— Угомоните его, госпожа ведьма, мочи нашей больше нет!

И о столещницу от всей души кулаком хрясь! Да так, что весь длиннющий прилавок опасливо дрогнул.

М-да. А ведь мне его продавали, как дубовый.

Правда, и кулак-то у мужика оказался ничего себе. Размером с мою голову, не меньше!

Я с невольным уважением покосилась на детинушку, враз занявшего могучими телесами всё пространство моей лавки. В полной мере оценила косую сажень в плечах, вздувшиеся вены на руках, да бычью шею. С восхищением замерла, рассматривая грубоватую в пошиве, но мастерски выделанную кожу его куртки, чеканку на пластинах пояса, и украдкой вздохнула, заметив на добротной одежке вышитый алый Коловрат.

Свои.

— Вы не думайте, я обычаи знаю, бабка моя сказывала, — местный житель, не смотря на его простетскую речь и деревянную прямоту, оказался на редкость смекалистым. Правда, перемену в моем лице он заприметил, да расшифровал по-своему, и разжал тот самый кулак. — Вот, всё, чин по чину, как положено. А ежели мало, дык добавим, как следует, не оставим в обиде. Лишь бы избавили нас от нечисти клятой!

Я с еще большим почтением покосилась на представленный моему вниманию массивный кожаный кошель.

Однако… Неисповедимы пути Марены! Куда она на сей раз клубок с нитью моей Судьбинушки решила запулить?

— Так, начнем сначала, — справившись с первым изумлением, я кивнула на ближайший у стенки стул, как единственное подходящее для разговоров место. — Присаживайтесь. Да садитесь, садитесь, не съем я вас. В ногах правды нет.

Мужик, сообразив, что с порога послан не будет, и его даже никто не проклянет, предложенное место занял, однако хмурить соболиные брови не перестал. Очередная мебель под ним жалобно застонала, а я наоборот, поднялась, чтобы закрыть лавку.

Разговор явно предстоял не быстрый. Для начала вообще бы добиться, что он от меня хочет!

— Итак, — убедившись, что засов на двери заперт, как следует, а с той стороны на дереве пылает руна «закрыто», я вернулась за прилавок. Правда, садиться за стул не стала. Наоборот, коснулась старого медного чайника, подогревая его, и потянулась за травяным сбором. Обычным, вместо чая — располагать мужика к себе не имело смысла, это он ко мне явился, а не я к нему. — Расскажите подробнее, какая хворь у вас приключилась. Чем смогу, подсоблю.

— Хм, — оказалось, всё это время деревенский житель тоже ерундой не маялся, и внимательно рассматривал, то меня, то содержимое моей лавки. И почему-то резко пошел на попятную. — А вы точно ведьма? Уж больно молода. Да и лавка ваша… Не трав каких, ни побрякушек.

Вот уж удивил, так удивил!

Его правда, конечно. В небольшом помещении действительно пустовато, а пыль клубами легко может сбить с толку. И нет, я не распродала всё, а просто уезжала из городишка на пару месяцев. Только утром вернулась, не успела открыться, как на тебе — на пороге, сбивая грязь с сапог, объявился нежданный гость. Хотя, признаться честно, и в иные дни у меня царила не слишком пафосная обстановка: так, десяток перекрученных корешков от сглаза, пара керосиновых подвесных ламп для света, да несколько сушеных венков-оберегов.

Истинное мастерство оно такое. Особого антуража не требует!

Да и какая дурная голова всё самое свое ценное, ведьмовское, на обзор выставлять станет? Да за то, что спрятано у меня в тайниках под каморами, этот же мужик меня в колодец и сбросит. Причем за камнем на шею далеко не пойдет, свою собственную наковальню пожертвует!

— А вы чего ожидали? — возясь с чашками и сбором, насмешливо спросила, не глядя на него. — Черепа козлиные, свечи черные, да дым столбом вонючий? А может, злато и серебро с каменьями, по витринам висящее? Помилуйте, Мастер. Для истинной ведьмы показуха не надобна. Нас судят по делам нашим, а не внешнему виду.

— Лихо ты угадала про меня, — складка на высоком лбу мужчины чуть разгладилась, и взгляд уже не был таким жестким. Скорее уж задумчивым. — Что ж сама не назовешься?

