– Здравствуйте, миссис Ви, – поздоровалась в ответ Бринт, не обращая внимания на Аннику. – Я хотела бы извиниться, что не пришла на кладбище к Варди.

– Ничего страшного, ты не виновата в том, что не любишь кладбища и, Анника, будь повежливее, Бринт все-таки наша гостья.

Анника, скорчив недовольную гримасу, будто молока кислого выпила, удалилась из магазинчика. Все же внутренний тормоз у нее имеется и называют его в простонародье – Вива.

– Миссис Ви, примите мои соболезнования.

– Спасибо, дорогая, – мама стянула ее в объятиях.

Хоть Бринт и была моей лучшей подругой, она была той еще подхалимкой, чего я совершенно не одобряла. В какой-то степени этот дар ей в жизни очень помогал. Она могла заговорить любого продавца на нужную ей цену или учителя на нужную ей оценку. До сих пор не пойму, как она могла быть отличницей при ее-то разгильдяйстве и ленивости!

– Все друг друга облизали, можно нам наконец-то идти? – недовольно спросила я, подходя к вешалке с куртками.

– Куда вы собрались? – поинтересовалась Вива.

– В Зеленого Лепрекона, там сегодня выступают музыкальные рок-группы.

– Надеюсь, кого-нибудь подцепим, – Бринт подмигнула Виве, на что та хихикнула.

Мне не нравилось, что Бринт и мама хорошо общались. Складывалось впечатление, будто еще чуть-чуть и они начнут обсуждать, как я одеваюсь или мои оценки, а после и вовсе будут ходить вместе на шопинг.

Я чмокнула маму на прощанье и, взяв сумку, поспешила вытолкнуть Бринт из магазина.

– Руна! – окликнула меня мама. – Вернись домой до десяти, в городе происходят нападения и исчезновения людей.

– Хорошо мам.

Оловянное небо затягивало стальным синим. Поднявшийся ветер подбирал прошлогодние листья и гнал их с тротуаров на проезжую часть. Черные и еще голые ветви деревьев покачивались словно кланялись прохожим, которые спешили вернуться домой после длинного рабочего дня. Несмотря на последний день апреля, в воздухе еще чувствовалась морозная свежесть, которая щипала щеки и морозила руки без перчаток. Я пожалела, что не надела шапку, потому что уши мои не были предназначены для ветра.

Подхватив ждущую меня Бринт под руку, мы направились за угол улицы, где находилась автобусная остановка. «Зеленый Лепрекон» располагался на окраине города, а тащиться туда пешком желания ни у кого из нас не возникло.

Под лавкой автобусной остановки сидела кошка и жалобно мяукала. Я наклонилась к ней и достала упаковку с кормом, которую всегда носила в сумке. Насыпала рядом с лапами кошки, после чего та накинулась на еду, будто не ела неделю.

Поднявшись, я заметила наполовину ободранное объявление о пропаже двадцатилетней Хельги Джонсон. Бумажка висела рядом с рекламными листовками. В объявлении значился рост, цвет волос и глаз, а также описание одежды и фотография девушки. Обстоятельства пропажи мне не удалось дочитать, поскольку Бринт заговорила:

– Так что там про Магне?

– Ничего.

– Так уж прям и ничего? – Бринт хитро уставилась на меня. – Ты же так ждала его возвращения.

– Не правда! – попыталась оправдаться я.

– Ну конечно! – расхохоталась Бринт, плюхнувшись пятой точкой на скамейку. – Мне-то уж можешь не заливать, я знаю, что ты сохнешь по нему уже кучу лет.

– Вовсе нет! С того момента, как он нравился мне, прошло много времени.

Кошка, полакомившись кормом, стала ласкаться у ног Бринт, прощупывая почву. Бринт заметила ее и погладила, после чего кошка прыгнула на ее колени и замурчала довольная собой.

– И-и? – протянула Бринт.

– И мои вкусы изменились.

В конце улицы показался автобус. Мы терпеливо дождались, когда он остановиться, а затем Бринт сунула кошку под куртку и мы запрыгнули внутрь, чтобы занять свои места. В автобусе пахло перегаром и чем-то кислым. Как оказалось, в голове салона расположилась пара бездомных.

