— Патоген стремится к бесконечному размножению. Как и любая самовоспроизводящаяся молекула. Но вирусу для этого нужен носитель. Чужая ДНК. Да и то не каждая. Сам себя он копировать не может. Техногенное излучение — наиболее вероятное местонахождение новых подходящих носителей. Или, заодно, источника питания для уже заражённых. Источник веществ, которые ещё не вступили в реакцию и не стали частью самого патогена.

— Носителей — это, в смысле, людей?

— Не только. Крабы тому пример… Но там, где работает радио — да. Людей.

— А как какая-то бактерия может научиться понимать, что там, где радио — там люди или хавка? Она же без мозгов…

— Методом проб и ошибок. Штамм, генетическая программа которого была заточена под другую реакцию на этот раздражитель — не выжил. Или, точнее, распространился гораздо хуже.

— Понятно… — Судя по тону, пацан вряд ли на самом деле всё понял. Но продолжил расспросы. — А тебя самого возле этого маяка никуда не тянет?

— Нет.

Несмотря на мой сухой ответ, детское любопытство и не думало увядать:

— А если крабы на тебя не реагируют… Ты можешь как-то с ними разговаривать? Пробовал?

Да… Один раз я чуть не совершил смертельную ошибку. Когда понял, что эти твари считают меня за своего. И неосторожно решил исследовать их поближе, на одном из мостов. Поднялся на пешеходную часть по лестнице. И когда услышал эти голоса внутри черепа, то не сразу понял, что происходит. К счастью, когда отнялись ноги — слетел с лестницы вниз — оказался на достаточно далёком расстоянии от толпы. И отделался лишь вывихом и парой ушибов. Недаром «сломай ногу» — это в моём родном языке — пожелание удачи…

— Скорее они со мной пробуют…

— Это как?

— Не важно. — Среди зарослей впереди нас показалась сетка хлипкой ограды. И невдалеке уже слышалось бессмысленное бормотание скопившихся здесь заражённых. — Пришли уже. Держи…

Я стащил с плеч рюкзак и отдал его пацану. Но, конечно, без ружья. Только нож всё ещё закреплён под днищем… Но даже с ним у него против меня нет шансов. А пока я буду выручать девчонку, проникнув в лагерь людоедов под видом тупого жоры, ему ещё пригодится.

— Где потом встречаемся, помнишь?

— Ага… — Пацан накинул широкие лямки на худые плечи. И тут же нащупал рукоять ножа…

— Не высовывайся лишний раз. — Я убедился в том, что парень всё-таки не намерен совершать глупых поступков и отпустил оружие. — Ужин внутри. Но оставь и нам что-нибудь.

— Хорошо…

— До скорого, моряк.

Перемахнуть через забор — никакого труда. Куда труднее — смешаться теперь с этой толпой безумцев так, чтобы самому не стать одним из них. Ладно… Главное ходить так же, как и они по кругу, избегать скоплений и следить за той стороной, откуда вот-вот появятся ловчие людоеды. Долго ждать с розыгрышем девчонки они не станут. Чем дольше все вокруг пускают на неё слюни — тем больше шансов на бунт. Да и после столкновения с её отрядом у них ещё кровь в жилах бурлит. Самое время для драки с жорами.

А Бугор, в свою очередь, наверняка хочет как модно скорее сменять гюйсы на мою нычку. Но ничего… Можешь не торопиться. Тролли тебя дождутся в любом случае — опоздаешь ты или нет. Этим психам нравится тусить в Петергофе… Урожай там как раз неподалёку можно снять…

Так… Вон обваленная часть забора. Там они, скорее всего, и полезут. А вот тут я буду слоняться среди этих тупых ребят. Высоких среди них нет. И вы сразу меня заметите. Только гарпун надо припрятать…

Сторонясь шатающихся вокруг радиобашни жор, я повертел головой в поисках подходящего места для тайника. Вон тот сарай неплохо выглядит. Где-нибудь за карниз положу и заберу на обратном пути…

В это время со стороны обвалившегося забора послышались далёкие голоса. Так, надо бы побыстрее… Что-то они прямо торопятся… Oh, f-fuck!!!

В нескольких метрах от входа в сарай земля словно ушла из-под ног. Яма… Ловушка!!!

Мы вместе…

Fuck!!!

