Его лицо было отстраненным, когда он все же соизволил повернуться и перевести на нее свои серые скучающие глаза, которые мгновенно расширись в изумлении от зловещего вида взъерошенной девушки с порабощающим взглядом.

— Я ТВОЙ КУРАТОР! — ее верхняя губа дрогнула в оскале. Больше не пытаясь быть милой, она грозно наставила на мужчину палец, поняв, что это, может быть, единственный шанс заставить его выслушать ее, и услышала тихий утробный рык хаски. Поднявшись со своих мест, псы предупреждающе залаяли, обнажая клыки.

Еще миг, и они кинуться на нее.

Еще миг, и Сет резко бросился вперед, загораживая их собой, или защищая… ее?

Еще миг, и она оказалась рядом и заскользила горячими, сияющими ладонями по его груди, привставая на цыпочки, пугая и одновременно притягивая магией своих зачарованных глаз. В этот момент, когда она была так близко к нему, так очаровательна и так сильна, замерший каменной стеной между пылающей музой и тремя озлобленными псами, он вдруг отмер.

— Овца, — выдохнул Сет как на духу совершенно беззлобно, словно слово все это время вертелось у него на языке, и он просто поддался искушению.

— ЧТО?!

Она не ослышалась? Он что, только что посмел оскорбить ее?

— Твое имя «овца», а ты называешь бараном меня?!

Да он просто… смеялся над ней!

Он не смеялся. Он падал. Его глаза неожиданно закатились, тело подалось назад, и ладони музы взлетели вверх к широким, опущенным в бессилии плечам, надавили. Ноги героя подогнулись, и голова вздернулась, как только колени достигли пола, но муза не держала его. Напротив. Она была причиной его падения. Мужчина тяжело рухнул между псами с надрывным хрипом, жадно глотая ртом выбитый из груди воздух.

Уложенный на лопатки у ее ног.

Впечатляющая картина.

Настолько впечатляющая, что даже обвиняющий лай и взволнованное поскуливание не были способны разжалобить ее. Она ни капельки не жалела о содеянном. А ведь он был никем, и она тоже. Второстепенный, не значащий для сюжета герой и умирающая муза, не принадлежащая ни одному из книжных миров. Но ликование от своей маленькой победы так захватило ее, словно их перепалка была значимой частью ее существования.

— Слияние. Знаешь, на что это будет похоже?

Взмахом руки она заставила псов замолчать, а затем, со снисходительной усмешкой поглядывая на Сета сверху вниз, изящно опустилась на корточки возле парализованного тела.

— Все будет как прежде, просто я буду рядом. Словно я в тебе. Ты не почувствуешь меня, зато я буду чувствовать тебя. Так будет легче.

«Легче для кого?»

Музы не читали мысли, но злые, холодные глаза Сета Уайта были столь выразительны, что это было и не нужно.

Вот только там было кое что еще. Сомнение. И каким бы упрямым, колючим засранцем не был этот беловолосый мужчина, муза вдруг ощутила острую потребность успокоить своего героя.

Она не хотела пугать его. Давить. Заставлять. Ломать. Все должно было быть по-другому. Как раньше. Но как раньше уже не будет. И она извиняется перед ним. За свою грубость, за свою напористость. Склонившись над мужчиной, Рэй невесомо коснулась его лица в утешающем жесте, опускаясь до проникновенного шепота:

— Я обещаю тебе, Сет Уайт, что не разрушу твою жизнь. Я украшу ее.

Он всегда будет собой, она не причинит ему вреда. Не заберет ничего, что так дорого его горячему сердцу. Только добавит.

Ее голос обволакивал, проникал в голову и заставлял веки тяжелеть. Кончики ее пальцев скользили по изломам его лица, впадинам и четким линиям, вытравливая из серой бездны его глаз сомнение.

Он стремительно погружался в сон и вопреки всем обстоятельствам, которые привели в его дом сумасшедшую музу, вспоминал о том, как же давно он был одинок…

Обмануться было бы проще, чем признать себя недееспособной музой. Ее сила, сработав раз, угасла до жалкого спичечного пламени на дне души, и Рэйчел боялась, что теперь оно разгорится нескоро, если разгорится вообще.

