Они были темные. Его стальные глаза цвета мокрого асфальта, блестели как после сильного ливня и отражали ее взволнованное, раскрасневшееся лицо. Она нервно улыбнулась, пытаясь скрыть свое смущение, но он не дал ей сделать этого, потому как внезапно наклонился и прижался обжигающе холодными губами к ее ране. Ее подбросило на месте от его ледяного, нежного прикосновения, и она готова была поклясться, что ее пульс зашкалило от того, как длинные пальцы скользнули поглаживающими движениями по ее запястью.

Не поднимая больше на нее глаз, он обмотал рану бинтом, завязав красивый бантик, и только когда работа была закончена, мужчина выпрямился рядом с ней и снова пронзил одержимым взглядом.

Невозмутимой, она должна была быть невозмутимой или хотя бы притвориться таковой. Но тело, не привыкшее к таким переживаниям, с потрохами сдавало свою хозяйку, а Сет был слишком наблюдательным, чтобы не понять этого, но, к счастью, был довольно тактичен, чтобы промолчать. Однако ухмылка и огонь в его глазах прожигали ее насквозь.

— Это было частью лечения?

— Верно, — просто ответил он. — Так лучше?

Хуже. Ей стало хуже. Он делал ее хуже.

— Да, спасибо.

Все еще находясь так близко друг другу, что их колени сталкивались, он кивнул на книгу.

— Как тебе?

— Увлекательно, — подобрав нейтрально-положительный комментарий, муза зажевала щеку и часто заморгала.

Сет закатил глаза.

— Ты не умеешь лгать. Все так плохо?

Он не злился и не был обижен. Он был слишком пьян в тот вечер, чтобы выбрать для нее достойный подарок, но Рэй все равно благодарна ему.

Она издала смешок и покачала головой.

— Вовсе нет, просто это не моя специальность, но это действительно… увлекательно.

***

— Почему ты выбрала его, а не меня.

Наместник вытянул руку вперед и захватил в горячий плен ее ладонь, лежащую на столе. Сегодня она снова пришла в таверну, бездействие в четырех стенах убивало Рэйчел, и она стремилась затеряться среди героев, наблюдая и подмечая детали. Она сама не поняла, как снова оказалась за одним столиком с наместником, и почему беззаботно пила с ним, забывая о миссии.

— Не принимай это на свой счет, это был мой своеобразный протест против системы. Мне казалось, что таким образом я смогу изменить свою судьбу.

— Твой протест засчитан, — торжественно поднял Райт очередной бокал. — Но что мешает тебе выбрать меня сейчас, когда твоя судьба уже изменилась?

Опьяненная сладким вином и обаянием Райта Блэка муза, однако, всерьез задумалась над ответом. Сейчас, зная Сета Уайта так, как никто другой, она считала, что это не был слепой выбор. Она просто не могла поступить иначе, так было правильно, нужно.

— Ты просто перепутал меня с другой, — покачала головой Рэй, отставляя наполовину опустевшую бутылку в сторону. — Думаешь героиня твоего сердца я? Потому что другая? Не такая как все? Я знаю этот прием, Райт, это я пишу любовные истории. Просто Рэйчел Белл свалилась на твою голову раньше истинной судьбы. Я не та героиня, которая должна быть рядом с тобой.

— Сету ты сказала тоже самое?

Она закатила глаза.

— Сету бесполезно что-то говорить.

— Так почему ты решила, что я другой?

Верно, оба героя были решительно настроены взаимодействовать с музой, но если Райт Блэк всегда был для музы орудием по написанию книги, то Сет Уайт просто был рядом, и она затруднялась сказать, в какой роли. Он больше не был ее подопечным, советником или другом, он стал ее опорой в этом мире, равным ей.

— Потому что мы похожи. Оба властолюбивы, расчетливы и ненавидим проигрывать. Мы поймем друг друга, будем отличными друзьями и коллегами, возможно любовниками. Но со времен мое место займет другая блистательная героиня, и ты пожалеешь, что предал мое доверие. Так давай выберем другой путь, на котором нам просто хорошо вместе.

Рэйчел не знала, о чем думал Райт, на лице героя, не привыкшего отступать читались сожаление ми разочарование, однако, он готов был подумать над ее словами.

— Значит, друзья?

— Друзья.

