Я уже знал, что отправлюсь в Пустошь.

Дверь с лязгом захлопнулась.

Я осмотрелся.

Обычная комната, только окно забрано решёткой. Тумба, деревянная кровать. Никаких намёков на каббалистическую или артефакторную защиту. Да и на тюрьму это не похоже.

В Форте нет полицейского участка, как такового. Дом, в который меня привели… оказался комендатурой. Здесь работал сам комендант и его подчинённые. Здесь же собирались дружинники из числа жителей, возложившие на себя обязанность следить за порядком. Я мог без особых проблем покинуть здание… вот только куда мне идти после этого? В Пустошь не убежишь. На «Селенгу» без разрешения не вернёшься.

Комендант обладал обширными полномочиями. Он мог арестовать Мобильную Крепость, вездеход и любого приезжего. Собственно, этот человек и был законом. Даже кэп обладал меньшей властью, поскольку находился не в открытой Пустоши, а в юрисдикции Форта. А это означало, что в случае сопротивления меня объявили бы в имперский розыск. А при незаконном использовании оружия ещё и передали бы дело инквизиции.

Так или иначе, все дороги вели к Вратам. Я мог бы захватить вездеход и добраться до Архаикума самостоятельно, но тамошний гарнизон уже получил был радиосообщение. И меня бы встречали. С распростёртыми, так сказать объятиями.

Бежать некуда.

Остаётся рассчитывать на договороспособность коменданта.

И на умение кэпа убеждать.

Котоморф мяукнул и потёрся о мою ногу.

— Из-за тебя всё, — буркнул я. — Скотина такая.

Сейчас зверёк ничем не отличался от обычного земного кота. Даже котёнка. Мелкого, пушистого и очень няшного. Серого в полоску. Удивительно, но животное выглядело чистым, словно и не участвовало в кровавой бане, что мы устроили минут двадцать назад. Особая уличная магия?

Кот заурчал пуще прежнего, как бы извиняясь.

Сняв ботинки, я завалился на кровать.

Интересная получается картинка. Тварь из Пустоши, явно обладающая магическими способностями, непостижимым образом привязалась к моей ауре и считает своим хозяином. Вряд ли котоморфы встречались с людьми до начала экспансии. Врата открылись сравнительно недавно…

И что за маскарад с котом?

Эта хрень умеет превращаться во что угодно.

На человеческих форпостах, конечно, встречались домашние животные. Коты, собаки. Некоторые вахтовики обживались до такой степени, что заводили живность покрупнее — кур, свиней, кроликов. Но чаще всего провизия доставлялась через Врата на Мобильных Крепостях. Причём снабжение было налажено неплохо — фрукты овощи, колбасы, крупы и макароны, замороженная рыба… Заглянешь в лавку Карагая — и не найдёшь десяти отличий от какого-нибудь провинциального магазинчика. У нас, кстати, старпом держит хомяка. Пунктик у него такой…

Вопрос в том, откуда хищник Пустоши знает наших котов.

И как давно эту тварь держат в клетке.

— Что ты такое? — сказал я, поглаживая за ухом своего нового питомца. Котяра выглядел сытым и довольным, лежал у меня на груди и мурлыкал, хитро поглядывая сиреневым глазом.

Стоп.

Почему сиреневым?

У котиков разве не жёлтые глаза? Точнее — медные. У сиамских дымчато-голубые, но это одна-единственная порода. Сиреневых ни у кого не видел.

Животное радовалось.

Примитивный эмоциональный фон, но я его ощущал. А ещё непостижимым образом чувствовал силовые напряжения, когда зверёк перекачивал потоки энергии в бою. Как по мне, нехило перекачивал для такого тщедушного тельца. Надо бы побольше разузнать об этих котоморфах. Чем питаются, повадки, пределы возможностей. Если уж держать при себе такого питомца, то использовать его по максимуму.

Время размазалось, перестало существовать. Я даже малость вздремнул… И вскоре был разбужен лязгом металлической задвижки.

Дверь в мою импровизированную камеру со скрипом отворилась.

— Заключённый, на выход.

Голос показался мне смутно знакомым.

Спускаю ноги с кровати. Котоморф, недовольно мяукнув, спрыгивает на пол. В дверном проёме нарисовался дружинник с резиновой тонфой у пояса. За плечами дружинника — старпом «Селенги» Максим Рылеев.