Маленькая, никчемная ложь во благо. Она примет ее, проглотит и заставит поверить в ложь всех остальных. Она по-прежнему муза, и у нее все еще есть работа.

У каждого в истории есть работа. Цели, задачи, сюжетные линии. У кого-то короткие, у кого-то второстепенные, но важны все. Абсолютно все.

Многие книги начинались одинаково. Пока история сыра и не до конца прописана, герои вынуждены существовать в петле. Временной петле. Проигрывать один и тот же сценарий, пока Автор не найдет изъяны, не отберет лучшие идеи и вариации событий. Пока не соединит все части в нужной хронологии и не напишет финал.

Начало было единственным схожим элементом книг, дальше было труднее. Первые строчки всегда подобны выстрелу. Оглушительные, яркие ‒ и точно в цель. Но стоит только сюжету начать закручиваться, и остальные пули часто летят мимо. Писательство — это работа, тяжкий труд. И за книгу борется не только ее Автор, но и его персонажи.

Временная петля была рабочей сменой, в ней герои играли свои роли, следуя замыслу писателя. Но в период творческого застоя, все они упирались в тупик, и тогда петля начиналась заново. Вот только… истории с оборванным концом, или, в нашем случае, оборванным началом, давали персонажам определенную свободу слов и действий, предоставляя им шанс проявить себя.

Не писатель создает произведения, а герои… созданные писателем.

Рабочая смена героев этой истории началась темной ночью. За окном клубилась непроглядная тьма, когда сердце музы неистово забилось в преддверии игры.

Рэйчел Белл обожала эту атмосферу загадочной повседневности сюжета, которая вот-вот должна была разбиться вдребезги от неожиданных событий, разрушающих мирную литературную реальность. Она всем своим существом чувствовала изменения. Пространство вокруг буквально искрилось от силы авторского слова, стирая границы иллюзорных рамок неигровой вселенной героев и погружая всех персонажей истории в сон, в котором у каждого была своя роль.

Дом спал, не спала одна только муза.

В камине, что был единственным источником света в доме Сета Уайта, догорали дрова. С тихим треском огонь неспешно поглощал сухие ветки и обдавал теплом. Рэй тянулась к нему, к опаляющему лицо жару. Опустившись на ковер посреди небольшой гостиной, муза с любовью и трепетом пробегала пальцами по свежей плотной бумаге, вдыхая ее запах. Перед ней лежала цветная карта из архива размерами двадцать на двадцать, и Белл завороженно вглядывалась в ее линии, запоминая маршруты и пейзажи.

Она с легкостью нашла их дом, у кромки леса, в отдалении от всех. Муза с интересом разглядывала величественные горы и хмурилась, проводя рукой по затемненным густым туманом участкам, которые были скрыты как от персонажей, так и от ее глаз. Таких мест на карте было слишком много. Але была права, когда предупреждала ее о закрытых локациях и ограничениях по перемещению героев. Многое еще было неразгаданным и неисследованным.

Рядом с картой лежала книга. Та самая, в твердой ледяной обложке, и ее страницы пока были пусты…Изредка Рэй поднимала глаза и оглядывалась, вырывая в темноте рыжую шерсть пса, который почему-то решил подремать на полу рядом с ней. Пару раз она подходила к двери в спальню героя, прислушиваясь, но за ней царила тишина. А ведь Сет давно уже должен был проснуться, если, конечно, сон не входил в его героические планы.

Удача была на стороне Рэйчел Белл долгие годы, ее пути были тернисты, но труды всегда щедро вознаграждались. Вот и сейчас, спустя часы бездействия и ожидания, муза не услышала, а краем глаза, по счастливой случайности, как ручка входной двери вдруг резко дернулась.

Карта вспыхнула, привлекая к себе внимание, и Рэй увидела рядом с домом две застывшие черные фигуры героев. Их имена были скрыты. Книга же упорно молчала, не выдавая ни строчки. Похоже, сюжет для читателя начинался не с этого, но в голове у Автора было много тайн, разгадать которые можно было, пройдя половину пути, а нередко и весь путь!