— Тебя в-вообще здесь не должно быть, ик, — медленно проговорил Сий, — ты убила нашу младшую сестру. Чернь. Чужая. В твоих глазах нет земли, в них сплошная тьма. У меня же глаза истинного правителя!

По залу прошлись бурные шепотки. Принц не впервой уже поднимал эту тему, но сегодня он впервые заговорил так открыто и перед сотнями собравшихся эльфов. Сиявия слегка скривилась от недовольства, но так, что бы мало кто видел ее презрение и медленно повернулась к деснице:

— Сир Кнор, пожалуйста, уберите сие недоразумение.

Мужчина бегло поклонился и быстрыми шагами направился к трону. Сиявия не была воительницей. Более того, она презирала грубую силу и ненавидела доспехи. Десница был её голосом правосудия, её мечом. Он выносил приговоры на судах, выезжал на казни и делал за неё всю грязную работу. Девушка же ни разу не появлялась на казнях, так как до смерти боялась крови. Сий за это еще сильнее презирал девушку, она — слабое звено в истории Леджи. Пусть она и пыталась заставить себя хоть раз побывать на судах, где приговаривали к смерти, но так и не смогла себя перебороть и это принц тоже знал. И если бы Сиявия была сейчас одна, то омбретр наверняка бы поспорил еще с королевой. Сий быстро ретировался самостоятельно, как только десница стал подниматься по массивным ступеням к трону.

— Я ухожу, ухожу, что сразу с кулаками на меня лезть? Я за троном следил, вдруг… вдруг украдёт его кто, а? — икая, сказал Сий.

— Ты пьян, — гневно произнесла Сиявия. — Иди с глаз моих. Сир Кнор, раз это недоразумение само поднялось, то само дойдёт и до своих покоев. Но вот не знаю, сделает он это своими силами или с помощью кого-то.

— Сама ты… недоразумение, — вяло проговорил Сий. — Тебя вообще не должно было быть на этом свете. Ты убила и младшую сестру, и мать. Да ещё и провозгласила себя королевой, хотя им должен был стать я. Из нас двоих недоразумение — ты.

Зал снова озарился бурным обсуждением. Сиявию слегка перекосило от наглых слов, но она постаралась сдержать свой гнев. В конечном счёте, её лицо — лицо короны. Она также медленно подошла к трону, аккуратно коснувшись подлокотника. Слуги осторожно положили длинный шлейф платья на пол, поправив его у ног королевы.

— Оскорбляя меня, дорогой брат, ты оскорбляешь корону. Не думай, что я прощу твою дерзость, — она выдержала недолгую паузу, тихо вздохнула и обратилась к деснице: — сир Кнор, отправьте моего пьяного брата в его же покои и проследите, чтобы он не выходил из них до конца дня. Вечером к нему должна прибыть невеста.

Сий словно резко протрезвел. Он попытался твёрдо устоять на своих ногах и поднял взгляд на королеву.

— В каком смысле невеста? Ты что, хочешь женить меня, словно я лишь игрушка для достижения цели?

— Истинно так, брат мой, — холодно ответила Сиявия. — Это будет как наказание за твою дерзость. Недавно ты хотел сыграть со мной в "игрушки", но лишь подал мне прекраснейшую идею. Принцесса рода Фондатр Мирабелла фон Арл Октур красива и настолько же глупа, насколько красива. Вроде, из знатного рода, но так же ни на что не способна, как впрочем, и ты. Думаю, вы станете лучшей парой на всю Сконстеотру — пьянь и дрянь. — По залу вновь прошёлся лёгкий гул, кто-то присвистнул, а кто-то гневно стал кричать не то на Сия, не то на Сиявию. Девушка молча смотрела какое-то время на своего брата, лицо которого мигом протрезвело и стало прям таки излучать ярость. Вскоре она продолжила: — Также, после вашей с ней свадьбы, я лишу тебя всякого права на трон Ниргурии. Ты будешь править в Фондатрском государстве, от имени принцессы. Там не любят таких, как ты и, думаю, про тебя быстро все забудут.

