Княгиня сидела сзади, Мэй и её сёстры с одной стороны, второй принц и первый господин семьи Сунь напротив.

Наташа-Мэй старалась не смотреть на юношей. Девушка снова сложила руки на груди в замок и уставилась в пол, пытаясь восстановить в голове всё, что произошло, и тщательно обдумать. Матушка хотела снова ей сделать замечание, но решила не порочить дочь перед возможными женихами.

«Ведь скоро у Мэй-эр совершеннолетие, и нам с отцом будет необходимо подобрать для неё выгодный, обеспеченный, соответствующий статусу и удобный для клана Гу брак», — поразмыслила княгиня. — «А этот молодой дворянин, как впрочем и второй принц, очень подходящие варианты».

Третья и пятая сестры Мин Мэй, наоборот, частенько бросали взгляды на молодых людей, тайком разглядывали их и бросали игривую лёгкую еле заметную улыбку, когда те случайно встречались с ними глазами. Но так, чтобы первая госпожа этого не заметила. Сами же оба молодых человека, искали взгляд законной дочери семьи Гу, но это было вовсе не из за её статуса, просто она им начала нравиться, однако они этого ещё не осознавали.

Сунь Чан заметил плащ второго принца на юной Гу Мэй и подумал:

«Чего это его высочество стал таким заботливым по отношению к Гу Мин Мэй?»

Второй принц Ли Бэй Ху заметил взгляды, что бросал старший сын министра юстиции на юную барышню Мин Мэй, и насторожился, ему это не понравилось, потому что он как-то слышал о детской симпатии Гу Мэй к Сунь Хуи Чану:

«Что за невезение, почему именно его повозка оказалась проезжающей мимо⁈ Если Мэй-эр в хороших отношениях с Сунем, то их родители могут договориться о помолвке. Они, вероятно, выберут для дочери любой дворянский, но только не связанный с дворцом брак! Князь Гу и сама Мэй-эр всегда возражали против замужества с представителем императорской семьи! Даже если молодой Сунь ещё несовершеннолетний, ему пока восемнадцать лет, письмо о помолвке и договор о браке они могут заключить уже сейчас. Даже могут поженить их и отправить Мэй в семью министра Сунь. Она будет там жить в качестве невестки, пока Сунь Чан не станет совершеннолетним и они не закрепят брак последним ритуалом».

Двое мужчин, сидящие рядом, начали придирчиво, неприязненно и изучающе коситься друг на друга.

«Странно, уже так долго барышня Мин Мэй совершенно молчит… и на меня не обращает никакого внимания…» — подумал Сунь Чан, — «Даже ни из-за чего не возмущается, что на неё не очень похоже… Гневно не высказывается по поводу того, что произошло, не удручена своим внешним видом… Хотя, она может быть из-за этого вдруг такая тихая — её смущает то, как она сейчас выглядит, и не хочет привлекать к себе лишнее внимание? Ей неудобно?… Тогда, тем более, княжна Гу Мэй сейчас скривила бы своё лицо, показывала словами и всем своим видом, как она недовольна, и как несправедлив к ней мир… Как Гу Мэй может так сильно на меня обидеться, что забыть о своей ко мне давней привязанности?… Надо попробовать как-то начать разговор, чтобы обратить на себя внимание… Но заговорить с барышней Мин Мэй напрямую, в присутствии её матери, было бы неэтично и невоспитанно… Второй принц тоже странно себя ведёт. Чего бы ему так заботиться о барышне Гу и так любезно предоставлять ей свой плащ? Он же ведь вроде головой не ударялся…»

«В таком незамысловатом растрёпанном виде, Мин Мэй выглядит ещё более привлекательней… Такая тихая и милая, небрежная и простая… Она, оказывается, умеет защищаться, совершать героические поступки, так же перестала быть лицемерной эгоисткой, сварливой брюзгой и брезгливой», — размышлял Ли Ху и после покосился на рядом сидящего юношу, — «Этот молодой сын семьи Сунь, он слишком часто бросает на неё взгляд, это неприлично».

Несколько секунд помолчав, Сунь Чан решился заговорить:

— Ваше высочество, вам не удалось захватить ни одного преступника для допроса? — произнёс он сетующим тоном, но в его глазах читалась попытка незаметно уколоть или умалить способности принца.

