Посмотрим ещё, как завертится дело с подвеской. Решится ли на меня выйти кто-то из “интересных” ребят с “интересными” предложениями. Я ведь специально не скрывал имени, твердо решив перейти с “поточного метода” к “штучной работе”. Это было гораздо интереснее в плане творчества, но и куда проблемнее в плане реализации творений.

***

Дарий был заметно напряжён. Он был непривычно хмур и несколько суетлив, когда вышел мне навстречу из дверей своего храма.

– Том, все в порядке? Лили выглядела такой напуганной, когда приехала ко мне с ребенком.

– В полном, Дарий, – улыбнулся я, отвечая на рукопожатие.

– Что случилось в магазине? Кто это был? – вышла вслед за монахом и Лили, держащая Гарри за руку.

– Это был ещё один Бессмертный, Лилиан, – пожал плечами я. – Только в отличие от Дункана и Дария - совершенно недружелюбный.

– Откуда ты это знаешь, вы же и словом не успели обмолвиться перед тем, как ты всадил ему нож в горло! И меня зовут Лили! – начали прорываться нотки упрека и даже “наезда” в голос моей жены.

– Граната с нервнопаралитическим газом – “вместо тысячи слов”, – хмыкнул я. – И да, я знаю, как тебя зовут.

– Газ? – как-то сразу растеряла свой боевой пыл и начала бледнеть девушка.

– Газ, – кивнул я. – И чеку он уже выдернул. Или мне следовало подождать пару минут? Ты скажи, и я в следующий раз поступлю именно таким образом.

– Прости, Том, – отвела она взгляд. – Я зря в тебе сомневалась, просто…

– Я всё понимаю, Лили, – подошёл и нежно обнял девушку я. – Когда Волдеморт убивает маггла, трудно предположить, что это самозащита, – она смущенно уткнулась в моё плечо.

– А как выглядел этот Бессмертный? – уточнил Дарий, продолжавший стоять рядом.

– Это был Ксавье, – не стал крутить и играть в “несознанку” я. – Высокий стройный мавр в дорогом костюме и с газовой гранатой. Я не ошибся?

– Нет, Том, всё верно, – вздохнул Дарий. – Просто не думал, что он снова в Париже. Ты ведь не отрубил ему голову, да?

– Слишком много свидетелей, – пожал плечами я.

– Зато он отрубил ему правую руку, – хмыкнула Лили. – У Бессмертных отрастают потерянные конечности?

– Такое возможно, – кивнул Дарий. – Если быстро приложить отрубленную часть обратно.

– Хм… То есть этот мавр ещё может и не остаться инвалидом? Его кисть уложили в тот же мешок, что и остальное тело, – уточнил я у одного из старейших Бессмертных нашего времени.

– Вполне, – кивнул Дарий.

– А как вообще обстоит дело с ранами и шрамами у Бессмертных? – заинтересовался я. – Тот же Калос лишился голоса после боя с Маклаудом, но при этом Дункан много раз получал раны, порезы от других Бессмертных, и шрамов не имеет. От чего это зависит?

– Забываю, что ты совсем ещё недавно обрел Бессмертие, Том, – мягко улыбнулся Дарий. – Всё зависит от “животворной силы”. Напитано ли было ей оружие, нанесшее рану. Если нет, то всё исцеляется обычным порядком. А вот если напитано, то в зависимости от силы Бессмертного.

– Какого? Который нанес рану или того, кто её получил?

– Обоих, – ответил Дарий. – Но как минимум останется шрам.

– А убрать его как-то можно?

– Насколько мне известно, для этого надо убить того Бессмертного, который нанес рану. Убить и завладеть его “животворной силой”.

– Так, но ведь Курган убил Рамиреса, при этом продолжает щеголять шрамом на горле? Разве нет? – нахмурился я.

– Курган не очень умен. И совершенно не тяготится этим шрамом. Да и Рамирес был очень силён именно в управлении “животворной силой”, ну и вообще “специальными возможностями” Бессмертных.

– Что за “специальные возможности”? – заинтересовался я.

– Преодоление предела выносливости, преодоление предела скорости, “чувство природы”, интуиция воина, усиление тела “животворной силой”, преодоление предела физической силы, преодоление предела гибкости, сенсорика, даже в какой-то мере лечение, но последнее только слухи. Наверное… – задумался Дарий.

