– Так, три комнаты: спальня, гостиная, кухня. Сходи в душ, смени повязку, посмотри телек. Газ не включай, техникой не пользуйся, чтобы дом не взлетел на воздух. В душе осторожно, ловить тебя некому. Еда, – протягиваю бумажный пакет с заправки, – и вода. Приеду через пару часов, максимум три.

Майя молчит, внимая каждому слову. Уверен, половину не услышала, но надеюсь застать её в живой по возвращении.

Майя

Как только за Оводом закрывается дверь, заглядываю в каждую комнату, отмечая ставший уже привычным минимализм. Как и в двух предыдущих, нет ничего лишнего, только необходимое. Никаких личных вещей, одежды или предметов, указывающих на жильцов. В шкафу комплекты постельного белья и полотенца, на кухне – необходимая для готовки посуда, а также техника.

Я напряжена, потому что впервые блондин оставил без присмотра. Что удивительно, уже привыкла к надзору и сейчас теряюсь, не слыша привычных команд с определением точных рамок. Но это означает, что могу посвятить немного времени себе и никуда не торопиться. Стягиваю носки, убирая повязку, отметив, что порезы затянулись, но кожа неприятно стянута. Плескаюсь в душе бесконечно долго и даже использую бальзам, который нахожу на полке. Средства гигиены имеют нейтральный запах, подходящий и мужчине, и женщине.

Обрабатываю ноги препаратами, которые вручил Овод, натягиваю уже привычные белые носочки и ползу в комнату. Включаю телевизор и, найдя музыкальный канал, просто слушаю песни. Повторяю слова песни, когда чувствую между лопаток взгляд, а повернувшись, вскрикиваю, увидев в дверях мужчину.

Очень большого и некрасивого мужчину. Он, как и, я удивлён, молчит, вероятно, ожидая объяснений. А когда замечаю под тонкой ветровкой наплечную кобуру, понимаю, что объясниться должна я.

– Здравствуйте, я Майя. Меня Овод здесь оставил. Он приедет через два часа, – выдаю быстро и чётко, надеясь, что прозвище блондина избавит меня от проблем.

– Понял, Майя. – Он расслабляется, делая шаг назад. – Делим эту квартиру с Оводом, отдыхаем между перевозками. Сталкиваемся редко. Я буду на кухне.

Закрывает дверь и оставляет меня одну. Только сейчас понимаю, что шумно выдыхаю, не на шутку испугавшись. Внешность у него отталкивающая, но голос очень приятный и располагающий к общению. Одеваюсь, подсушиваю волосы полотенцем и спешу на кухню. Не знаю почему, но хочу с ним поговорить. Хоть с кем-то, кроме Овода. Кстати, может, получится узнать имя блондина?

– Можно к вам? – топчусь в дверях, точнее, опираюсь на рёбра ступней, и жду разрешения.

– Конечно, – улыбается, и лицо становится немного приятнее. – Есть торт и заварные пирожные. Люблю сладкое. Будешь?

– Да! Не откажусь. Я тоже сладкоежка. Мне чай.

Мужчина неспешно возится, выставляет на стол кружки и блюдца, а затем вручает мне ложку.

С интересом его осматриваю, отмечая, что он на голову выше Овода и в два раза шире в плечах. Большой, грозный, страшный. И его лицо… Удивительно странная внешность: будто взяли черты от разных людей и соединили на одном лице, не подумав, что они совершенно не гармонируют друг с другом. Высокий лоб, размашистые крылья носа, небольшие глаза, выступающие острые скулы и аккуратный рот. Я бы даже сказала, привлекательный, но совсем не подходящий ему.

– Некрасивый? – Неожиданный вопрос отрезвляет, заставляя отвернуться. – Некрасивый, – констатирует, зная ответ. – Я привык, что женщины смотрят так, как ты. К внешности тоже привык.

– Если смотреть в сумме, то да… – отвечаю несмело. – Но по отдельности можно выделить приятные черты. И кстати, голос у вас божественный, – хихикаю, словно сказала нечто запретное.

– Ага, мне даже в сексе по телефону предлагали работать.

– Правда? А я всегда думала, таким только мужчины пользуются.

– И женщины. Кстати, довольно часто.

Удивлённо открываю рот, но тут же закрываю, потому что познаний в сексуальной сфере у меня большой ноль. Не хочется выглядеть перед ним профаном.

– А как вас зовут?

