Проводник задумался. Лицо у него посерело, он взъерошил свои грязные волосы, облокотился о стену. Что ж, ну пусть подумает. Мы тут уже неделю торчим и никуда не торопимся. В отличии от гривеньщиков.

Гривеньщики слыли настоящим кошмаром нового постреволюционного мира. Эти ребята вообще ничем не гнушались. Молись всем богам и стражникам рода людского, молись светозарному лику Рьялы, молись самому Зюту и бесконечной пропасти его гнилых подземий, да только никакие молитвы тебя не спасут. Гривеньщики сдавали в наём лошадей и самодвижные повозки; выдавали на временное пользование оружие, ничего огнестрельного, никаких новомодных придумок, требующих тридцати трёх лицензий, кинжальчики, простенькие арбалеты, да мечи самой «кастрюльной» стали – только самооборона; они же могли подогнать тебе редкие лекарства, да магические причуды, настоящие из ещё сохранившихся. Гривеньщики – это последнее пристанище между «не могу» и «сдохну». Только безумец мог согласиться на их проценты. Но безумцев было много: война выжгла всё, до чего только смогла добраться, и у людей просто не осталось выбора. Что ж, гривеньщики процветают, а новоявленный правитель пока ничего не может с ними сделать.

– Вы сумасшедший, – заключил проводник. – Что ж, я тоже. Согласен.

– Чудесно!

– По рукам! – Мы пожали руки. И мне опять захотелось плакать. Нужно обработать чем-нибудь эти ожоги. – Как вас зовут?

– Барон Ремир. Избавитель.

– Аурр, – буркнул проводник. – Вы хотите сказать, что вы тот самый огненный барон из легенды?

Проклятье! Легенда. Откуда пьянчуга-проводник знает легенду брумвальдских латников?

– Всё что я хочу сказать, я говорю. А ты можешь звать «милорд».

– Рад слышать, милорд-барон. Когда выдвигаемся?

– После того как ты примешь ванну.

– Ладно, – он усмехнулся. – Вы мне нравитесь, барон.

***

Солнце палило просто нещадно – макушка лета, как сказала бы Ника. Мы выстроились все вчетвером у начала Горного тракта. Помятый, только после сна, блондичик, моя прекрасная Астрис, подготовившая еду нам в дорогу, и проводник. После мытья он выглядел намного лучше. Если в сарае я дала бы ему все сорок, то сейчас я бы сказала, что ему нет и тридцати, и волосы у него кудрявые и перстни он не все вчера проиграл. Кабан говорил – бродяга. Нет, на бродягу он не похож. Обнищавший дворянин? Дезертир? Зют его знает.

– Это Астрис, – сказала я, – лучшая мечница во всем обреченном двумирье, моя верная стражница и хорошая подруга. Обращайся к ней с уважением и не дёргай по пустякам.

Боже, Астрис меня придушит за эту «лучшую мечницу двумирья». Но лучше так. Никаких ревилов. Просто один полоумный барон и его свита.

– Рад познакомиться, миледи.

Астрис сухо кивнула ему. То ли сам проводник ей не понравился, то ли мои выходки.

– А этот красавчик носит наши вещи, пользы от него немного, но и места он особо не занимает, – барон Ремир гаденько ухмыльнулся. Блондинчик побагровел. У блондинчиков это всегда густо получается.

– Раймонд Тормийский, – процедил блондинчик, а «графа» добавлять не стал. На графа он сегодня походил мало. Дешевая одежда, дешевая кровать в дешевом трактире. Да ещё и от жары он весь был мокрый: волосы мокрые, лоб мокрый, рубашка мокрая, будто не по деревне шёл, а плыл. Хотя от «плыть» я бы сейчас не отказалась. Они обменялись с проводником рукопожатиями. Значит, можно наконец идти! Сколько мы уже топчемся?

– Он мой ре…

Проклятье, Астрис!

Астрис исправилась сама:

–…жених.

– Поздравляю, – зачем-то сказал проводник. Астрис просияла.

На далёкие Линьские горы наползали серые облака. Вечером будет гроза. Воздух сделался совсем плотным и парким.

– Не будем больше медлить! – заключила я, – В путь.