Они улыбнулись друг другу, разъединяя руки.

Спустя час она брела по дороге, над ее головой поднималось облако пара. Она дула в воздух и любовалась белым дымом, что окутывал ее блаженное лицо. Голова приятно кружилась и была легкой и пустой как никогда, и Рэйчел Белл смело записала умеренный алкоголизм в список приятных вещей в своей полной новых ощущений жизни. Она добралась до дома Сета позднее, чем обычно, собственные ноги казались ей ватными, а оттого непослушными, и всю дорогу в ее груди клокотал беззаботный смех.

Три ступени отделяли Рэй от входной двери, но в этот раз она насчитала в два раза больше. Муза ввалилась в гостиную, спотыкаясь об ботинки Уайта и вместо привычного ворчания лишь глупо захихикала над своей неловкостью. Она застала блондина в своем кресле за чтение единственной в доме книги и нельзя сказать, кто из них двоих был удивлен больше при виде другого.

— Ты поздно, — мужчина захлопнул скучную книгу с таким облегченным видом, словно только и ждал ее возвращения, но стояло ему пару раз втянуть носом и оглядеть застывшую обутую музу во все еще наглухо застегнутом пальто, как его изумление сменилось ехидством.

Прикусив нижнюю губу, он с прищуром произнес:

— Вижу ты хорошо повеселилась.

— Ты читаешь? — ее восторженный возглас и искрящиеся любопытством глаза заставили обычно невозмутимого Сета смутиться, и она с залюбовалась румянцем на его бледных скулах и неуверенным выражением лица.

Ее восхищение способностям мужчины к чтению казалось ему преувеличенным, жалким, будто это считалось каким-то достижением от него. Могла ли она хвалить Райта за его технику чтения? П-ф-ф. Это даже звучало смешно, но Сета она хвалила и за ведро с водой и за чистое полотенце. Иногда он чувствовал себя настоящим идиотом рядом с ней, не способным на то, чтобы быть с ней на равных.

«Хотя, учитывая ее любовь книгам, возможно, в этом заключался ее маленький фетиш», — рассуждал Сет.

Если бы только Рэй могла читать мысли, она бы ужаснулась тому, как близко он подобрался к истине. Она ни за чтобы не призналась ни одной живой душе, что ее возбуждало любое его взаимодействие с текстом. Ей нравилось его письмо, Уайт обладал рванным почерком с наклоном вправо. Она часто наблюдала за резкими движениями его запястья и вздрагивала от волны обуявшей ее похоти, всякий раз, когда его длинные перепачканные углем пальцы нежно скользили по корешку блокнота и сильнее впивались в податливую обложку из кожи.

Был ли он столь же аккуратен и в тоже время дерзок и с книгой? Держал ли ее на сгибе локтя или обхватывал двумя ладонями? Клал ли на колени и переворачивал ли страницы столь же бережно, но резко, будто обыденно пролистывал свои старые записи? Рэй хотелось бы, чтобы его лицо было выразительным и читаемым, как и его руки. Платиновые пряди спадали на лицо, мешая обзору, глаза внимательно скользившие по тексту, загорались интересом и жаждой, а чувственные губы изгибались в усмешке и порочной улыбке…

Она шумно сглотнула и дернула за пуговицы шубы, стремясь избавиться от внезапного жара.

— Ты пьяна.

Рэй не услышала осуждения в голосе и пожала плечами, медленно и тяжело опускаясь на диван.

— Я попробовала сладкое вино, — она откинулась головой на спинку и улыбнулась, прикрыв отяжелевшие веки. В ее воспоминании бокал был полон алой переливающейся на свету жидкости. Она облизнула губы, и ее обездвиженное тело заскользило все ниже и ниже, пока ноги не вытянулись на полу, а лопатки не уперлись в диванный изгиб. Подбородок почти устроился на ее груди, и она почувствовала первые прикосновения сна. Но ловкие руки Сета, расшнуровывающие ее ботинки, не дали ей долго дремать.

— Ты не злишься? — захрипела она полусонным шепотом, и расслышала в ответ приглушенный смешок.

— С чего бы это?

— Я снова ходила к Райту, — сладко зевнула муза. — Разве ты не должен ревновать? — чтобы контролировать свой пьяный бред, муза должна была быть на три, а то и четыре бокала трезвее.