натекла из обрубка, Боря, надо смотреть куда ступаешь. Ноги поехали в разные стороны, штаны треснули, и я оказался в позиции, которую очень любил Жан Клод Ван-Дамм, в лучшие годы. Полный шпагат — это, нерадивый подери, больно, а еще очень, очень обидно. Да за что же мне это.

Статуя развела руки, — Решение принято. Соискатель, подойти, прими и расцени.

Хорошо говорить — подойди и прими. На четвереньках как-то несолидно, но самому мне сейчас не подняться.

Глядя на мои вялые загребания, статуя не выдержала, и сама сделала шаг навстречу.

— Протяни ладони.

— Что от меня требуется?

— Просто протяни ладони и прими свою ношу.

— В смысле, что от меня потребуется потом?

— Ты все узнаешь, когда придет время.

— А отказаться нельзя? Может поищем более достойного, я помогу, как раз есть на примете…

От ладоней шибануло током так, что прикусил язык и снова рухнул на спину.

— У, чего деретесь?

— Один из нас готов пойти с тобой.

Представил статую, шагающую за моей скромной тушкой.