– Дамир. Можно на «ты».

– О, настоящее имя! У вас нет прозвища, как у Овода?

– Позывной есть у каждого. Имена могут совпадать, а вот позывные не должны. У меня Амат.

– Амат? Тоже похоже на имя. Нерусское только.

– В древнем Египте Амат – это ужасное чудовище с туловищем и передними ногами львицы, задними ногами бегемота и головой крокодила. Оно обитало в огненном озере подземного царства мёртвых и пожирало души умерших, которые признавались неправедными.

– Ого, – выдыхаю, едва слышно, забыв, что почти донесла кусочек пирожного до рта. Он падает мне на колени, а затем плюхается на пол.

Овод убил бы меня, а Дамир спокойно поднимается и собирает салфетками, закидывая в мусорное ведро. Сразу понимаю, почему он выбрал именно это прозвище, интонационно выделив «голова крокодила».

– Зачем ты так? С крокодилом перебор, – смущённо шепчу. – Вкусы у всех разные. Поверь, кто-то тебя обязательно примет любым. Даже не сомневайся.

– С общением и работой проблем нет, только женщины обходят стороной. Я, в отличие от Овода, популярностью у женского пола не пользуюсь.

– А он пользуется? – перестаю дышать, когда Дамир затрагивает блондина.

– Уверен, что да. Почти эталон привлекательности. Тебе же нравится?

– Немного, – краснею, не желая признавать, как сегодня ночью сама целовала Овода, думая, что он спит. Очень хотелось почувствовать его губы. – Только я ему нет. Наверное. Я тебя понимаю: конопатая, рыжая девочка проигрывает на фоне эффектных блондинок и ярких брюнеток. Да я и не пытаюсь давно. В какой-то момент воспользовалась лазерным удалением своих отметин, но в моём случае всё вернулось через время. Ты, кстати, можешь воспользоваться пластикой, – намекаю на решение проблемы.

– Думал об этом. Вот только гены пальцем не раздавишь, и мои дети с большой долей вероятности будут на меня похожи.

– Точно… Жалко, ты хороший человек.

– Ты меня видишь впервые в жизни, – усмехается Дамир, заталкивая в рот очередное пирожное. – Откуда такие выводы?

– Просто чувствую, – пожимаю плечами, без стеснения всматриваясь в некрасивое лицо. – Иногда встречаешь кого-то: улыбается, шутит, заботится, а в итоге оказывается плохим; а иногда видишь впервые, как тебя, и понимаешь, что человек хороший. Если хочешь, можешь назвать это интуицией или предчувствием. Кстати, а ты какой Перевозчик? – Мужчина смотрит вопросительно, не понимая. – Овод сказал, что есть три категории. Он, например, перевозит только людей. А ты?

– Всё. Преимущественно за границу.

– Значит, третий вариант, – вспоминаю озвученную классификацию, предположив, что работа Дамира стоит дороже. – А почему назвал настоящее имя, не боишься?

– Нечего бояться, как и нечего терять. Я один: ни семьи, ни родных, ни друзей. Сам по себе.

– Я тоже одна, – вздыхаю, беру эклер, который, как мне кажется, должен немного подсластить удручающие мысли.

– С Оводом. Он тебя везёт куда-то?

– Нет. Отец умер, осталась одна. Мачеха хотела избавиться, а я сбежала, забравшись к нему в багажник. Так и познакомились.

– Классная история. – Дамир смеётся, обволакивая потрясающим, будоражащим голосом. – Я бы такую хотел детям рассказать. «Пап, как вы с мамой встретились? Нашёл вашу маму в багажнике своей машины!» – хохочет в унисон, представляя картинку, вот только сбыться ей не суждено, потому что ничего такого блондин не планирует. – А куда едете?

– Куда он скажет. Я теперь не знаю, где моё место. А может, его вообще нет. Возможно, я лишний элемент, и в какой-то момент моё существование будет окончено, потому что время пришло.

– В твои годы рано проваливаться в подобные мысли. Вот в мои уже пора.

– А сколько тебе лет?

– Тридцать четыре.

И я бы дала больше, скорее всего, внушительное тело и грубые черты лица прибавляют возраст.

– Вот увидишь – всё сбудется, – шепчу, даря улыбку тому, кто сейчас в ней нуждается больше, чем кто-либо. – Обязательно, – кладу свою ладонь поверх его, выражая поддержку.