— Мне скрывать нечего, — улыбнувшись этому простоватому, но явно доброму человеку, скинула я с головы капюшон плаща, показывая тонкую повязку на голове — понёву, расшитую красной нитью, с вышитой серебристой березкой. Символ Лели носили на себе все выпускницы Школы Ворожей. — Артеникой меня кличут.

— Ты уж прости дурного, не признал сразу, — едва его завидев, Мастер кузнечного дела вздохнул с облегчением, скомкав шапку в левом кулаке. Кошель из правой остался лежать на стойке, будто мужчина им не слишком дорожил. — Больно много в городе проходимцев развелось.

— Что, обманывали? — невольно нахмурилась я, хватая простенькие глиняные чашки без ручек, и перемещаясь вместе с ними ко второму стулу. Там же стоял и крошечный столик, но эти предметы обычно выступали в роли декора, не больше.

Мало кто даже из постоянных клиентов любил с ведьмами чаи гонять. Даже если эти ведьмы истинные.

— Да, — с неохотой махнул рукой кузнец, явно не желая развивать тему. — Всякое случалось. Иные отказывались сразу, кто пытал удачи, да не вернулся. Магов, кто пробовал, да обратно деньги воротил — уже и не перечесть. А последний, шаман этот, из Толии, и вовсе, седой, как лунь, и нем, что та рыба стал. Неделю по лесу блудился!

— По какому лесу? — изумленно моргнула я, невольно подаваясь вперед, и скрипнув собственным стулом. Та-а-ак. Так это не из-за размеров мужичка у меня мебель стонать изволит? — По нашему лесу?

— Знамо дело, — подхватив чашку, кузнец отпил половину содержимого одним глотком, даже не обратив внимания на ее температуру. А ведь я наливала почти кипяток! Да и саму посудину в пудовом кулаке было еле видно. — В нашем.

— Да как это, — вот тут уже пришел мой черед хмурить брови, сжимая теплую чашку меж ладоней. — Месяц-другой назад всё покойно было!

— Твоя правда, девка, — смиренно согласился мужик. — Аккурат тогда и почалось всё. Леса наши густые, на дары богатые, да тихие. Нечисть какая ежели там и обитает, то местных не трогает — уговор такой, нашими предками составленный. Ведьма наша прошлая, из школы вашей, подсобила, от того и процветал наш край. И после смерти еёшней, читай, как сотню годков всё чинно, да ладно было. Иногда леший озорничал, девок глупых по кругу водил, коль они без спроса по ягоды сбегали. Кикиморы за пятки хватали, еще что, по мелочи. А тут как проклял кто — чаща непролазной вдруг стала. Кто пойдет туда, так заблудиться, повезет, коль совсем не сгинет. Туман ядовитый, говорят, по ночам стелиться, звуки жуткие доносятся. Животина, птица мается, да сбегает — уж какую неделю охотники подчас совсем без дичи вертаются. Боязно людям в лес ходить стало. А сама понимать должна — без него нам туго деется.

Я рассеяно кивнула, уже мысленно перебирая в голове, кто же это мог в мое отсутствие в лесу поселиться.

Явно кто-то пришлый — про ведьминский договор с местной нечистью я от самой нечисти давно наслышана. Ей вредить местным не с руки, люди их уважают, почитают, еще и подкармливать не брезгуют. В обмен же получают щедрые блага, которые дарит и сам лес, и река неподалеку. Не говоря уже о полях! Полоц — город мастеровых и подмастерий, здесь всюду кипит работа, люди праздно не шатаются. Пройдох и заезжих, конечно, тоже хватает, но все они являются по большей части из столицы — Сибора. Туда-то, собственно, и свозят на большую ярмарку работы кузнецов, добычу охотников, изделия плотников и многое, многое другое.

Туда и я ездила, продать собранные за месяц червень особые лечебные травы. Ими иноземные купцы страстно интересовались, иной раз готовы были скупить всё, что в запасе имелось. Причем хоть новое, хоть прошлогоднее! И нет, это не страшно, и даже не опасно, совсем наоборот, их интерес прозрачен и ясен. На их родине, в стране Толии, что за Адарсовом морем, климат суров, кругом одни степи, да горы, растительности нет почти.