– Ты описал какую-то катастрофу.

– Ты и есть девочка-катастрофа. И как ты до девятнадцати лет дожила-то?

– Этим я пошла в маму, как и внешностью.

– Это я понял ещё на кладбище, когда фото увидел. А вообще, с такими, как ты, сложно. Защищать нужно, спасать, оберегать. Шаг влево – синяк, шаг вправо – травма, вперёд – перелом. Твой Тимур даже при наличии чувств не вывез бы.

– Его самого вывозить нужно, – бурчит и жмётся сильнее. – Он у Влады словно преданная собачка. Высунул язык и ждёт команды хозяйки. Фу! А папа ведь её по-настоящему любил, переживал, верил…

– Если бы верил, завещание на неё составил, убеждённый, что она с тобой поделится, и не совершил бы столько телодвижений, чтобы деньги спрятать от жены. Значит, были подозрения или достоверная информация.

– А почему не подстраховался? Не понял, что она его убить хочет?

– Эффект неожиданности. Да и сейчас такие препараты есть – ни вкуса, ни запаха, ни следов после смерти. Дом по завещанию чей?

– Мой. Точнее, Тимура. В наследство от моего имени вступит он.

И теперь понятно, почему Мерханов дал добро на этот брак: он, как и множество других, уверен в наличии баснословных сумм на счетах Банкира. Никто не откажется удвоить своё состояние. Выяснить бы, кому достался сейф… И сделать это можно только через одного человека. Займусь вопросом завтра, когда мысли прояснятся, а Цветок перестанет рыдать.

– Я ещё спросить хотела…

– Спи, – шлёпаю ладонью по заднице, и она выпрямляется, будто солдатик, – я устал.

– Спокойной ночи. И спасибо тебе…

Проснулся, заказал доставку, которую уже привезли, а Цветок всё спит, замотавшись в простыню, словно в кокон. С трудом сдержался, чтобы не пристроиться к девчонке утром. Момент не тот, да и нужно дать ей отдохнуть, чтобы потом оттрахать как полагается. Должен же я получить компенсацию за свой напряг.

Рассказ о хорьке выбесил. Придавить бы сучёныша. Просматриваю папку, которую мне собрали на сына Мерханова: места посещения, выписка по карте, звонки, фото. Привык жить хорошо и сытно, а Майе платье свадебное зажал, купив розовый уродливый мешок. Если собирался избавиться от девчонки, мог бы порадовать перед смертью.

Обдумываю, куда двигаться дальше. Нужно пристроить Цветок хотя бы временно, а затем и насовсем. У неё есть все шансы начать новую жизнь, которой теперь она будет распоряжаться сама. И для начала необходимо сделать чистые документы. Только данные другие, чтобы по базе не высвечивалась. Есть человек, который занимается такими вещами вполне легально. И как только собираюсь набрать нужный номер, телефон оживает, высвечивая знакомые, но почти забытые цифры.

– Слушаю.

– Узнал? – Голос нервный, вибрирующий, что на него не похоже.

– Твой звонок, как правило, предвестник смерти. Надеюсь, меня не заказали? Или ты решил сыграть на два фронта и срубить куш по полной? – гоготнув, понижаю голос, потому что Цветок ворочается, оказываясь на другом боку.

– Нужна услуга.

– Глок, это точно ты? – отрываю телефон от уха, бегаю глазами по цифрам на экране.

– Про закрытый аукцион Пахомовой слышал?

– Немного. Парафраз там, парафраз здесь. В нюансы не вдавался, но знаю, что торгуют живым товаром. Как-то вёз пассажира с подобной «покупкой».

– Мне нужно, чтобы ты туда сходил. Сегодня в восемь. Купишь девчонку, по сумме нет ограничений.

– Кто такая? Заказ?

– Дочь Парето.

Поперхнувшись, оседаю на стул. Лично не знаком, но много слышал об Островском. И если хоть один процент из этого правда, встретиться с ним я бы не хотел – никогда и ни при каких условиях. Слухи не берутся из ниоткуда, им всегда предшествуют реальные события. И Парето в стольких поучаствовал, что некоторые люди до сих пор произносят его имя с придыханием. Такие, как Островский, не забываются, их зловещая тень остаётся за спинами тех, кто посмел перейти им дорогу. И я с такой тенью жить не хочу.

