— Марта, подожди.

Фигура в двери замерла, как статуя. Тревогой дохнуло, обречённостью и, одновременно, облегчением.

— Марта?

Голос дрогнул.

— Да, Борис Антонович. Что-то еще?

Поднес кувшин к лицу. Вдохнул, сначала воздух с ладони, потом принюхался основательнее. Знакомо, но только не этому Боре. Синильная кислота. Специфический запах, горьковатый и раздражающий, ничего не имеющий с горьким миндалём. Я прошлый воспринимал его как что-то среднее между аммиаком и фосгеном. Физиологически активные соединения очень индивидуальны. У Бори видно другой организм. Сейчас явно «металлический» привкус с нотками амигдалина. Концентрация такая, что роту солдат уложить можно.

— Марта, зачем?

Руки, теребящие передник, задрожали.

— Марта, я не повторяю дважды.

— Не позволю. Слышите, не позволю, — женщина зашипела и начала плеваться словами, — Девочку мою в бордель продать. Думаете я ничего не знаю? Знаю я все. И слезу вы такую для неё приготовили — не приведи Вечный ученик.

Так, уже интереснее. Значит сама, не Мухин приказал, или все таки из Белозерска привет?

— Марта, позови, пожалуйста, всех наших.

Церемониться Марта не стала, просто заорала из коридора: — Все сюда. — упрямо встала у стены, скрестив руки.

Все прибежали быстро, взволнованные, Степан с топором, прикрывая Олесю всем телом. Егор с парой кинжалов, перехваченных для метания.

— Уважаемая семья, так называемая. Боевой тревоге отбой, произошло небольшое происшествие, которое я бы хотел обсудить.

Выложил на стол розовый камушек, покатал по столу.

— Егор, начнём, с тебя. Про эту слезу знал только ты. Я передавал её тебе на хранение, когда не был уверен, что вернусь. Предполагаю, что ты поделился этой информацией со Степаном, когда выпивали вместе. Поправь меня, если это не так.

Егор опустил единственный глаз и кивнул едва заметно.

— Степан, предполагаю, что Форт-Нокс выкинул белый флаг.

Бородач округли глаза, недоуменно повёл плечами.

— Э-э-э, какой флаг? Чего это?

— Затмили полушария, другие полушария. Предполагаю, что тебе удалось добиться некоторого расположения Марты. Так? Э-э-э, благосклонности и в порыве чувств ты рассказал ей про слезу.

Уши Степана запылали. Егор зыркнул ревниво и с удивлением.

— Да, Егор, вот так бывает, если долго барина возить, а товарища сторожить оставлять, самое ценное.

— Марта посчитала, что эта слеза… само наличие такой слезы — прямая угроза её подопечной.

— Где яд взяла?

Отпираться Марта не стала.

— У сердца флакон носила, на всякий случай. А как еще защищаться обычной женщине, если этот мир… Но я ни о чем не жалею. Я все равно не позволю…

— Олеся — тебе тоже достанется. Ни за что не поверю, что ты не замечала отношения своей прислуги ко мне и ко всей этой поездке. Видела, но предпочла играть роль инфантильной дурочки. Сколько можно делать вид, что тебя нужно опекать? Пора начинать отвечать за свои поступки и контролировать окружение.

Зяблик на руке поник, блестящие глазки потускнели. Я внимательно оглядел поникшие задумчивые лица.

— Теперь я. Большая часть вины на мне. Я ничего никому не объяснил, предполагая, что мы готовая спаянная команда. К сожалению, сейчас понимаю — НЕ команда мы, а сборище клинических идиотов, не способных на зрелые мысли и поступки.

Думаем, господа, ищем решение.

Олеся, деловой костюм и в повозку. На сборы десять минут. Егор, едем в центр, пора финансовые вопросы устраивать.

Дорога прошла в тягостном молчании, я гладил кота и много думал. Олеся надувала губки и дела вид, что тоже думает. Кот мурчал как бронетранспортёр, подставлял шею под мои пальцы и тоже делал умный вид. По-моему это у него получалось лучше, чем у нас.

Остановились у двухэтажного магазина с огромными стеклянными окнами. В глаза бросилась вывеска «Дешёвые продукты», кривая и совсем другой расцветки. На вчерашнем магазине чёрная, а это пёстрая, как цыганское платье.

Внутри магазин был чище, светлее прошлого, хотя сразу узнался запах, непроходимые кучи товара и кобели, рыщущие деловито, по им одним известным делам. За кассой очередная старуха с вязанием. Наблюдатель на подиуме, все по стандартной схеме.

