Он говорит, а я глупо хлопаю глазами. Шикарно. Обидит, оскорбит?

Тени смыкаются. Тени сомкнулись. Я не могу очнуться. Что толку от моей полыни, от глупых наговоров? Я знала, что Астрис станут искать, потому мы и спрятались в этой глуши, сбежали с поля боя, не пришли проститься с нашими мёртвыми. Я заставила её повязать платок, попросила молчать. Мы стёрли Астрис Пилим, спрятали речного дракона от всего мира. И тщетно. Осталась только одна ниточка, способная привести кирийских псов к спасительнице. Смешно. Жалкая девчонка, разведчица, самозванка – я. За неё они и дёрнули.

Конечно, князю нужен ревил – крупица надежды, единственная, весомая угроза его власти. На Астрис объявят охоту? Непременно, уже объявили. Но что бы он сам возглавил её?! О таком я подумать не могла. Мы плели амулеты, чертили руны у входной двери, под кроватью, в шкафу, на обороте пыльного зеркала; перестали пользоваться магией, совсем. Астрис оставила титулы, наследство. Полгода мы прятались, таились, мыли полы, рыдали над пеплом, сторожили лазарет, жили, в конце концов! И тут: «Здрасте, я князь Кирийский. Как поживаете?».

– Как поживаешь?

Сам Рьяла потешается надо мной!

– Прекрасно! Восхитительно, – от должного вызова осталось не больше половины. Надо проснуться, немедленно открыть глаза! Я слышала о таких вторжениях в Академии, профессор называл их тонкими визитами. Куча магии, поисковый обряд, воля посещаемого не преломляется. Я могу вырваться.

– Кто вы? – глупый вопрос.

Непрошенный гость так комично изгибает бровь, морщится и с широкой улыбкой говорит:

– Мы есть царь!

Вот честно это было бы смешно, если б не так печально. Хотя вру – смешно. Мы оба прыснули, хотя больше от неожиданности.

– Чем обязана такой честью?..

Зют. Язык не поворачивается. Для меня он не Царь. Мой царь умер. А этот самозванец, захватчик, убивец, урод! права не имеет себя так называть. Кирийский князь, чёрный мечник – пожалуйста. Изменник – вот его имя.

– …такой честью, княже? – старинное слово обернулось змеиным шипеньем. Где князья из моих цветных сказок? В расшитых красных кафтанах, с мечом, разящим чудовищ; сильные, мудрые, пекущиеся о своём народе? Меч-то и у него имеется, хороший такой меч двуручный, огромный, подаривший мне пару шрамов на прощанье. Но одного клинка мало. Или я не права?

– Чего я хочу? – князь задумчиво посмотрел на меня. – Поговорить с тобой. Я так долго искал тебя.

– Зачем? – выплюнула я. Зачем во имя всех богов он меня искал? – За что я вдруг удостоилась такой чести? Я простая разведчица и не больше.

Он покачал головой, замер, клубившийся за его спиной туман также остановился. И даже душный запах чар стал тише.

– Я всего лишь хотел… – он изучал меня и изучал пристально, будто надеялся что-то найти. Только что во мне искать? Это лишь сон, во сне я лишь образ. Даже волосы вот, длинные как раньше. – …предложить тебе, Терия Лорис, службу в Брумвальдском дворе. – Врёт и врёт не убедительно, точно сам растерялся. Но я кивну, послушаю, что вы ещё расскажите, княже. Только кем же я буду служить в Брумвальде? Шлюхой или политическим преступником? – Мне нужны талантливые чародеи с твоей стороны кромки. Мне нужен такой союзник как ты.

– И ради этого вы явились в мой сон? – Я медлила пятилась обратно, к началу сна. Может мне удастся выскользнуть из его чар. Расплести я их не могу. Не понимаю на чём держаться. Обычно для таких заклятий нужна личная вещь человека, моя вещь, а лучше локон или даже палец. Может он нашёл мой доспех?

– Я знаком с твоей историей, Тера. – Ага, теперь уже Тера. – Или лучше Царский ворон? Наслышан, наслышан о подвигах твоего отряда. Вы мне однажды чуть наступление не сорвали. Моё почтение, ворон.

Какая отменная лесть! Прямо уши не нарадуются.

– Нет.

Моё непочтение, мечник.

– Почему? Не хочешь вернуться домой, в Академию? Тебе, кажется, оставалось четыре года до выпуска, или я что-то путаю? – Получив мой пустой кивок, князь продолжил плести свою сладкую речь. – Негоже бросать учёбу с твоими талантами. Правда я и сам бросил, но не суть. В первую очередь, я предлагаю службу. Остальное само приложится.

