Пятый из моих Создателей – Блэк, Вальбурга Блэк. Мать Сириуса Блэка. Кстати, мой звериный нюх утверждает, что Том Гонт и Сириус Блэк пахнут, как близкие родственники. Это странно, поскольку не укладывается в поведенческую линию Блэка. Но при этом вполне укладывается в поведенческую линию Гонта.

Так вот, Вальбурга Блэк. Её цель мне непонятна. Основная цель. Не основная её цель вполне прозрачна: быть рядом с сыном. И с Гонтом. Действуя при этом на нервы Гонт Лили. И пытаясь вывести из равновесия Гонт Тома. Странная позиция. Не возьмусь судить о её зрелости, пока не пойму её основную цель.

Создатели. Кто же они? Кроме их диагноза (хотя и диагноз спорен, по крайней мере в отношении Гонт Тома, который мог бы в случае возникновения угрозы с моей стороны порвать меня даже голыми руками, который постоянно контролировал как меня, так и остальных, находящихся рядом с ним). Они – Волшебники. И один Бессмертный.

Вот так вот собрались четыре Волшебника и Бессмертный, подумали и решили создать меня. И создали. Забавно.

Их “шутка”, ради которой меня и создали, мне не понравилась. Она противоречила моему характеру и образу мыслей. В ней следовало не думать, а действовать. Причем действовать максимально быстро.

И это было опасно! Мне не нравится, когда опасно! Мне не нравится, когда в меня стреляют! Мне не нравится, когда в меня пускают заклинания! Но это возбуждение, которое дарует опасность. Оно непередаваемо.

И самое главное: я не мог отказаться от участия в этой шутке, так как обязан своим появлением именно ей. Неприятная ситуация. Но здравые рассуждения однозначно приводили меня к выводу, что надо просто перетерпеть. Пережить эту шутку, чтобы стать свободным, а после завоевать своим поведением признание себя полноценной личностью, к которой следует относиться с уважением. Но это позже. Для этого надо пройти эту “шутку”.

Можно попытаться наотрез от неё отказаться, но последствия могут быть неприятными. Вплоть до уничтожения моего столь полюбившегося мне разума. Или выкидывания меня обратно в лес. А скорее всего сначала первое, а потом второе.

Я просчитал варианты, взвесил все “плюсы” и “минусы” каждого, после чего принял решение: плыть по течению.

Все получилось именно так, как я и просчитывал. “Шутка” удалась: градус её маразма зашкалил за любые возможные границы, я выжил, меня не бросили, меня признали, меня уравняли в правах, я остался на полном содержании Гонта, как главного вдохновителя моего создания.

Им достаточно легко манипулировать. В определенных границах. Достаточно стать для него “своим”, чтобы спокойно “расположиться у него на шее”. А если еще подвести его к мысли, которую он часто повторяет вслух: “Мы в ответе за тех, кого приручили”, то можно вовсе о будущем не беспокоиться.

Я медведь-мыслитель. Мне нравится думать. Мне нравится решать теоретические задачи. И мне нравится решать их в комфорте. И это теоретическая задача.

И я её решил. Для начала на основе наблюдений и анализа поведения жителей дома, я построил модель взаимоотношений и взаимовлияния их на принятие решений друг другом. Затем выделил того, чьё решение является окончательным, идущим на исполнение. После чего построил модель его поведенческих реакций. И в соответствии с ней выстроил свою линию поведения.

Результат: я проживаю в комфортном доме, в тепле, имею полноценное, стабильное питание, о котором не надо заботиться, имею собственный бассейн, имею доступ к различной информации и имею возможность общения с разумными, которые мне интересны. И для того, чтобы это всё продолжать иметь, достаточно просто не злить Гонта. А ещё стать ему полезным.

Всем остальным на меня наплевать. Но они и не принимают решений. Решения принимает Гонт. На него могут влиять остальные, но опять же, в достаточно узких пределах. Значит – не надо конфликтовать и с остальными. А чем можно быть полезным Гонту? Решать для него его теоретические задачи – это раз. И помогать его физическому развитию в том, что он называет Боевыми Искусствами – это два. Тем более два – это интересно. И помогает развиваться мне самому.

Вот так я и живу, разумный прямоходящий медведь Винни Пух или Вениамин Пухевич, он же Бенджамин Пухус. Правда, чувствую, что через какое-то время мне потребуется самка. И это будет следующая логическая задачка, которую предстоит решить. Но сложность её в разы выше той, которую я решал до этого. Но время ещё есть. А значит, можно расслабиться и насладиться нынешним комфортным и беззаботным существованием.