— К сожалению, так сложились обстоятельства, — вежливо произнёс Ли Ху. И тут же вспомнил, как Яочуан тогда подошёл к нему, когда второй принц вышел из зарослей, и шепнул, что бандиты, которых изловили, сразу приняли яд, раскусив капсулы, которые скрывали под языками, и умерли:

«Нельзя, чтобы кто-то из присутствующих об этом знал… иначе все мгновенно поймут, что это были не просто грабители, а поднимать панику и шумиху не стоит».

— Как жаль, — опять учтиво и сочувствующе произнёс Хуи Чан, и недолго помолчав, снова заговорил, обратившись к госпоже Гу.

— Княгиня Гу, — Хуи Чан вежливо сложил руки и учтиво кивнул матери Гу Мин Мэй. — Надеюсь, моя повозка доставляет вам хоть немного комфорта? Простите за неудобства, я понимаю, что моя скромная карета не достойна вашей светлости. Если бы я знал, что судьба будет настолько благосклонна, что хоть и вынуждено, но одарит меня вашей компанией, я бы сделал свою повозку более удобной и не такой аскетичной. К сожалению, у меня даже нечем вас угостить.

Бэй Ху с холодком неодобрительно посмотрел на благородного юношу. Наташу чуть не выворотило от этой притворной вежливой сладости, и она, легонько скривившись, громко усмехнулась.

Все недоуменно посмотрели на Мэй.

«Или она всё таки осталась прежней, лишь притворяется?» — пролетели мысли в голове молодого господина Суня.

Мать, слегка укорительно посмотрев на дочь, повернула голову к Сунь Чану:

— Что вы, молодой господин Сунь, у вас чудесная повозка и искреннее доброе сердце, — женщина вежливо улыбнулась, — Вы так отзывчивы, что сразу пришли к нам на помощь, благодарю.

«Попробовал бы я отказать в помощи и содействии», — мысленно усмехнулся юноша из семьи Сунь.

«Боже мой, куда я попала? Концентрация светлостей, высочеств, господинов и благородных барышень на один квадратный метр просто бьёт все немыслимые рекорды. Обязательно разговаривать настолько приторно и настолько льстиво неискренно?» — с отвращением подумала Наталья, и вздохнув, спокойно произнесла, продолжая меланхолично смотреть в пол:

— Господин Сунь просто проезжал мимо, если бы на его месте был другой человек, мы бы были в другой повозке. В это время из храма возвращается очень много людей… И, как бы это грубо ни звучало, не важно, как бы внутри ни желали вести себя люди, внешне никто из них не посмел бы отказать второму принцу и княгине Гу, а так же признаться в своих настоящих эмоциях. Давайте будем честными. Молодой господин Сунь, вы ведь с этим согласны? Думаю, все присутствующие понимают, о чём я говорю.

Второй принц одобрительно улыбнулся, а госпожа Гу сжала губы:

«Если она продолжит и дальше так дерзко вести себя в присутствии благородных молодых людей, тяжело нам с отцом будет выдать её замуж в достойную нас, благовоспитанную богатую семью».

— На что вы намекаете, барышня Гу⁈ — наиграно удивившись, обратился к Наташе-Мэй молодой господин Сунь. — Наши семьи в хороших отношениях, но я бы никому никогда не отказал в помощи!

— Также, как тогда, когда смотрели с безучастием на то, как я погибаю? — произнесла Ната таким же спокойным и добрым тоном светского человека, что обсуждает сейчас, что приготовить на ужин.

Ли Ху выдал короткий смешок и заинтересованно посмотрел на Хуи Чана, которого сейчас, словно на охоте, загоняют в ловушку. Мать молча и пристально следила за эмоциями и мимикой присутствующих в карете, чтобы сделать свои выводы.

— Княжна Гу Мэй, как я мог⁈ Ведь на вас никто тогда не нападал, а прикасаться к вам я не имел права, чтобы не запятнать вашу благородную репутацию, добродетельной и доброй барышни, — сразу нашёлся, что ответить, сын семьи Сунь и все присутствующие согласились с его доводом.

— Не льстите мне, молодой господин Сунь, — вздохнув, снисходительно улыбнулась Мин Мэй, — Я этого не люблю. Пусть я почти ничего не помню, но очень наслышана о своём характере в прошлом от множества лиц.

Молодые люди оторопело посмотрели на девушку, что слишком искренна в своих словах.