— Желаю скорейшего выздоровления вдовствующей императрице и долгих лет! — Передав деревянный ящичек с блюдом с роллами третьей принцессе, они улыбнулись друг другу. Уж в ней-то она была немного уверена и немного доверяла. Наташа-Мэй вышла со двора дворца «Небесного благоденствия и спокойствия»:

«Наташка, вспомни, что тебе здесь четырнадцать! Че-тыр-над-цать! И ты была избалованной! Так веди себя соответственно! Ты не можешь столько знать!»

Гу Мин Лан и Чун Хуа поспешили за ней.

Ли Ху увидел спешащую по направлению к выходу из дворцового комплекса Гу Мин Мэй, в сопровождении её третьей сестры и личной служанки:

«Она так рано сегодня во дворце⁈ Что Гу Мин Мэй здесь делала, к кому приходила? Хоть и потеряла память, всё равно так и осталась очень странной девчонкой, совсем непонятно, что творится у неё в голове и какие цели преследует барышня Гу… Но сейчас, по крайней мере, она стала добра и искренна с окружающими, больше не причиняет людям боль и проблемы… Может, это сказывается взросление?»

Бэй Ху стал догонять барышню Мин Мэй, стараясь скрываться между строений, искал её взгляд. Пересекаясь с ней глазами, намекал девушке, что ему необходимо с ней поговорить. Не хотел подходить к ней, боялся спровоцировать лишние слухи. Здесь много лишних глаз, поэтому не хотел проблем ни для себя, ни для барышни Гу Мэй. Но дочь семьи Гу только первый раз выглядела встревоженной, после спокойно отворачивалась и планомерно двигалась дальше. Было непонятно: она специально его игнорирует или просто действительно на самом деле не замечает.

«Но она же точно видела меня в первый раз…», — подумал Ли Ху и решительно подошёл, учтиво кивнув, благородно согнул руку в локте:

— Приветствую, барышня Гу.

Наташа легонько презрительно сощурилась: «Лицемер. Бесстыжий. Без совести», — создав из лица холодную безэмоциональную маску, она сложила перед собой руки и поклонилась:

— Приветствую его высочество второго принца, — произнесла менторским, предельно вежливым тоном, на какой только была способна.

Сестра Мин Лан последовала за ней, но при этом ещё согнула колени, чтобы её поклон был ниже и соответствовал разнице их статусов.

«Мне ясен ответ — барышня Мин Мэй сильно обиделась на меня и больше не верит», — подумал принц Бэй Ху:

— Хотел бы с вами обсудить кое-что очень важное.

— Прошу простить меня его высочество. Не гоже вам тратить на меня своё время. Да и я очень спешу, — таким же тоном ответила Наташа, и развернувшись, быстро пошла прочь.

Чун Хуа быстро шепнула второму принцу:

— Барышня после поедет в храм Цинсан, — и затем припустила за своей молодой госпожой.

Мин Мэй сидела, сложив руки на груди в замок и облокотившись боком на стену повозки. Так легче было воспринимать толчки деревянной кареты. Она хмуро смотрела перед собой, погрузившись в свои мысли, с выражением обречённого на тяготы этого бренного мира человека:

«Ну почему никто в этом времени до сих пор не придумал рессоры⁈ Не мудрено, что они постоянно жалуются на боль в спине и шее… тут можно вообще весь позвоночник оставить… Бабуля самая хитрая, осталась дома…»

Сейчас Наташа в облике Мин Мэй, вместе с матерью и обеими сестрами, направлялась в большой храм Цинсан, что находился в нескольких часах езды от города по довольно ухабистой грунтовке:

«Здесь тоже никто не занимается дорогами!… Даже не знаю, считать ли эту повозку удобной или нет? Но они смешные и милые. Похожи на деревянные домики на колёсах, даже крыши в них покатые, как на домах, и квадратные окошки на каждой стене с занавесками и часто с бумажно-реечными ставнями. Вход располагается с торца кареты, чаще со стороны возничего, либо с противоположной, но реже… Ещё бы, ведь здесь часто для карет используются лишь два огромных, чуть ли не с человеческий рост, деревянных колёса, обитых железом, редко четыре, поэтому повозка при движении наклоняется слегка назад. Если выход находится с противоположной стороны возничего, то тогда приходится сидеть спиной по пути следования, а это очень неудобно… Тем более, что деревянное сиденье здесь, как бы одно, расположено вдоль стенок буквой „п“».