– Как чудно! Вы меня полностью покорили. – Как и всю нашу державу. – Нет. И хватит лести. Моя честь не продаётся.

– Похвально. Но я и не прошу тебя об этом. Царь, которому ты присягнула, ушёл, а значит, ворона больше ничего не держит. Ни клятвы, ни обязательства. Ты вольна делать, что пожелаешь.

– Ошибаетесь. – Я усмехнулась так горько и привычно. Что пожелаю. Ну, да. Сейчас я, как всегда, желаю, чтобы он исчез из моего сна, из моей жизни, из моего Брумвальда.

– Я лично амнистировал царских гвардейцев. Ты свободна. И ты нужна мне. Так помоги построить новый мир, и я не останусь в долгу.

– Нет. – Неужели он думает, что я соглашусь? Увижу его надменную морду и соглашусь. – Нет. И больше я повторять не стану. На каждую вашу ложь – нет. Вы сами сказали, я царский гвардеец, а значит, верность для меня есть жизнь.

Не слишком уж истерично прозвучало? Но он не обиделся, улыбнулся снисходительно, наклонился ко мне. Он что понюхать меня решил? Я отшатнулась.

– Не бойся меня, – промурлыкал он. – Я не враг. Служу народу и всё такое.

– Хватит!

– Тера, я лишь хочу предложить тебе свою помощь. Рядом со мной ты можешь раскрыть свои таланты.

Немыслимо. Он правда считает, что я вот так соглашусь! Предам! Каким же надо быть глупцом, чтобы…

– Я никогда… – выкрикнула и захлебнулась словами. А он улыбается. Улыбается и ждёт. Да ничего он не считает, Тера. Он не глупец, отнюдь, он хитёр и пришёл уж точно не за отказом. Ему нужна Астрис, а не я. Что ж, княже, поиграем.

– Отпустите меня. – Никто не говорил, что я буду играть честно. Он не узнает, где Астрис. Не через меня. – Моя душа томится, – почти пропела, простонала как русалка. Матушка была мной горда. – Отпустите…, – пауза, хорошо.– Вы же слышали о вороне, – пусть поверит, пусть вспомнит. – И верно знаете, почему меня так прозвали?

– Из-за родового герба.

– Из-за герба, – я усмехнулась, что ж пришёл мой черёд злорадствовать. – Царским вороном прозвали разведчицу, глупенькую такую, с длинной косичкой, – я взмахнула волосами, ещё длинными, ещё длинными, такими они были утром, теперь же… Не отвлекайся. – Девчонку, умыкнувшую из вражеского лагеря, из вашего лагеря, – тычу воздух по направлению к князю, – кое-какие важные бумажки, в том числе и планы одной крепости. Да, это сделала я. Если хотите, могу поклониться на бис, – пусть мамина наука не пройдёт даром. – Чертежи были зашифрованы, и их никто не мог опознать… – А я училась на архитектора, но вам это знать вовсе не обязательно. – После той миссии ворон и взлетел. А почему же Чёрный, князь? Вы знаете. Вспоминайте, вспоминайте. Последняя битва – наша первая встреча. Меня также величают…

– Мёртвым…

Ну наконец-то. Рано или поздно меня разбудят. Астрис, Чёрив, Ника – кто-нибудь.

– Именно! Царский ворон убит Чёрным мечником, так твердила молва. Слишком длинно? Они и сократили: Чёрный ворон. Мне больше, конечно, нравится мёртвый, тут, так сказать, всё по существу. А вам?

– А мне, – задумался и скалиться наконец перестал. Может поверил? Или поверил, что я сумасшедшая? – Мне, Тера, больше нравится правда. И напротив совершенно не льстит… Я не убил тебя, – сказал совсем тихо.

– Убили! – я теперь скалюсь, я хохочу.

– Неправда, я видел…

Не мог он видеть. Когда взорвалась звезда, никто уже ничего не видел.

– Тера, пожалуйста! Ты… ты так юна.

Будто это когда-то кого-то спасало.

– Мне девятнадцать. Было.

Полгода назад.

– Рьяла… Всё время забываю, как ты юна, воронёнок.

– Да что вы! – «Воронёнков» мне тут ещё не хватало. – Отпустите меня. Я вам всё равно ничего не скажу. Не надейтесь с моей помощью отыскать Астрис… – мне хотелось бросить что-нибудь ещё, но не получилось:

– Астрис? – Как будто впервые слышит! Талантище. В матушкином театре его бы с руками оторвали, как раз бревно играть некому. – А-а, – протянул, будто только сейчас вспомнил, – девочка-ревил, бирюзовый дракончик. Да, мне бы она пригодилась. Миру нужны ревилы. Ты знаешь, где она?