— Это… — начал ученик, но его тут же перебили.

— Нечего тебе тут глазеть, красноволосый, — ответил целитель. — Ступай обратно, к мастеру. Передай ему мою благодарность.

Он протянул ученику мешочек, который был плотно набит звонкими монетами. Только сейчас Амато вспомнил, что было бы не плохо пересчитать оплату. Легкую запинку заметил и целитель.

— Чего встал? Не веришь, что там ровно, сядь и сам пересчитай. Нечего так глазеть на мешок. А коль веришь, иди с добром.

— Добра в дом, — спокойно ответил Аматино, убирая мешок за пазуху.

Он слегка поклонился и направился прочь, в сторону своего дома. Целитель ничего не ответил на мирное пожелание и захлопнул дверь так сильно, что громкий шум ещё долго эхом отзывался в голове.

Домой Амато попал лишь когда уже солнце исчезло с небосвода и на нем показались две Луны — Дэллва’ерия и Нимра’егия. Небо прекрасно окрашивались в фиолетово-синие оттенки и ученик на мгновение застыл на крыльце, любуясь видом. Скрип деревяшек каким-то чудом услышал дядя.

— О, Аматино, племянничек! — воскликнул он. — Ты уже вернулся? Пойдем, поможешь мне уговорить старуху Прейри, чтобы она накрыла обед.

Амато напрягся, несколько раз надавил на скрипучую древесину, дабы проверить слух родственника. Но престарелый эльф ничего не сказал. Значит, он не услышал скрипа, а скорее, почувствовал племянника по хаотичным нитям. Аматино не раз слышал истории, что сильные волшебники могут не только видеть нити других, но и чувствовать приближение мага на расстоянии. На мгновение ученик задумался, мог ли наставник таким образом всегда знать, где находится Амато. Ведь мастер Вин разглядел в нем каким-то образом потенциал и хаотичность нитей. Молодой эльф зашёл в дом, снял тяжёлую обувь и направился к дядюшке.

— Эта старуха ни на что не годна! — продолжал кричать старик, топая ногами на кухне.

У пустого стола было разбито несколько тарелок и Аматино, испугавшись за здоровье дяди, рывком пересёк комнату. Он в панике стал осматривать сморщенные ладони, на которых, к счастью, не нашел порезов. Бегло оглядел ноги и также не нашел следов ран. Старик продолжал размахивать руками.

— Старуха! Неси еды! Я голоден, как десять мамонтов!

— Да что б тебя, старик, нет тут никого, — больше для себя, чем для дяди, произнес Аматино.

С боем Амато усадил шебутного родственника. Наспех на огненном пергаменте начертил с помощью нитей маны просьбу, что бы старик посидел спокойно. Тот, как ребенок, радостно принял бумагу, счастливо хохотнул и улыбнулся во весь беззубый рот.

— Амато! Племянничек! Как я рад тебя видеть, — сказал он.

— Да, да, — махнул рукой эльф и осторожно стал собирать осколки.

Любопытство к огненной бумаге быстро остыло и старик стал заглядывать под стол, наблюдая за племянником. Аматино ругнулся, постарался поправить дядюшку на стуле. Чтобы он не упал с него, Амато набрал в стакан теплого молока и протянул родственнику. Тот вновь счастливо хохотнул и принял угощение. За это время, что старик занят поглощением молока, стоило как можно скорее собрать осколки. Зарплата ученика вновь уйдет на покупку столовых приборов и посуды. К разбитым тарелкам добавились сломанные деревянные ложки. Каким образом дядюшка смог и их поломать — одним Великим известно. Но больше всего сердце обливалось кровью за сломанные стеклянные тарелки. Они — единственная память о тех временах, когда род Амато ещё имел хоть какую-то власть в этом мире. Теперь же это были обычные, никуда не годные осколки. Разбитые тарелки рухнули также легко и просто, как и беззаботная некогда жизнь. Аматино собрал всё до последнего осколка и с грустью отложил к стене на тумбу. К этому времени старик закончил допивать молоко и довольно шаркал ногой по полу.

"Один плюс — если однажды обзаведусь детьми, то уже буду иметь опыт а воспитании."

Парень усмехнулся своим же мыслям. Да кто захочет жить под одной крышей с извергнутым пастью Льва и сумасшедшим стариком? Амато нашел последнюю деревянную тарелку и нарезал в нее несколько овощей. Сделав салат, добавил один вымытый фрукт и протянул кушанье дяде.

