— Хочешь, помогу?

— Нет, но спасибо.

Она закончила со стаканами, и поскольку не в моем характере стоять без дела, когда есть работа, я забрал у нее пустую коробку и сложил упаковочную бумагу, затем разобрал коробку.

— Куда это отнести?

— Возле моей спальни по коридору стоит стопка пустых коробок.

— Понял. — Я пошел в ту сторону, прихватив с собой коробку и бумагу.

Мои ботинки казались вдвое громче, чем обычно, на ее деревянных полах. В узком коридоре было две комнаты. Справа была ее спальня. Матрас лежал на полу, одеяла были разостланы. Три чемодана стояли у дальней стены, открытые и переполненные.

Уинслоу выглядела такой собранной. Ее беспокоило то, что она жила в беспорядке? Потому что меня бы это точно беспокоило.

Напротив ее комнаты была другая, заваленная коробками. Я добавил свою коробку к короткой стопке сплющенного картона, а затем вернулся на кухню.

Посудомоечная машина работала. Уинн удалилась в гостиную. Рядом с ней, на центральной подушке кожаного дивана, лежала сумочка, которую она принесла раньше, и стопка папок.

Диван был единственным предметом мебели в комнате, а может быть, и во всем доме. Он стоял под странным углом под центральным светильником. Рядом с диваном лежала нераспечатанная коробка, которую Уинн засунула за подлокотник, чтобы использовать в качестве импровизированного тумбочки.

Забрал ли ее бывший другую мебель? Ее все еще перевозят? Я уже собирался спросить, когда из-под ее сумочки мне на глаза попалась папка с файлами. Подойдя ближе, я прочитал имя на закладке.

Хармони Хардт.

Девушка, которую я нашел у основания хребта Индиго.

Скорее всего, в той папке были фотографии. Фотографии, навсегда запечатленных в моем мозгу. Темные волосы, испачканные кровью. Искаженные конечности. Кровь. Смерть.

— Ты расследуешь самоубийства, — сказал я.

— Да.

— Почему?

— Потому что мне это нужно.

— Это самоубийства, Уинн.

Она молчала, не соглашаясь и не возражая.

— Это печально, — сказал я. — Ужасно. Я понимаю, почему ты хочешь найти другое объяснение. Большинство посторонних так и делают.

— Знаешь, ты постоянно напоминаешь мне, что я новенькая в городе. Но я не такая уж и новенькая. Я провела здесь много времени, особенно когда была ребенком. Это был родной город моего отца.

— Есть разница между посещением Куинси и жизнью в Куинси.

— Ну, теперь я здесь живу.

— Да, это так. — И это делало неутолимое влечение к ней еще более сложным.

Уинн поднялась и откинулась на спинку дивана, посмотрев в сторону окна, выходящего на крыльцо. Бывший все еще был там, его лицо было приковано к телефону, а пальцы летали по его экрану.

— Он все еще здесь, — ворчала она, закатив глаза. — Что ты вообще здесь делал?

Я достал ее телефон из заднего кармана джинсов.

— Это было у меня дома.

— Блин. — Она встала и пересекла комнату, взяв его из моей руки. Затем она швырнула его в общем направлении своей сумочки, как будто ей было все равно, исчезнет ли он снова. — Должно быть, он выпал из моего кармана. Я сейчас немного рассеяна, но, в конце концов, я бы его разыскала.

— Тебе он не нужен?

— Не совсем. Это мой личный телефон, на который звонил Скайлер. — Она подошла к дивану и села на прежнее место. — Ты можешь присесть. Но если тебе нужно уйти, все в порядке.

Единственное, что ждало меня дома, — это стопка счетов, которые нужно оплатить. Эта женщина была гораздо более интересной, чем часы, проведенные в моем офисе, поэтому я занял место рядом с ней, оставив достаточно места, чтобы мой член не успел ничего сообразить.

— Так по какой причине вы отказались от всего? От вашей помолвки?

Это было не мое дело, но я все равно спросил. Может быть, если бы я лучше ее понимал, то смог бы выбросить ее из головы. Это, и еще несколько лет не целовать ее.

Прошло несколько дней, а искушение ее губ было таким же сильным, как и прежде.

Она была столь же пленительна, сколь и опасна.