Когда она вернулась из дворца домой, оказалось, что отец, генерал Гу, вместе с двумя своими старшими сыновьями, Юшенг Му и Фенг Мао, на конях отправились по каким-то делам в военный лагерь — в расположение войска Гу.

«Конечно, наверняка, если не галопом, то на конях добираться гораздо удобнее и быстрее… Хотя, лошади не могут долго передвигаться вскачь… Зачем мне вообще сдался этот храм, я даже не буддистка⁈ Что я там буду делать?… Помолюсь Богу. Бог всё равно один, не важно, как его называют в разных местах… Главное это все делать тайно, чтобы никто не услышал и не увидел ничего лишнего».

— Мэй-эр, как ты сидишь? Выпрями спину, — сурово посмотрела на неё госпожа Гу. — Ты в любой ситуации должна выглядеть благородно: изящной и добродетельной.

— Скоро от спины ничего не останется, — вздохнула девушка. — Нечего будет выпрямлять.

Мин Джу хохотнула, а Мин Лан тихонько улыбнулась.

— Гу Мин Мэй! Как ты смеешь так разговаривать со своей матерью? Почему ты дерзишь мне? — возмутилась княгиня Гу.

— Да я вроде же ничего такого не сказала, — Наташа недоумевающе посмотрела на женщину.

— Как ты смеешь так свободно пререкаться со мной, где твоя дочерняя почтительность⁈ Где уважение к старшим⁈ — опять возмущённо проговорила мать Мэй.

— Первая госпожа, пожалуйста, не сердитесь, сестра Мин Мэй вас очень любит, просто ещё не совсем поправилась, — попыталась наладить обстановку Лан-эр, эстетично, чисто символически сложив впереди руки и легонько поклонившись.

Старшая дочь семьи Гу сидела, как благовоспитанное восковое изваяние.

— Замолчи, лисица. Тебя не спросила, не встревай в разговор, — начала успокаиваться княгиня.

«Госпожа Гу не хотела брать с собой Мин Джу, наверное, из-за этого у неё плохое настроение», — подумала Наташа. Ведь это она уговорила взять с ними младшую сестру, приведя довод, что последняя тоже ведь является пятой барышней семьи Гу. Напоминать, что Мин Джу, к тому же, является и кровной дочерью князя, а все дети наложниц принадлежат главной супруге, Ната предусмотрительно не стала, чтобы не разбередить старые раны княгини. Она обошла эти острые камни, подобрав нужные слова, но главная супруга князя всё равно была недовольна сложившейся ситуацией. Но, как уже успела её изучить Наташа, госпожа Гу была добрым, уступчивым и иногда нерешительным человеком, просто не хотела с этим мириться и пыталась бороться с самой собой.

«Её можно понять, правильно, кому понравятся наложницы мужа? Это ведь всё равно, что любовницы, приведённые нагло в дом супругом… а если ещё и детей родят, то это вообще тушите свет… Тем не менее, и дети, рождённые от наложниц, ни в чём не виноваты, им тоже приходится страдать от несправедливости».

Гу Мин Джу была очень благодарна третьей и четвёртой сестре, что вступились за неё и вырвали из тюрьмы родового поместья хоть в какую-то невесомую, но всё же приятную свободу. Естественно, её матушка, наложница Ся, была недовольна, потому что её в поместье-то и оставили. Она очень опасалась, что её дочь подружится со своими сёстрами и выйдет из-под её контроля, тогда она не достигнет своих целей. Однако, Наташа планировала именно это, чтобы Мин Джу почувствовала свободу и единение со своей семьёй, также, наконец, чтобы её мозги включились и она начала ими думать самостоятельно.

— Прости, матушка, я была непочтительна и дерзка, — поддержала Наталья достоинство и авторитет госпожи Гу.

«Может, мне изобрести им рессоры?… Эх, но я же не инженер… Интересно, сколько ещё пробуду в этом мире? Пока не помирю и не объединю эту семью? Но почему это должна делать я? Надеюсь, хозяйка этого тела не переместилась сейчас в моё⁈ Божечки, ну и дел тогда натворит эта секилявка в моём взрослом теле и с моими дипломами!» — Наталья испугалась таких мыслей, но за ними пришли ещё страшнее, — «А вдруг я здесь теперь навсегда и больше никогда не вернусь в свой мир?» — Ната серьёзно испугалась.