– Не думаю, что смогу помочь. – Что бы Глок ни задумал, я хочу остаться в стороне. – С такими людьми не тягаются.

– Ты не понял, – делает паузу, – она моя. Сам пойти не могу. Мою рожу срисовали.

– Допустим. Какие действия?

– Карта-приглашение у тебя будет. Скину QR-код, фото, счёт и доступ к нему. Ставишь до последнего, лимита нет. Забираешь покупку и сваливаешь, уточняя, что товаром распоряжаешься как пожелаешь. В подготовленных апартаментах не оставайся, иначе станешь главным героем в фильме для взрослых. Привезёшь её на сто пятый километр, отдашь мне, твоя работа окончена.

Складно и ладно получается у Глока, вот только куда деть девочку-катастрофу?

– Сделаю, – подтверждаю согласие, уловив слезливые нотки в голосе старого знакомого.

Глок обратился ко мне за неимением иных вариантов. И тот факт, что вообще к кому-то обратился, просто кричит о безвыходной ситуации. Звонок от такого, как он, – чёрная метка, но услуга, оказанная мною, будет считаться пожизненной неприкосновенностью.

– Сколько за работу?

Знает, что деньги – лучшая награда за любое дело, но я бросаю взгляд на фото хорька и не могу сдержаться:

– Твоя работа.

– Улажено. Информацию передашь, когда привезёшь девушку.

Отключается, и через пару минут прилетают обещанные данные. Открываю картинку, оценив красивую девчонку: правильные черты лица, фарфоровая кожа, чувственный рот и глубокий синий взгляд. Повезло Глоку. Или нет. Это с какой стороны посмотреть, потому что Парето снесёт ему голову без сожаления.

Заталкиваю в конверт необходимое, подписав: «Сучёныш должен помучиться перед смертью». Надеюсь, Тимур поймёт, за что ему прилетело. А точнее, за кого.

Теперь необходимо ускориться, чтобы добраться до места, скинуть Цветочек и оказаться на аукционе в указанное время. Поэтому подхожу к кровати, с минуту смотрю на Майю, беззаботно спящую посредине, и гаркаю:

– Подъём! – Усаживается, пялясь на меня мутным взглядом. – Умыться-пописать-позавтракать – тридцать минут. Время пошло.

Резко вскочив с кровати на ноги, издаёт стон и падает плашмя на пол. Хнычет, потирая лоб. Идиот! Ещё одна травма по моей вине.

– Больно? – усаживаю на кровать, осматривая здоровенную шишку. – Куда рванула?

– Хотела быстро. Я боюсь не успеть, когда ты ограничиваешь меня. Неоднократно ведь обещал оставить и уехать.

Рефлекс выработан, и теперь Майя беспрекословно исполняет команды. И хорошо, и плохо одновременно. Поднимаю, чтобы отнести в ванную. Через десять минут Цветочек, передвигаясь на пятках к столу, плюхается завтракать. Быстро справляемся и спускаемся к машине, точнее, я тащу на себе сумку и девочку-катастрофу, предварительно натянув на неё белые носочки, чтобы не слетели бинты.

– Куда мы едем?

– У меня появилось дело. Точнее, просьба знакомого. Приедем в город, оставлю тебя на хате на пару часов, потом заберу, и двинемся дальше.

Большая квартира в центре города лучше, чем отель. Но иногда соседствую с другим Перевозчиком. Работаем в разных категориях, поэтому не конкуренты. Когда-то место приглянулось нам обоим, и с тех пор наведываемся по очереди, в зависимости от маршрута. Больше года не сталкивались, поэтому вероятность, что он окажется там в одно время с Цветком, минимальна.

– Не бросишь? – ёрзает по сиденью, недоверчиво посматривая.

– Нет. Обещал же.

– Как ты думаешь, меня будут искать?

– Будут.

– Потому что Тимур и Влада хотят получить деньги? Я ведь могу отозвать доверенность, и тогда они останутся ни с чем.

Вот только когда хорёк отойдёт в мир иной, Майя останется не только со своим наследством, но и имуществом покойного мужа. А оно, кстати, существенное, насколько я могу судить по полученной информации. И если Мерханов мечтал приумножить, то теперь потеряет. Немного, конечно, по его меркам, но сам факт, что сынок не сумел исполнить план отца грамотно, лично меня расстроил бы.

– Напоминаю, самостоятельная моя, что у тебя нет документов.