— Он не тот человек, за которого я его принимала, — сказала она.

Этот придурок, наверное, трахал кого-то другого. Идиот.

— Мне жаль.

— Узнать сейчас было лучше, чем, если бы мы действительно поженились.

— Это правда.

Как только Скайлер понял, что мы говорим о нем, раздался звонок в дверь.

Ноздри Уинслоу раздувались.

— Он упрямый.

— Почему он здесь?

— Твои догадки так же хороши, как и мои. Он не разговаривал со мной после переезда. Потом он узнал через общих друзей, что я переезжаю в Куинси, и у него появились опасения. Он может утверждать, что он здесь из-за нашего дома, но в той ситуации всё зависит от него. И наш риелтор знает, что лучший способ связаться со мной — это электронная почта.

— Что его беспокоило?

— Скайлер привык получать то, что хочет. Я думаю, он ожидал, что я буду тосковать по нему. Может быть, он думал, что я прощу его. Может быть, буду умолять его вернуться. Черт его знает. Возможно, ему не нравится, что я больше не хочу уделять ему время. У него было восемь лет. И я не буду умолять ни одного мужчину.

Это была не совсем правда. Она умоляла меня на заднем сиденье моего пикапа, когда я держал палец на ее клиторе, и она хотела кончить.

Мой член дернулся.

— Хочешь немного поиздеваться над ним? — спросил я.

— Что у тебя на уме?

Я усмехнулся.

— Сейчас вернусь.

Лицо Скайлера метнулось к моему, когда я открыл входную дверь. Он снова разговаривал по телефону.

Я вздернул подбородок, прошел мимо него к лестнице и пошел к своему пикапу. Ранее сегодня я зашел в продуктовый магазин, чтобы купить несколько вещей. Когда я проходил мимо презервативов, Уинслоу не выходила у меня из головы, и я по собственной прихоти взял коробку.

Или, может быть, из-за желания.

С презервативами в руке я закрыл дверь пикапа и вернулся в дом.

Скайлер заметил их мгновенно. Его челюсть сжалась.

— Все ещё здесь? Спокойной ночи, — ухмыльнулся я, затем вошел в дверь и задвинул засов.

Уинн села прямее, когда я вернулся к ней на диван, и мы оба слушали.

Шаги спустились по ступенькам крыльца. Мгновением позже завелся двигатель пикапа.

— Это было слишком приятно, — засмеялась она. — Спасибо.

— Не за что.

Это был момент, когда я явно хотел уйти, но вместо этого я расслабленно откинулся на диване, закинув руку на спинку.

Глаза Уинн упали на коробку презервативов в моей руке.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Если я скажу нет, ты все равно спросишь меня?

— Да.

Я хихикнул.

— Валяй.

— Ты думал, что я туристка в «У Вилли». Это твоя фишка? Туристки?

— Моя фишка — красивые женщины. Но да, это менее сложно, если они не живут здесь. Меньше ожиданий.

Она хмыкнула.

— Почему ты поцеловал меня у себя дома?

— Почему ты поцеловал меня в ответ?

Уголок ее рта приподнялся.

— Для кого эти презервативы?

— Для тебя. — Не было смысла лгать. Она застряла в моей голове.

Уинслоу была отличительной женщиной. В красоте. В уме. В сексуальной привлекательности.

Ее уверенность была такой же манящей, как и веснушки на ее носу.

Одним изящным движением она приподнялась и сократила расстояние между нами. Ее нога перекинулась через мои колени, ее колени оказались рядом с моими бедрами. Ее руки, изящные, но сильные, скользнули вверх по гладкому хлопку моей угольной футболки. Затем она прижалась своим центром к моему возбужденному члену, потираясь о пряжку моего ремня.

— Дай мне свой рот, — приказал я.

Она наклонилась, её губы коснулись моих.

Я обхватил рукой ее голову, прижимая ее к себе, когда я входил в нее, мой язык проскользнул между ее зубами.

Уинн вздохнула, ее бедра скользили по моим.

Всякая надежда на то, что я выйду отсюда до наступления темноты, испарилась.

7. УИНСЛОУ

Крик застрял у меня в горле, когда я резко проснулась. На висках выступили бисеринки пота.