— А ты здесь неплохо устроился, — ухмыляется старпом. — Всё, свобода, брат.

Я потянулся к тумбе, на которой лежал рюкзак с моими скудными пожитками.

— Кэп договорился?

— Бери выше, — лицо Макса сделалось серьёзным. — Из Архаикума получен приказ на твоё освобождение.

— Чей приказ? — насторожился я.

Макс промолчал.

И было в этом молчании что-то зловещее.

— Подъём!

Маша уже оделась, успела принять душ и теперь стояла возле иллюминатора, вытирая волосы полотенцем. Фены на борту «Селенги» почему-то были запрещены.

Зевнув, я приподнялся на локте.

— Что случилось?

— Врата, — последовал невозмутимый ответ.

Я мог бы, наверное, выглянуть в иллюминатор. Но предпочёл использовать свой «официальный» Дар. Усевшись поудобнее, сконцентрировался и перебросил себя в мелкую пичужку, кружившую над пустынным участком в несколько сот метров.

Мобильная Крепость была далеко от Ворот.

Навскидку — километров пять.

И всё же, портал был настолько громадным, что с такого расстояния его можно было рассмотреть. Уткнувшиеся в землю обсидиановые шпили, которые напоминали сталагмиты-переростки. Вот только высотой эти шпили могли поспорить с самыми ультрасовременными небоскрёбами Никополя. Между шпилями протянулось… северное сияние. Ну, не знаю я, с чем сравнить эту радужную плёнку, в которой доминировали ядовито-зелёные, рубиново-красные и фиолетовые тона. Сияние сворачивалось в некое подобие выпуклой линзы, ограниченной с двух сторон теми самыми шпилями. Сквозь эту фантасмагорию ничего нельзя было увидеть, но я знал, что за Вратами простирается наш мир. Бывшая колония Предтеч, исследуемая учёными Дома Волка, а ныне — Порт-Архаикум. Город на границе двух миров, построенный людьми за неполные сорок лет.

Возвращаюсь в себя.

— Оденься, что ли, — хмыкнула Ривера. — И вещи бы надо собрать.

— Они уже собраны.

Из-под кровати выглянула мордочка котоморфа.

Зверёк поначалу ревновал Машу ко мне — шипел, топорщил шерсть и демонстративно отращивал клыки, как у саблезубого тигра. Эта игра продолжалась весь первый день после нашего выезда из Карагая, потом животное примирилось с соперницей. Думаю, котоморф принял очевидный факт: у людей тоже есть самки, и нам нужно спариваться.

Хотя…

Почему — тоже?

Я даже не знаю, какого пола мой котоморф. Осматривать себя это существо не даёт, а под настроение периодически перестраивается. Меняет окрас, размер и даже биологический вид. Однажды ночью я проснулся и увидел, что с потолка свисает нечто аморфное, смахивающее на волосатый шар с красными глазами, и это нечто в упор пялится на меня. Б-р-р-р… Неприятное зрелище.

Ума не приложу, что делать с этой животиной.

И вообще — пропустят ли её через карантинную зону?

Перед отъездом из Карагая я сходил в магазин, взял кошачий лоток с совком и наполнителем, а также прикупил мешочек сухого корма. В итоге корм пришлось выбросить — от потребления этого суррогата котоморф наотрез отказался. Тогда я сходил на камбуз и выпросил у нашего повара лишнюю отбивную. Для эксперимента. Зверёк нехотя принял угощение, всем своим видом давая понять, что на безрыбье и рак рыба. В следующий раз я притащил ему роллы, которые наш шеф мастерски скрутил из продуктов, приобретённых на оптовой базе Форта. Тунца, сёмгу и прочие ништяки завозили прямо на льду, причём регулярно — заработки вахтовиков позволяли.

Котяра жадно набросился на японское лакомство, сожрал всё без остатка и начал требовать ещё. Жалобно мяукал, тёрся о мою ногу, царапал когтями, встав на задние лапы.

— Троглодит ненасытный, — бурчал я, но в итоге шёл на камбуз, чтобы в очередной раз выклянчивать еду у Михалыча. Собственно, так за котоморфом и закрепилась постоянная кличка — Троглодит.