– С твоих слов Рамирес вовсе каким-то монстром предстает. Сверхчеловеком просто, – нахмурился я.

– А он таким и был, – пожал плечами Дарий. – Один из сильнейших Бессмертных своего времени.

– Как же его Курган смог убить в таком случае? Если он “не очень умен”, как ты говоришь?

– Я не присутствовал при их бое. Не могу ничего об этом сказать. Но Курган как минимум старше Рамиреса, не намного, правда, всего лет на двести. Ему сейчас почти три тысячи лет. Рамиресу было около двух с половиной тысяч, когда Курган его убил. Плюс к тому Курган гораздо больше срубил голов за свою жизнь. В том числе голову своего учителя Бедуина. И сам он воюет всю свою жизнь, не останавливаясь, тогда как Рамирес последние свои пятьсот лет битв избегал, пресытившись ими. Так что грубая сила и воинский опыт взяли верх над искусством и изяществом… Хоть и не сразу. До тысяча пятьсот сорок первого года Рамирес уже дважды побеждал Кургана, просто не мог взять его голову.

– А вы хорошо знаете этого Кургана, – заметила Лили.

– Ну… мы знакомы, – сказал Дарий, отводя взгляд.

– Курган штурмовал Рим под началом Дария, – хмыкнул я. – Естественно они знакомы. Даже более чем. Надеюсь ты не будешь в обиде на того, кто срубит Кургану голову?

– Ну, мы не являемся с ним друзьями, Том, – опять же уклонился от ответа Дарий.

– Но не так как с Грейсоном? – уточнил я.

– Нет.

– А Митос?

– Что Митос?

– Вы с ним дружны? – со смехом во взгляде спросил я.

– Митос – просто легенда. Старейший из Бессмертных, разменявший пять тысячелетий…

– Угу, которого сейчас зовут Адам Пирсон и живет он в Париже.

– Ты знаешь? – устало вздохнул Дарий. – Да, мы дружим. Он иногда приходит поиграть со мной в шахматы, выпить чаю, поговорить о жизни…

– Не переживай, я не охочусь за его головой, – похлопал я монаха по плечу. – Кстати. А что происходит с Бессмертным, когда он берёт голову другого Бессмертного?

– Разве ты этого не знаешь? – удивился Дарий, видимо имея в виду ощущение от меня, которые давал "Зов". После убийства Орма Олофсона я на новичка уже не тянул.

– На моём счету всего одна голова. И я толком не понял, что произошло. С “животворной силой” более-менее понятно: её стало больше. А со знаниями? Опытом? Талантами?

– Это трудно объяснить, Том, – вздохнул Дарий. – Эти знания просто появляются в тебе. Или не появляются. Как-то так.

– А Светлая Передача? Или Тёмная Передача? Как же они?

– Это очень редкое явление, Том. Очень. Чаще всего полученные знания и опыт другого Бессмертного в тебе как бы “спят”. Ты чувствуешь их наличие, но стараешься не трогать лишний раз, так как это “не твоё”. У тебя и своей боли хватает, а опыта без боли и потерь не бывает, – за разговором мы незаметно дошли до комнаты Дария и расселись там возле небольшого стола, на который монах выставил чашки и заварочный чайничек. Сейчас он как раз поставил греться на электроплитку чайник обычный, наполненный водой. – Так происходит у большинства Бессмертных. Но случается, что Бессмертный не удерживается и “влезает” во вместилище этого опыта. И тогда “шарик рвется”. И сразу весь этот опыт, со всеми чувствами, эмоциями, желаниями, переживаниями, привычками, “выливается” в “тебя”. И тут происходит одно из двух: либо ты возьмешь верх и сумеешь всё это встроить в свою “личность”, не изменившись в главном. Либо нет. И тогда Бессмертный меняется до неузнаваемости. Но прежним ты в любом случае уже не останешься. Так произошло со мной.

– Женевьева? – предположил я.

– Да, – отвел глаза Дарий. – Она была очень стара. Больше семи тысячелетий. Её опыт… я буквально утонул в нем. Долго сопротивлялся, даже успел сводить войска в Италию, но… Чем больше я бился и сопротивлялся, тем больше проникался её правотой. Осознавал то, над чем раньше не задумывался. В итоге я не потерял “себя”, но полностью переосмыслил свою жизнь. Я изменился.

– Вот как, – задумался я. – А если “вскрыть” не один “шарик”. А сразу три десятка?