Бринт всю дорогу пыталась вывести меня на чистую воду. Преподносила факты о том, что я все еще храню нашу общую фотку с Магне и Варди, сделанную на летнем карнавале три года назад. Я отнекивалась, ссылаясь на то, что это память о Варди, но Бринт было не переубедить и я сдалась.

Сейчас меня беспокоило не то, что Бринт считает, будто я влюблена в Магне, а разговор с Магне о Варди.

Автобус остановился и в салон вошел наш одноклассник – Акке Йохансен. Он казался растерянным, как будто не ожидал нас здесь увидеть. На спине у него висел внушительных размеров футляр для гитары.

Акке нехотя, но вежливо помахал нам свободной рукой. Я помахала в ответ, а Бринт ткнула меня в бок со словами:

– Он подумает, что мы приглашаем его сесть рядом.

– А что в этом плохого?

Акке и вправду двинулся по салону автобуса в нашем направлении. И не потому, что захотел сесть с нами, а потому что в салоне пустых мест просто не оказалось, а возле нас как раз пустовало два сиденья для него и его гитары.

– Ну вот, он тащится к нам, – сердито пробурчала Бринт.

– Да что с тобой такое? – не удержалась я. – Что с того, если он сядет с нами?

– Представь, если Грезе, Сага или Фейт увидят нас рядом с ним?

– Давно ли тебя стало волновать, что подумают эти зазнобы?

Бринт оставила мой вопрос без ответа.

Акке я знала еще с детского сада и если по-честному, то с ним я дружу дольше, чем с Бринт. Во всяком случае, дружила. Из детского сада мы вместе пошли в одну и ту же школу. То и дело его родители брали меня с собой на праздники, экскурсии и даже в отпуск, пока однажды я не повзрослела и не начала общаться с Бринт, с которой у нас были девчачьи интересы. А дружба с Акке сошла на нет еще и из-за его странного белого пятна под глазом, которое неожиданно просто взяло и появилось. Не знаю, как это точно называется, но похоже на частичный альбинизм. Седые пряди хорошо были видны у Акке на челке. Такими же белыми были и ресницы левого глаза. А под ним пятно светлой кожи.

Из-за его особенности он начал подвергаться буллингу со стороны сверстников. Я не смогла вступиться за своего друга, потому что была трусихой, да к тому же девчонкой.

Когда Акке был уже в двух шагах от нас, я шепнула Бринт:

– Будь милой, он не сделал тебе ничего плохого.

– Ладно, – небрежно ответила Бринт, закрывая свой рот на замок.

Акке сел рядом со мной, расположив на свободном кресле футляр с гитарой.

– Эй, Йохансен, – открыла рот Бринт. – Напомни, как называется эта твоя штука? – она рукой покрутила возле своего глаза.

– Пьебалдизм, – нахмурившись ответил Акке.

Я сгорала от стыда за то, что временами у Бринт напрочь отшибало чувство такта. Она не была какой-то там дурочкой, но иногда мне хотелось сделать вид, будто я ее не знаю.

– Куда едешь? – спросила я, чтобы сгладить неудавшееся начало.

– В ЗЛ, – тихо отозвался Акке, теребя кольца на указательном и среднем пальце.

Он выглядел немного на взводе. Словно его ожидало выступление на десяти тысячном стадионе. На нем была темно-синяя куртка, джинсы с цепью на карманах и высокие военные ботинки. Когда он успел изменить свой стиль? Раньше он одевался как примерный мальчик, выглаженные со стрелками брюки, светло-голубая рубашка и шерстяная жилетка.

– Не знала, что ты играешь, – я взглядом указала на гитару.

– С тех пор, как мы перестали общаться, произошло много всего, – укоризненно проговорил он.

Мне сделалось не по себе. К счастью, Бринт потеряла всякий интерес к Акке, после ответа про пьебалдизм. Она уткнулась в свой телефон, листая ленту Instagram.

– Я сожалею, что так вышло тогда, я поступила глупо и подло, – мне вспомнилось, как Акке был единственным в классе, у кого никогда не было напарника по лабораторным работам.

– Не надо, Руна, – его лицо не выражало каких-либо эмоций. – Ты не могла поступить иначе, ведь тогда бы изгоев стало на один больше.

Я невольно улыбнулась этой иронии, поскольку Акке был прав. В нашем классе, да и, наверное, в каждой школе такое. Есть один несчастный по своему существованию изгой, которого травят. А стоит только кому-то заступиться за него, как весь класс перекидывается на новую жертву.