— Это поместье проклято, — Сора посмотрела на нее сверху вниз. — Кама-кири в фурако, гибель молодой девушки возле леса, нападение в саду.

— На вас напали в саду? — заикаясь, повторила Аюми. — Надо позвать воинов, рассказать господину...

— Он не поверит. Да и кого ловить, — с горечью протянула Сора. — Посмотри, сад пуст. Никаких следов. Решит, что я упала и ударилась головой.

— Вы говорите ужасные вещи, госпожа. Он ваш супруг, он должен защищать вас.

— Должен, — с болью повторила Сора. — Но не делает этого.

Ей всегда казалось, что сокрытие правды — это из самых страшных преступлений. В неведение человек счастлив, но настоящее ли это счастье или всего лишь иллюзия?

Если бы только Райден был откровенен с ней... Если бы только доверился, рассказал то, что знал сам. Соре вспомнилось — когда он ворвался к ней и услышал про кама-кири, на его лице не было удивления. Он попытался уверить ее, что дух — всего лишь плод воображения, попытался закрыть ее глаза, сделать ее слепой.

Беззащитной.

Сора прикусила губу с такой силой, что почувствовала боль. Но ей она была рада — лучше физическая, чем та, что терзала сердце.

— А как же обед, госпожа?

— Я успею вымыться до него.

Она была полна решимости вытрясти все ответы из мужа — и даже холодная вода не смогла остудить этот пыл. Торопливо натягивая кимоно с помощью Аюми, Сора размышляла о том, как начать разговор с супругом. Говорить прямо нельзя — Райден, того гляди, обвинит ее в сумасшествии. Значит, необходимо пойти на хитрость.

Когда сёдзи распахнулись, открывая взгляду стоящую на коленях Кейко с подносом, Сора уже сидела на энгаве, чинно сложив руки на коленях. Ее лицо было безмятежным, как тихие воды лесных озер, но в серых глазах клубились тучи.

— Господин просил передать, что не сможет разделить с вами трапезу, — с нескрываемым злорадством сообщила Кейко. — Он уже отобедал в своем кабинете.

Сора уставилась на служанку, которая даже не скрывала торжества. Несколько долгих минут она рассматривала лицо женщины — со скорбными морщинами у рта, поблескивающими маленькими глазками и плотно сжатыми тонкими губами, — а затем резко поднялась.

Торжество в зрачках Кейко сменилось легким удивлением, когда Сора, нагнувшись, схватила ее за подбородок.

— Ты, верно, считаешь это веселым? — негромко спросила она.

— Что, госпожа, — пробормотала женщина. — Что вы такое..

— Твои мелкие пакости, — пальцы Соры подрагивали от злости. — То, как с самого приезда ты позволяла себе дерзость в мою сторону.

— Не понимаю, о чем вы, — Кейко ощетинилась. Взгляд ее был прямым и безумным — как у совершившего преступление, которого застали врасплох.

Она понимала, что ей не отвертеться. Но храбрилась, пытаясь притвориться белой овцой.

— Ты все понимаешь, — прошипела Сора.

Ее потряхивало от злости. Никогда еще она не чувствовала такой гремучей смеси: недавний шок и страх смешались с яростью и обидой — убийственное сочетание.

Никогда прежде Сора не поднимала руку на слуг. Но когда Кейко сказала, мерзко ухмыльнувшись:

— Может, господин просто не хочет делить с вами еду, а вы вините в этом меня?

Сора, размахнувшись, дала ей пощечину. Ладонь обожгло, тишину комнаты прорезал громкий хлопок. Кейко схватилась за щеку, зыркнула исподлобья.

— Не имеешь права, — прошипела она. — Ты здесь — никто! Всего лишь одна из, которая скоро сгорит, как свеча!

— Я имею право здесь на все и даже больше, — в глазах Соры мелькали молнии. — И если мне суждено сгореть, я заберу тебя с собой.

Она угрожающе наклонилась над служанкой. Взвизгнув, та предприняла попытку отползти, но внезапно замерла и распласталась на полу с коротким:

— Господин...

Сора подняла взгляд. В проеме стоял Райден.

Его тяжелый, испытующий взгляд прошелся по комнате, подмечая каждую деталь: алый след на щеке Кейко, ее скрюченную позу, забившуюся в угол Аюми и собственную жену, которая стояла с видом разгневанной воительницы.

Когда он заговорил, каждое его слово попадало камнем в Сору:

— Вон. Все вон.

Аюми не решилась двинуться с места. Кейко взглянула на господина с надеждой, быстро зашептала:

— Вы же не оставите это просто так? Это не сойдет ей с рук, господин?

Она осеклась, когда взгляд Райдена остановился на ней — замолчала с широко раскрытыми глазами, будто пораженная невидимой стрелой. По лбу женщины прокатилась крупная капля пота, губы задрожали.

Ярость Соры сменилась беспокойством за служанку. Казалось, она испытывала мучительную боль, но не могла вымолвить и слова.

— Пошли прочь, — приказ прозвучал как щелчок хлыста.

Аюми, не выдержав, бросилась к выходу. За ней, поднявшись, последовала и Кейко — обе спасались бегством.

Соре бежать было некуда.

«Если бой неизбежен, то принять его необходимо с честью», — любил приговаривать отец.

Сора не была воином, но ощущала себя участником битвы. Поместье превратилось в поле для сражения, из которого — она не сомневалась — выйдет живым только один победитель.

На секунду ее кольнуло горькое чувство тоски — ведь, отправляясь сюда, Соре мечталось совсем о другом. Но в следующее мгновение из уст супруга вылетело безжалостное:

— Как это понимать? Ты считаешь, что вправе бить моих слуг?

Сора выпрямилась. Выждала пару секунд, в течение которых Райден буравил ее взглядом.

— Нет, — ответила она. — Ведь это и мои слуги тоже.

Если бы небеса разверзлись и молния ударила прямо в нее, она бы не удивилась. На короткий миг ей показалось, что она тонет в пучине холодной ярости, что обратил на нее муж.

Но Сора отлично умела плавать.

— Твои, — прорычал он, — тут только вещи, что ты привезла с собой. Не смей поднимать руку на Кейко или на кого-либо еще в этом доме, если хочешь остаться целой.

Страх, свернувшийся в груди скользкой змеей, заинтересованно поднял голову. Порка — так наказывали нерадивых жен особо ретивые мужья. И заступиться за несчастных было некому.

Сора всегда считала, что подобная участь минует ее. Единственная дочь благородного клана, красавица, воспитанная любящим отцом — с ней не могло случиться ничего плохого. Потому-то угроза Райдена стала для нее большим ударом — в одно мгновение прежняя уверенность растворилась, как сахар в горячей воде.

Когда она ответила ему, ее голос дрожал.

— Вы можете наказать меня, если посчитаете нужным.

«Вы».

Этим Сора проводила черту между ними, взращивала собственными руками непреодолимую стену. И Райден понял ее намерения.

— Хорошо. Я подумаю о наказании позже.

Полоснув напоследок по ней острым взглядом, он молча развернулся и ушел. Его шаги еще не стихли в пустынном коридоре, а Сора уже бессильно опустилась на футон, прижав руку ко рту, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания.

Второй день ее замужества обернулся настоящей катастрофой.

Цветок не может вырасти здоровым на больной почве.

Она с силой зажмурилась, прогоняя непрошеные слезы. Когда Аюми тенью проскользнула в покои, глаза Соры уже были сухи.

— Ваш обед, госпожа...

— Не хочу. Слуги прибыли?

— Да, госпожа. Девушки уже занялись главной частью поместья, несколько мужчин осталось им в помощь. Один отправился в конюшню к Акио, — деловито отчиталась Аюми.

Сора улыбнулась ей. Вот на кого она всегда могла положиться.

— Хорошо. Не могла бы ты проследить за тем, как идет работа? Я хочу побыть одна.

Аюми кивнула.

— Конечно. С вами... С вами все в порядке?

Она не добавила привычное «госпожа». В редкие моменты, когда граница между ними становилась зыбкой, расплывчатой, Аюми позволяла себе вольности, что придавало их отношениям искренность и напоминало о том, кем являлась Аюми.

Не только служанкой — единственной подругой, той, кто безраздельно предан Соре. И в такие моменты Сора не могла лгать.

— Нет, Аюми, — прошептала она. — Но непременно будет.