— Ох, Амато, Великие, не стоило оно того! Этим должна заниматься старуха Прейри, но никак не ты, мой мальчик. Если мы будем позволять прислуге отдыхать, то что же с нами будет?

Аматино в ответ лишь пожал плечами. Протянул старику деревянную вилку, а сам устроился рядом, на лавку. За дядюшкой следовало приглядывать и, пока тот поглощен едой, заняться изучением древнего фолианта.

Тяжёлая массивная обложка с треском старой бумаги раскрылась, шумно ударившись о лавку. Она подняла пыль и Аматино закашлялся. Эльф взглянул на фолиант. Древние писания, которые были начерчены старинной краской, уже почти исчезли в путах времени. Местами текст совсем потерся и невозможно было разобрать ни слова. Где-то неаккуратный мастер пролил баночку с краской и теперь на странице красовалось чёрное, как ночь, пятно. Под ним можно было рассмотреть очертания символов, но просидеть за этим делом пришлось бы долго. Амато принялся изучать фолиант. По отдельности слова были понятны, но смысл цельных предложений иногда был непонятен ученику. Древний язык был мрачен, как и само то время, когда был создан. Почему только мастера, когда переписывали вручную фолиант, сохранили древний слог, а не перенесли на всеобщий — одним Великим известно. Аматино знал древний язык плохо. Из баек дядюшки он узнал, что некогда эта речь существовала лишь на одном общем материке. До падения Империи это был родной язык рода Амато и дядюшка научил читать лишь некоторые слоги. Ох, если бы он знал больше!.. Омбретр нахмурился и отодвинул фолиант от себя. Его немного злило, что какая-то древняя книжонка сейчас победила любопытного эльфа. Ученик зачаровника облокотился подбородком о кулак, смотря в одну точку. В груди нарастало беспокойство.

— Используй нити, сынок, используй нити, — пробубнил с набитым ртом дядюшка.

Аматино встрепенулся от неожиданности и взглянул на родственника. Тот, как не в чем не бывало, был занят едой. Эльф попробовал переспросить старика, но тот внезапно начал петь:

— Огонь бушует, огонь ревёт — то в сердце звон души ликует.

А после затих и продолжил натыкивать на вилку овощи, хихикая от "забавного вида" помидора.

"И что это сейчас было?" — промелькнуло в голове Амато

Он вновь нахмурился, но было в словах дядюшки нечто логичное. Очень давно старик рассказывал племяннику, что заклинания можно прочесть из книги, если представить их в виде нитей магии. Если. Пока что Аматино таким не занимался вовсе. Он не раз в своей жизни слышал про нити магии, а ещё совсем недавно наставник Вин утверждал, что магия Амато состоит из хаотичных клубков. Парень нахмурился сильнее. Он впился взглядом в книгу, будто от одного взора текст испугается и выдаст все свои накопленные столетиями знания. Возможно, если эльф превратит древние письмена в нити, то сможет не только понять сущность целительской магии, но и изучить какие-либо заклинания. Амато стал всматриваться в фолиант. Пытался представить силой мысли, как древние рунические писания становятся тоньше, превращаются в нити и открывают саму сущность магии. Любопытство разъедало нутро эльфа. Какие же тогда заклинания он сможет изучить? Что скрывает за собой данная книга? Только сколько бы ученик не всматривался, но ничего не получалось. Дядюшка поднялся, медленно прошоркал поближе и тяжело приземлился на лавку так, что древесина болезненно скрипнула под ним.

— Не получается, племянничек? — поинтересовался он.

Аматино покачал головой.

— Ты плохо, видимо, меня слушал, — вздохнул старик. — Я много раз тебе рассказывал, что силой и упорством мало, что можно достичь. Эти качества, несомненно, тоже полезны, но не всегда.

Амато с любопытством посмотрел на родственника. Неужели память перестала просачиваться, как решето, и теперь перед ним сидел тот самый дядюшка, которого он знал столетие назад? Умные старческие глаза, которые многое повидали за тысячу с лишним лет, устало взглянули на фолиант. Мужчина взял книгу в руки, немного попереворачивал листы. Все время Аматино молча наблюдал за дядей, не желая беспокоить его. Наконец старик произнес: