- А что будет с ней, когда она вернётся?

- Пройдёт допрос и медицинское освидетельствование, подпишет бумаги о неразглашении и будет отпущена на все четыре стороны.

- Тогда я буду просто ждать, - сказала мама, посчитав на этом разговор оконченным.

- Как скажете. И помните, вы подписали бумаги о неразглашении. Вы никому не можете сказать об исчезновении дочери. Иначе ответите по статье 283 уголовного кодекса о разглашении государственной тайны. Даже если мы официально признаем, что самолёт разбился, вы не можете кому-либо подтвердить, что ваша дочь была на том самолёте. Мы вычёркиваем её из списка пассажиров. Если же вы уже кому-то сообщили, что едите встречать дочь, то должны будете солгать, что дочь не села в этот самолёт, встретила любовь своей жизни... В общем, это уже ваша ложь, не запутайтесь в ней.

- Хорошо.

- Тогда подпишите ещё одну бумагу, что вы подтверждаете, что вашей дочери не было на этом самолёте.

Мама подписала.

Она ждала. Честно ждала и держалась. Хотя её состояние становилось всё хуже. И вот в один прекрасный день появилось чувство предвкушения чего-то. В тот день к ней пришёл молодой человек с письмом. Он сказал, что не может ничего рассказать, но передал письмо.

Прочитав письмо, написанное на шкуре животного, мама испытала облегчение. Но после этого состояние её ухудшилось. Она оставила соседке ключи от квартиры и попросила приглядывать за цветами до моего возвращения. А сама без документов вышла на улицу в другом районе и вызвала скорую. Там она и скончалась. Что было дальше, мама не знала.

- Ты только, если домой надумаешь вернуться, живи без документов или подпольно сделай на другое имя, - распереживалась мама.

Я вздохнула. Неужели, пути назад нет? Я не хочу к тёмным, и на Венеру не хочу больше.

- Ты не спрашиваешь, как я живу, - сказала вместо этого.

- Я знаю. Иногда тебя навещаю. В тот день, когда ты узнала о моей смерти, я была рядом, - сказала она. Значит, мне не показалось. Мама же продолжила: - Рада за тебя, доченька. Надеюсь, твой супруг сможет тебя и вашего малыша защитить.

- И что ты думаешь по поводу супруга? - спросила маму. Всё же не познакомила их. А ей виднее, тем более сейчас. И хоть мнения своего я менять не собиралась, раз уж вышла за него замуж на всю жизнь, но хотя бы знать, чего ждать.

- Ты - его лучик света в тёмном царстве. Без тебя он будет тёмным, как и раньше.

- И куда нам теперь?

- Венушка, - так ласково называла лишь только она. - Это должно быть ваше решение. Совместное. Знай только, что мы всегда тебя и твоих детей поддержим.

- А наши дети? Они унаследуют от отца его тёмную сторону?

- Миилаая, тёомныые и свеэтлыые из одноого теэста выылеэплеэны. Лиишь дууши у ниих раазныые. А воот дууша каакаая, чаасто заавиисиит от тоого, где гаалаактиика наахоодиится, - заговорил хозяин заведения, положив руки на плечи жены. - Иизвиини, жеэна уже еэдва деэржиится. Проощаайся с маатуушкоой.

Мы обнялись. Хотелось так много сказать маме.

- Я люблю тебя, - прошептала ей на ухо.

- И я тебя. А если поговорить захочешь, можешь во сне позвать меня. Пока на перерождение не пошла, буду приходить.

- А как переродишься?

- Если не забуду тебя, то приду, как сны наши совпадут. Сообщу радостную весть. Береги себя и сына.

Глаза женщины закрылись, руки обвисли. Ушла мама. А светлой женщине этой плохо стало. Побледнела, тяжко дышит. И всё из-за долгого сеанса.

- Чем я могу помочь вашей жене? - спросила у хозяина харчевни. Встретилась с его серыми глазами.

- Уулыыбка - луучшаая нааграада. Жеене приияатно прииноосиить раадоость люудяам.

Вот как заставить себя улыбнуться, когда на душе волки воют? Да, я рада предоставленной возможности поговорить с мамой, но прощание заставляет грустить.