Худшей пары для принца и быть не могло. Принцесса действительно была глупа и зачастую боялась даже собственной тени, крича, что там прячется убийца. Но для мужчины рода омбретр было куда более страшным то, что он не сможет иметь каких-либо своих прав. Сейчас у Сия были хоть какие-то права на трон, но если Сиявия откажется от него, то принц станет не более, чем попрошайкой. У него в груди зажигалась необузданная ярость вперемешку с отчаянием и обидой. Что бы он и проиграл девке! Да ещё и какой: чужой. В Нирмии каждый слышал не по разу историю, что королева не является истинной. Слухи были разные: то дочь великого короля Симра подменили, то в девушку вселился чужой. В любом случае, это было уже не слишком важно и принц, выпрямившись, со всей яростью в голосе произнёс:

— Ты, извергнутая пастью Льва, что б тебе вечно гнить в Марредне! — крикнул Сий, сплюнув на пол. — Запомни, сестрица: Лев ходит вокруг и смотрит, кого можно пожрать. Его лапы направлены против каждой черни, и ей не избежать правосудия.

Сиявия слегка вздрогнула и зал ахнул вместе с нею. Принц старался смотреть в лицо королеве, ни капли не выказывая страха. Королеву слегка потряхивало от гнева, но она продолжала молчать и сохранять невозмутимое спокойствие. Легкое подергивание плеча заметила одна из служанок и боязливо отпрянула от королевы. Остальные тихо шептались, но мало кто мог заметить злость на лице Сиявии. Но вот глаза… глаза её были тёмно-синие, практически чёрны, как сама ночь и безумно холодны, как сотни ночных звезд. От одного лишь взгляда Сий вздрогнул и ему хватило и пары мгновений, чтобы отвести от королевы взгляд, не выдержав пристальный взор темных глаз. Чужих глаз. Сиявия молчала, но ее взгляд все говорил об отношении к брату. Принц поежился, словно от холода и быстро направился к выходу из тронного зала, стараясь держать равновесие. Перед глазами застыл тот холодный взгляд, сейчас смотрящий в спину.

— Я приказываю тебе остановиться, юноша, — сурово произнесла королева. Сий повиновался. — Я смотрю, вино тебе придало небывалой смелости и ты, видимо, скорее выберешь его, чем подчиняться короне. С сегодняшнего дня ты не являешься наследником престола. Я отказываюсь от тебя. Отказываюсь от тебя, как королева и как сестра. Трон отказывается от тебя. Лев пожирает тех, кто не вправе совладать с гневом. А раз так, то трону не нужен тот правитель, которого пожрал сам Лев. — С каждым словом Сий содрогался и на лбу появились испарины. — С сегодняшнего дня ты не являешься ни принцем, ни правителем, ни наследником, ни знатью. С сегодняшнего дня тебе запрещено покидать Нимрию, являющимся великим городом короны Леджи и великии городом рода Омбретрского. С сегодняшнего дня ты будешь служить в королевской армии и полностью повиноваться приказам королевы. Своей королевы. С сегодняшнего дня ты не имеешь права носить фамилию Леджи. Ты — никто. Властью короны, властью данной мне, отныне ты… — она немного призадумалась, недолго помолчала, но это молчание казалось Сию вечностью, и продолжила: — Сий Рон. Просто Сий. И просто Рон. Без фамилии. Без рода.

Она смотрела на него с яростью и презрением. Она желала растерзать его на месте, хоть и не любила насилия. Сия трясло. Трясло от страха, гнева, беспомощности и Великие побери чего еще ощущал бывший принц. Он отказывался верить в происходящее. Отказывался верить в то, что сейчас его приравняли к обычному жителю страны. Тяжелое молчание воцарилось в зале. Никто не шептался, не хохотал над принцем, не издевался. Хотя сейчас Сию казалось, что лучше бы народ обсуждал действие королевы. Лучше бы потешался над ним, нежели осуждающе глядел. Принц развернулся и быстрым шагом направился к выходу из тронного зала, желая, как можно скорее сбежать.

— Дорогие жители Нирмии, — девушка приветливо улыбнулась и постаралась сделать вид, словно ничего не произошло. — Я готова выслушать Ваши просьбы.

Что было дальше в тронном зале Сий не слышал, да и не хотел слышать. Ему были противны приторные речи Сиявии, которая при народе вечно улыбалась, светилась от счастья. Иногда её улыбка и успокаивающий монотонный голос убаюкивал. Но то была она при встрече с другими эльфами. Когда дело доходило до уединения и общения с Сием, то принцу казалось, словно сестра вечно норовит от него избавиться. В её тёмных глазах он не видел ничего, кроме тьмы. Как же ему хотелось показать всему народу Ниргурии, что за нежным голосом прячется суровость речей, за улыбающимися глазами — полный злобы взгляд, а за улыбкой — полная ненависти душа.