***

***

– Дункан, ты когда-нибудь совершал ошибки? – спросил я вошедшего в комнату Маклауда. Это был его рабочий кабинет, в его доме. Я сидел в его кресле, расплывшись по спинке и запрокинув голову. Глаза мои были закрыты. Сам я был в черной кожаной куртке поверх свитера с высоким горлом, в синих джинсах и в белых кроссовках. На столе стояла открытая бутылка какого-то алкоголя, в моей руке был зажат до половины полный этим алкоголем стакан. Бутылка была из запасов Маклауда. Я просто призвал её беспалочковым “Акцио”, когда ввалился в этот кабинет сорок пять минут назад.

Маклауда с Тессой в это время дома не было. Они только что вернулись с концерта. Дункан почуял в доме Бессмертного, поэтому вошёл сразу с обнаженным мечом в руках, но увидев меня, меч опустил. Не убрал, но по крайней мере опустил. Не перестав при этом хмуриться.

– Все их совершают, Том, – осторожно ответил он, прислоняясь плечом к дверному косяку.

– Нет, Мак, я имею в виду большие, очень серьёзные ошибки, повлекшие за собой катастрофично-ужасные последствия? – не открывая глаз, помотал головой я.

– Так, чтобы уж именно катастрофично-ужасные – нет. Но те, которые вели к гибели невиновных людей… случалось, – сказал он, ещё больше хмурясь. Видимо что-то вспомнил из своего личного опыта.

– А я вот такую ошибку только что совершил, – отставил стакан на стол и уткнулся лицом в ладони, я, согнувшись в кресле, с силой потер ими глаза.

– Всё настолько ужасно? – напрягся Маклауд. – Погибли люди?

– Да. На оба вопроса, – вздохнул я и обхватил руками голову. – Много людей. Одни умерли быстро, другие будут умирать медленно и страшно.

– Что же ты сделал, Том? – задал вопрос Маклауд. Вопрос, на который мне совсем не хотелось отвечать.

– Убил Кургана, – сказал я и, подняв правой рукой здоровенный эспадон, бывший прислоненным к креслу все это время, положил его на стол перед Маклаудом.

– Кургана? – на меч он бросил всего один быстрый взгляд, тут же снова подняв глаза на меня. Он смотрел испытующе, словно готовился вынести приговор.

– Да. Я выследил и загнал его в Союзе. Это не было легким делом. Там иностранцу очень трудно работать. Тем более - заниматься розыском и убийством, – добавил я и снова откинулся на спинку кресла.

– Курган был убийцей. Он заслуживал смерти, – осторожно, не переставая хмуриться, сказал Маклауд.

– Курган был чудовищно силен. В нем было так много животворной силы… Больше трех сотен душ, – вздохнул я, вспоминая те, не самые приятные минуты своей жизни. Точнее, физически-то это как раз было эйфорично до безумия, удовольствие на грани экстаза. А вот морально, это был кошмар наяву: понимать, что вокруг происходит, понимать, что во всём происходящем виноват ты, и уже не мочь остановить и остановиться . – Дункан, никогда не убивай сильного Бессмертного рядом с электростанцией! – посмотрел я прямо в глаза Маклауду взглядом полным безумия. – Особенно очень сильного и рядом с Атомной Электростанцией! – глаза Горца начали расширяться по мере того, как до него доходили мои слова. Он ведь Бессмертный гораздо дольше меня, и опыт срубания голов имеет гораздо больший. Он знает, что происходит в такие моменты.

– И как близко вы были? – спросил он.

– Непосредственно на крыше энергоблока, – вздохнул я и отвел глаза. – Курган уже несколько недель гнал другого Бессмертного, Николая Власика. Тот прекрасно понимал разницу в силах и хотел жить, поэтому боя не принимал. Он убегал, как мог. Пытался спрятаться… бесполезно. Под конец решился на авантюру: чтобы сбросить Кургана с хвоста, он протаранил КПП режимного объекта. Естественно его изрешетили солдаты. Курган за ним. Тоже получил свою порцию семь-шестьдесят два подарочков. Пока переполошенные местные разбирались, связывались, согласовывали, вызывали Органы… Власик ожил и попытался затеряться в сутолоке. Он рванул в глубь территории, надеясь там отсидеться…