Искренне поблагодарив женщину и её семью, я не знала, о чём разговаривать с этими людьми. Да, они - светлые, и вроде бы мы одного поля-ягоды, раз тела у нас одинаковые, а душа у меня светлая. Но как спросить незнакомого человека о чём-то. А ещё обида засела глубоко внутри. Они меня бросили там, на Венере. Я хотела с ними поговорить, но они разговаривать отказались.

Может, не конкретно эти люди, но всё же.

- Вы можете сказать, что меня ждёт? - спросила я, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

- Мииль, - обратился хозяин заведения к мальчику. - Видишь её будущее?

Мальчик засветился, а мне святого напомнил. У них ведь тоже такое сияние рисуют. Пусть не всё тело светится, как сейчас у Мииля, но в спокойном состоянии у них волосы светятся. И тут обратила внимание на свои руки. Они немного светились.

- Теебе не нуужно ниичеэго меэняать. Твооя коожа заащиищааеэт в люубыых ууслоовиияах. И ваашеэму сыыну - тооже.

- Но я не могу находиться без скафандра вот у вас, например.

- Моожеэшь, проосто не уумеэеэшь поользоовааться. Нуужно наауучииться.

- Вы мне поможете? - с надеждой спросила я.

- Мииль проовоодиит теебя к свооеэму отцу. Он наауучиит, - сказал хозяин.

Я встала со своего месте. Поблагодарила ещё раз этих людей и отправилась на выход вместе с Миилем.

Мы шли, я разглядывала дома, вывески.

- Мииль, а что здесь написано? Я могу это читать?

- Моожеешь, еэсли заахоочеэшь. Тоолько наадо мыыслиить ообраазаами.

- А как?

- Ээтоого я поодскаазаать не смоогу. Ууже мноого поодскаазаали теэбе.

- Но тебя ведь учили, почему меня нельзя научить?

- Мне дааваали поодскаазки. До всеего наадо доохоодиить свооиим раазуумоом. Иинааче не раазвиивааеэшься.

- Мииль. А моой мууж? Оон тооже моожеэт раазвиить споосообноости? И заащииту своою?

- Да. Но мыыслиить приидёотся по-друугому. У неего неет соовмеестноой веэсти преедкоов. Внуутреэннеэго гоолооса.

- А чуутьё? А я моогу поодскаазаать еэму?

- Тоолько поодскаазаать.

Нда. То есть учить кого-то нельзя?

- Уучииться нуужно. Уучиить сеебя, - будто прочитав мои мысли сказал Мииль.

Мииль провёл меня по городу. Уже вечерело. Воздух наполнился озоном, хотя в свете заходящего солнышка облаков видно не было. Это сколько времени прошло, пока я общалась с мамой? А показалось, что только свиделись и уже всё. Я много всего спрашивала, но со мной неохотно делились информацией. Единственное, что удалось узнать, что тот храм на площади содержит внутри столб. Кристалл накапливает солнечный свет, и как-то это всё замыкается, снабжая город электричеством в тёмное время суток. А вот по поводу солнца ничего вразумительного мне не сказал Мииль. Солнце - это не солнце, а звезда. Как хочешь, так и понимай.

С отцом Мииля встретились, как обошли весь город, я просто любовалась красотами, стараясь запомнить как можно больше. Например, надписи на незнакомом языке, архитектуру зданий, расположение улочек. Почему-то казалось всё важным. А когда совсем стемнело, город вспыхнул разноцветными красками. Вывески, мостовые и даже сами стены зданий слабо, но светились. А ещё мимо проносились дети на велосипедах или роликах. Казалось, город наполнился жизнью. Их волосы мелькали точно сверкающие вихри.

А потом мы встретили их.

...Дао

Светлые напали слишком неожиданно. Дао ожидал чего-то подобного. Всё же подпускать достаточно близко они никого не собирались, раскрывая свою базу. Поэтому всё оборудование глушилось полностью. Предупредить жену не получилось. Они находились на вражеской территории даже теперь - в шаттле, где каждый их шаг мог транслироваться яйцеголовым. Поэтому он свёл общение с женой на нет, исключив любые проявления чувств. А вот она уже допустила ошибку на базе яйцеголовых, отказавшись вначале ему ассистировать. А ведь он предупреждал, чтобы она ему не перечила да и чувств не проявляла. Но ещё на второй планете она липла к животному, потом это возражение. Довольно эмоциональное!