- Третьего сословия??

- Так скоро станут именовать крупное купечество, банкиров, промышленников, то есть людей, владеющих не землей и крепостными, а производством. Вот наглядный пример: Сэм. Сейчас он будет счастлив стать полностью свободным. Я дам ему возможность арендовать у меня землю, разрешу нанимать крестьян на работу, построить небольшой завод, для производства паровых двигателей. Он будет богатеть. Вот это и есть третье сословие. Первое – дворянство, второе – духовенство, третье – ремесленники, и все, кого я уже перечисляла.

- Никогда не задумывался о сословиях!

- Сейчас еще рано. Но лет через сто это сословие заявит о себе в полный рост. И, поверь мне, все потрясения основ государств будет исходить от этого, третьего сословия. Сейчас противоречия между ним и первыми двумя еще слабы, но уверенна, они уже есть. Даже чисто бытовые. Вот, например, разница в одежде, она у вас существует? Или в запряжках колясок и карет?

Оливер задумался. – Да, – наконец отмер он, – простолюдины не имеют права носить одежду ярких цветов и запрягать более одного коня в повозку. Неужели из таких мелочей может возникнуть конфликт?

- Посмотри на это с другой стороны. Ты банкир, крупный купец, твои корабли плавают по всему свету, привозят шикарные ткани, а твои дочери должны носить шерсть и сукно. Ты плетешься в повозке, запряженной одной лошадью, а мимо тебя пролетают франты и франтихи каретах, запряженных шестеркой, или четверкой лошадей, все разодеты в шелка и кружева, часто купленные на ссуженные тобой деньги, и не спешащие тебе их отдавать! Ты можешь скупить все их поместья, более того, взять за долги, но не имеешь права, так как тебе запрещено иметь землю в собственности. Ты должен ее арендовать, а значит, ее хозяин в любой момент может приказать тебе убираться с нее, с твоим заводом! Ты не можешь купить сырье, так как рудник во владении очередного бездельника. И так далее. И все это раздражение копится годами, десятилетиями, и через столетие происходит взрыв, который потом называют буржуазной революцией. А революция это кровь, казни, невинные жертвы.

- Нелли, откуда в голове у молодой, прелестной девушки такие мысли, которых я не встречал даже у философов!

-Давай не будем вдаваться пока в эту тему. Считай, что это следствие болезни. Я несколько дней провела без сознания, и мне явилось озарение. Мне показали частично будущее, далекое будущее. Оттуда у меня и знания некоторых механизмов, и способов борьбы с болезнями. Потом я расскажу подробнее, а пока подумай, чем ты можешь привлечь на свою сторону это третье сословие. Поверь, это мощная поддержка. И это не цвет и ткань костюма, поверь, для них это не первостепенно. Они всегда будут тяготеть к скромности костюма, а наряжать своих жен и дочерей. Им нужны конкретные дела.

- Слушай, если ты видела будущее…

- Хочешь, что бы я сказала тебе, получишь ты престол, или нет? Не могу. Такое близкое будущее мне не показали. Но могу сказать, что просили поддержать тебя, считают тебя вправе.

Вместо того, чтобы обрадоваться божественной поддержке, Оливер вдруг резко погрустнел. Минуты две он рассматривал свои стиснутые руки, потом поднял на меня свои совершенно невозможные темные глаза, и тихо спросил:

- Значит, ты меня спасала и сейчас поддерживаешь по просьбе Богов?

- Ну спасала я тебя вообще не зная, кто ты есть. Какой-то Эверт. Родни не помнящий. И, поверь, никакие просьбы богов не заставили бы меня помогать человеку мне неприятному.

Оливер.