В полутьме волчьей ямы, в которую я провалился, на меня тут же уставились десятки подслеповатых глаз. Надо срочно выбираться! Только сначала успокоиться и задержать дыхание…

Ты это мы… А мы это ты…

Нет… Не вдыхай! Ищи выход! Цепляйся хоть за воздух, но вылези отсюда!!!

Бессмысленные взгляды продолжали лениво следить за моими метаниями.

Мы вместе…

Нет, слишком высоко. А плечи этих тварей слишком скользкие…

— Моряк!

Тишина.

— Моряк!!!

Шаги? Да! Да!!!

Над краем ямы высунулась лохматая голова нахимовца:

— Ты чё орёшь? Они там идут уже!

— Держи гарпун! — Я вытащил стрелу и протянул к нему широкий край ружья. Обмотав запястье фалом, упёрся ногой в осыпающуюся стенку и выдавил из себя остатки воздуха. — Тяни!

Парень тут же ухватился за свой край и… отпустил его, чуть отступив назад:

— Я их уже слышу…

— Тяни быстрей!!! — Я уже не говорил, а лишь сипло хрипел. Только бы не вдохнуть…

— Сорян, Брокер…

Юный моряк оглянулся и, ещё раз отступив, скрылся из вида за краем ямы. И теперь я слышал только его удаляющийся голос:

— Если Шутов привезёт лекарство с собой, то я лучше его дождусь…

И ещё десятки разных голосов звучали в унисон у меня внутри черепной коробки:

Ты это мы… А мы это ты… Мы вместе…

— Мы… — Кроме языка я уже ничем не мог пошевелить.

Да и не хотел. Ведь вокруг моя семья. Мои близкие. Те, с кем всегда тепло и спокойно. Семья, которую я давно потерял… И вот обрёл вновь…

— Мы вместе…

Когда Просперо закрыл за мной дверь тоннеля, я оказался в полном одиночестве среди множества лиц. Укрытые в подвале картины традиционно следили за зрителем своими взглядами, куда бы он ни пошёл. И, шагая к выходу наверх, я невольно проследил почти всю историю живописи — от спрятанных под стекло средневековых миниатюр, до образцов современного творчества, мало походившего на таковое. Но, не смотря на это, неуловимо прекрасное с эстетической точки зрения. Видимо, когда жители крепости складывали здесь то, что по их мнению заслуживало спасения, то шли по помещениям Эрмитажа в том же временном порядке, в котором располагалась гигантская экспозиция.

Быстро отыскав выход из запасников, я оказался на первом этаже дворца.

Загадить один из самых больших музеев мира, судя по всему, не поднялась рука даже у тех гопников, которые досаждали Камчатке почти всю зиму. Вылилось всё это, по их рассказам, в какое-то эпичное столкновение, закончившееся подрывом части Троицкого моста. После которого пришлось перенести блокпост ближе к берегу. Но жители крепости почти избавились от постоянных набегов на свои поисковые патрули по Петроградской стороне.

Выбравшись из тоннелей внутри музейного комплекса, я, конечно, заметил некоторые следы пребывания здесь людей, плевавших на чистоту и порядок. Луч налобного фонаря то и дело выхватывал остатки неаккуратных ночлегов, похожие на то, что мы видели в здании арктического НИИ. Но ни один из оставшихся здесь экспонатов не был испорчен руками выживших. Хотя само время, плюс отсутствие необходимой температуры и влажности, конечно, сказалось на картинах не лучшим образом. Укрыть все шедевры в своих подвалах камчатские не смогли при всём желании.

Внутренний дворик, ведущий от касс и гардеробов музея к выходу на Дворцовую площадь, тоже претерпел нашествие варваров. Те деревья, которые было легко срубить — пошли на дрова вместе с музейной мебелью и деревянными дверями. Клумбы вытоптаны — не то жорами, не то выжившими. Но даже зиявшие разбитыми окнами стены Зимнего дворца всё равно хранили свою светло-зелёную торжественность и роскошь оставшихся белыми колонн и позолоченной лепнины.

И всё так же незыблемо стоял гигантский гранитный столп посреди площади, на которую вывели ворота дворика. Торжественно воздев руку к небу, ангел на вершине колонны взирал на мёртвый город всё с той же печалью в позе. Хотя, вроде бы, только что одержал победу над каким-то ползучим гадом, придавив того крестом. Осталось неясным ещё и то, как этот гад всё-таки изначально попал на такую верхотуру. Наверное, есть в этом какой-то намёк от автора на биологический или карьерный рост иных паразитов. И их неминуемый конец.