Чем ближе мы подбирались к Линю, тем уже становился тракт. Великому лесу на картах отводилось жирное зелёной пятно у нас на юго-западе, за Кромкой на полторы тысячи километров севернее. Не знаю, чего я ждала. Чуда? Или думала, стоит нам выйти из Пятской деревеньки как сразу откуда ни возьмись покажется волшебная тропа прямая и натоптанная и с указателем: ревилам туда. Даже просто леса я здесь не видела. Высоковато тут для леса. Лес будет, когда перейдём Капустный хребет. Благо, его ещё можно перейти по старому тракту. На том и кончаются мои карты. И здесь я думала, поможет проводник. Хороший проводник. Проводник-волшебник. Именно волшебник. Как из сказки. Проводник-Аурр из сарая шагал, впереди обмахиваясь от мошкары веточкой. Вечером разведём костёр и кинем в него можжевельник, от чада комары разлетятся. Проводник почувствовал мой взгляд и повернулся.

– Ну, – я усмехнулась, – спрашивай! Ты же должен знать, кого ведёшь в благословенный край.

Проводник сглотнул. Несмотря на жару он выглядел бледным.

– Она, – он взлохматил волосы, – в смысле, миледи Астрис из царской гвардии?

Что ж, решил начать с самого очевидного. Ладно. Думаю, это по нам и так видно. Я даже немного одёрнула рубаху, чтоб из-под неё был виден нагрудник. Латник, затолкавший латы в рюкзак, крестьянином не станет. Мне остаётся только одно: расхохотаться и признать, что никто не защитит мою спину лучше царского гвардейца и знал бы ты сколько я ей плачу!

Аурр, конечно, не знал точной суммы и призадумался. Всем известно, что настоящих цветных латников покупают только настоящие вельможи и за такие деньги покупают , что можно было б взять хороший трактир и пару лошадей на сдачу.

– Ещё вопросы? Не стесняйся. Нам теперь много времени придётся провести вместе.

– Да, – вздохнул проводник, – вы правы, милорд, – ещё раз вздохнул. – Я понимаю, что вы не в том положении, чтобы болтать о себе. Вы заплатили и будем, считать, что этой правды мне достаточно. Не нужно дурить мне голову. Вы платите – я молчу.

Проклятье. Я доигралась. Я улыбнулась.

– Пусть будет так. С тобой приятно иметь дело.

Он тоже улыбнулся. Это будет длинное путешествие.

Гвардейская честь

Утром мы вышли к запруде. Тихая зелёная вода плескалась среди громадных серых камней. Где-то в глубине подсвеченные серебренными бликами проскальзывали рыбьи спины.

– Здесь можно плавать? – спросила Астрис.

– Не думаю. – Я всё пыталась разобрать стёртые красные буквы на жестяной вывеске. Буквы выцвели, а вывеска покосилась, под водой виднелись секции сетчатого забора.– Здесь выращивают форель. Или выращивали.

На вывеске было что-то вроде часов работы и…

– Идём дальше? – подал голос проводник. – Или вы хотите порыбачить?

– Нет, – я махнула рукой. – Пойдём. Сколько до горского Тракта?

– В каком-то смысле мы уже на Тракте. – Проводник ухмылялся. – Древний Тракт тянется на много километров от Линя. Никто точно не скажет, где он начинается и где… – Почему нельзя говорить прямо и по делу? – Тридцать-сорок километров, – быстро нашёлся Аурр. – Может чуть больше, а может и меньше.

– Тогда не будем терять время.

Я отвернулась от запруды.

– Вы на самом деле верите, что мы сможем найти благословенный край? – Проводник задумчиво мял в веточку лещины. – Нужно найти переправу, – наконец сказал он, указывая куда-то в сторону гор. – Река узкая, но бурная. Перейти вброд будет не просто, а мост… не думаю, что здесь сохранились мосты.

Я кивнула. В таких реках мосты долго не живут.

Река бурлила и плескалась перед нашими носами, сплошное белое кипенье, острые мокрые валуны и никаких мостов, и никакого брода. Лезть в эту воду – самоубийство.

– Барон, – проводник хлопнул меня по плечу, – а вы можете наколдовать нам мост?

– Что сделать? – переспросила я медленно. – Я Лямзень Великий? Или ты видишь здесь экскаватор?

А сейчас он скажет: ну вы же, что вам мост из воздуха наколдовать? Но вместо этого Аурр сказал:

– Уроните вон ту березу. Она, кажется, и так сухая.