Олеся осмелилась подать голос:

— Боря, зачем мы здесь, это же ужас просто.

— Зяблик, передай Олесе новость — это наши магазины, и она, скорее всего, будет тут управлять.

Не давая опомниться потянул девушку к лестнице на второй этаж. Волосы на затылке шевельнулись. Наблюдатель присоседился уверенно, поплыл чуть в стороне, получается чует, для чего важный пост покинул.

В кабинете директора народ был занят важным делом, массивный стол заставлен пивными бокалами и чешуёй солёной рыбы, запах стоял соответствующий. Песня из десятка глоток лилась лихая, правда и мотив, и слова немного переврали.

— Враге не сдаётся наш гордый вигвам…

— Добрый день. Разрешите отвлечь.

Женщина, сидящая на коленях у грузного краснорожего мужика встрепенулась. Годов тридцати пяти, растрёпанная и веселая. Уставилась мутными глазами, не сразу поймав фокус.

— Кто такой? За каким нерадивым?

Видя за спиной снимающее око поправилась, незаметно раскатывая задранную юбку: — По какому вопросу? Приёмные часы на двери для кого писаны?

— Борис Тараканов. Владелец сети магазинов «Дешевые продукты», — сухо представился я, — Это Олеся Мухина, независимый финансовый консультант.

Олесю, запылавшую от раскрывшейся картины, пришлось удерживать двумя руками.

— Не знаем никакого Тараканова, владелец магазинов — Борис Скотинин. Очень уважаемый бизнесмен. Попрошу закрыть дверь и врываться на серьёзное совещание. Алик, вызывай обера.

— А вас немного устаревшая информация, прошу ознакомиться с документами. Наведите здесь порядок, мы пока походим и осмотримся.

Вытянул Олесю за локоть, оцепеневшую до деревянного состояния.

— Зяблик, снимай любые документы, какие будут попадаться, у тебя это будет выходить здорово, если незаметно.

— Боря, что это? Какой финансовый консультант?

— Я же предупреждал, что будет не просто. Сейчас добавлю — точно не просто, но ужасно весело.

— Я же не умею ничего, в этих самых, в финансах.

— Я тоже, но зато я умею смотреть, анализировать и делать выводы. А этому я тебя научу.

Осмотрели офис, грязный, обшарпанный, как и сам магазин. Все кабинеты пустые, кроме последнего чулана, где сухонький старичок в очках разбирал кипу бумаг.

— Кто такой? — рявкнул я с порога.

Старичок дернулся, как от удара плетью. Руки задрожали, выронив исписанной листок.

— Фемистоклиус, э-э-э, Фима я.

— Почему не со всеми?

— Э-э-э, накладные разобрать, подшить бумаги надо.

Голос мой чуть потеплел.

— Что не взяли пиво пить? Не берут?

Глаза старичка дернулись и потухли.

— Не берут, это, простите, кулькуль я.

Назад нас повели под белые рученьки, пара менеджеров с явным пивным перегаром потянули кланяясь и размахивая руками. Галстуки нацепили, а смахнуть рыбную чешую со щёк — не успели.

Народ живо разгреб мусор, спрятал следы возлияний и сидел на стульях вдоль стены. Недовольные до зубной боли — от важного дела оторвали. И одновременно встревоженные — мало ли чего от нового хозяина ждать. Женщина-директор собрала волосы на затылке.

— Борис Антонович, простите, не ждали. День рождение сегодня у моего зама, Эдуарда Валентиновича. Вы бы сообщили заранее, мы бы встретили, подготовились…

Может я чего в корпоративной культуре не догоняю, но елозить голой задницей по своему заму, да в присутствии всего коллектива — управленческое решение не ахти.

— Любовь Анатольевна, у меня есть вопрос, — почему в моих магазинах так грязно?

Женщина быстро собралась, затараторила бойко:

— Борис Антонович, так просто и не объяснить. Тут надо понимать основы маркетинговой политики и условия успешного функционирования ритейла. Комуникации, продвижение и востребованность. Сеть магазинов — это не просто одна торговая точка, она существует, живёт как единый организм. Недостаток оборотных средств приводит к ухудшению условий и оттоку покупателей. Рыночная ситуация в настоящее время не располагает. Также надо принимать во внимание некоторое стратегические упущения предыдущих владельцев, активно вмешивающихся в работу нашей профессиональной команды. Надеюсь вы не собираетесь…