Несмотря на свой возраст, уже за 20, Оливер никогда не влюблялся. Возможно, просто не в кого было. В замке не то, что не было женщин, женщины были. И очень даже неплохой внешности. Круглощекие, румяные золотоволосые северянки, довольно свободных нравов. Считающие для своей чести не зазорным «попробовать» что это – переспать с сыном настоящего короля. Поэтому, так сказать, практические навыки тесного общения с женщиной у него имелись. Но чисто физические. Ни одна из этих девиц, следует отметить, с роскошным, крепким телом, не затрагивала ни его душу, ни ум. Что уж говорить о, так сказать, «приближенных» дам матери. Она даже в ссылке умудрилась организовать свой «двор» из местных баронесс с дочерями. В большинстве своем, жеманными, пустоголовыми дурочками, к тому же сильно проигрывавшими простолюдинкам внешне. Единственная девушка с которой можно было поговорить не о погоде, не о смешном наряде дочки баронессы Х, и вульгарном поведении леди Y, была старая дева, «синий чулок», старше его лет на 10, отчаянно некрасивая, но умная, и, как бы сказала про себя Нелли, убежденная феминистка.

Кроме того, Густав предупреждал его об опасности даже легкого флирта с девицами «благородного» происхождения. Так что Оливер четко помнил, что если он не хочет порадовать дядюшку, заключив морганатический брак с дочерью отставного сержанта, пожалованного титулом за героические подвиги по вытаскиванию кузена Родрига в стельку пьяного из борделей и кабаков, то даже в случае падения девицы в обморок, следует дать ей возможность промахнуться мимо его рук. То есть отступить и дать возможность грохнуться на пол, а после ни в коем случае не пытаться привести в себя, и не дай бог не ослаблять чересчур затянутую шнуровку, но просто позвать горничную, камеристку и мамашу упавшей прелестницы, а самому срочно ретироваться подальше от места происшествия! Его игнорирование приличного женского общества дошло до того, что мамаша начала пенять Густаву на его плохое влияние на принца. Густав, первый бабник в Академии просто улыбался, и продолжал приглашать принца якобы на охоту, с которой они возвращались с пустыми руками и в компании пьяненьких стражников к ним приставленных.

В ответ на вопрос: Почему без добычи? Принц пожимал плечами, а конвой похабно улыбался. Не будешь же объяснять маменьке, что они весь день охотились на двух дочерей трактирщика, девиц весьма раскрепощенных и с весьма снисходительными женихами. Которые не видели ничего плохого в прибавлении к приданому нескольких золотых, а к их роду – первенца весьма благородной крови, что бы разбавить застоявшуюся, деревенскую. Особенно, если господа подарят новорожденным еще по паре-тройке золотых «на зубок».

Так что весьма подкованный в плане чисто физической стороне любви, Оливер ни разу не ощущал, так часто описываемого писателями и поэтами «томления в груди», ни постоянного желания видеть объект своей страсти, ни трепета от случайных прикосновений, считая все это выдуманными чувствами, что бы разбавить пресное повествование. И сейчас, ощутив все эти почитаемые им выдуманными чувства, пребывал в некоторой растерянности. Тем более, к всегдашнему верному советчику было не обратиться! Не скажешь же другу. – «Густав, я, кажется, влюбился в твою сестру! Только еще не могу понять, это любовь, или так, прихоть»! Зная Густава, это верный путь заработать по физиономии и потерять друга. Придется разбираться самому. Но отчего так ноет сердце от того, что прибывшего, как снег на голову, жениха она не выставила вон с позором, но оставила в графстве, и начала лечить, когда он заболел! Отчего так неприятны ее радостные похвалы Сэму, восхищение его хваткой, смекалкой и изобретательностью. А ведь Сэм вдовец! Да, старше лет на15, но хорош собой, особенно, когда отмоется от копоти и пота. Да и фигура настоящего силача. Простолюдин, конечно, но в перспективе большие дела, особенно с этим паровым двигателем! Богачом точно станет! Что с ним творится? Ревнует?? К рыжему малолетку и кузнецу?? Хотя, в его положении только ревновать и остается. Полная неопределенность и темнота в будущем. И он не должен, не имеет права втягивать ее в этот омут. В который она уже влезла с головой и с ногами, по самую макушку! Нет, надо сказать все честно, объясниться. И, если с ее стороны к нему только дружеская поддержка, уходить в сторону. Постепенно, тихо перестать втягивать девушку в политические игры, которые ничем хорошим могут не закончиться!