Уже в доспехе, само собой. С активированной циркуляцией. Ки врывается в меня живительным потоком, растекается по каналам, подпитывает готовые сорваться с кончиков пальцев техники.

Ноги касаются земли.

Перекатываюсь, выпрямляюсь, встаю во весь рост.

И вижу, как броневик сбрасывает скорость, а башня оживает, взрывая тишину пулемётной очередью. Первую линию собакров разносит в кровавые клочья, но эти твари всегда нападают с разных сторон.

В двадцати метрах справа колышется трава.

Яростный рык, шустрые тени.

Устраивать мировой пожар — такое себе. А сухая трава имеет обыкновение быстро воспламеняться. Поэтому отшвыриваю оппонентов воздушным щитом, а в плечи добавляю «мясорубку». Это хитрая техника, использующая магию земли. Под косматыми лапами разверзается воронка, ощерившаяся камнями и острейшими кусочками кварца. Собакры взвизгивают, но из ловушки не выбраться просто так. «Мясорубка» затягивает в себя, крутит спирали, перемалывает свежее мясо… с хрустом и чавканьем.

Часть стаи успевает вовремя среагировать.

Собакры огибают гиблое место и несутся ко мне. Краем глаза вижу ещё штук шесть особей, заходящих с противоположного направления. Берут в тиски.

На моих губах появляется довольная ухмылка.

Понеслась!

У собакров глаза не просто так светятся красным. Эти твари освоили стихию огня и в контактном бою добавляют к ударам своих лап пламенный урон. Что позволяет без особого труда взламывать обычные доспехи, а в некоторых случаях — слабенькие духовные. Поэтому не стоит подпускать их близко…

…если у вас это получится, конечно.

Первую тварь я отшвырнул воздушным щитом, через остальных пропустил электрический разряд. Сразу три степных пса взвизгнули и покатились по траве, на ходу обугливаясь.

Хорошо, что у меня есть непрерывная циркуляция.

Краем глаза отмечаю матёрого самца, взвившегося в воздух над броневиком. Турель содрогнулась, выплёвывая пули, и хищника разорвало на куски. Зато второй монстр успел вскочить на броню и занести лапу для удара — вот его и пришлось успокоить ледяным копьём.

Тут же разворачиваюсь и выдвигаю щит, в который врезается парочка собакров. Ещё одна тварь успела прыгнуть… чтобы отхватить в грызло огненным шаром.

«Мясорубку» на три часа.

Давненько я так не веселился!

Умирая, твари обогащали эфир своими душами, и всё это впитывалось в меня, проносилось по каналам… и укрепляло ауру. Я прямо физически ощущал, как формируются контуры нового слоя, но завершится этот процесс ой как нескоро. Я уж молчу про то, что мне придётся найти укромное местечко и на ночь уйти в медитацию, чтобы придать слою правильный рисунок.

Один из собакров таки пробился ко мне, невзирая на все преграды, распахнул крокодилью пасть и злобно клацнул зубами, промахнувшись. А иначе как? В режиме усиления я реагирую молниеносно. Остаётся лишь зарядить кулаком в рёбра твари, ломая их и заодно пропуская электрический разряд через сердце врага.

В траву упал уже мёртвый собакр.

Ещё двоих скосило пулемётной очередью.

Награждаю очередных противников ледяными иглами, добиваю «мясорубкой». Очередному собакру, решившему сразиться со мной в клинче, сворачиваю челюсть и ломаю хребет. Для этого мне хватает двух ударов. Усиленных, с огненным уроном.

И это всё, заметьте, без оружия.

Кто молодец?

Я молодец.

Оглядываю поле битвы. Никто не шевелится, не визжит, не рычит. Бывшие собакры остывают, их энергия вливается в меня, встроившись в поток ки через циркуляцию. Вот только местами я травку подпалил, а это не есть хорошо. Приходится заморозить опасные участки, накрыв «стужей» по площади.

Больше не скрываюсь.

Парни работают на меня, занимаются не совсем легальным бизнесом и вряд ли станут болтать об увиденном на каждом углу.

Чувствую себя великолепно.

В последний раз я так отрывался месяц назад, когда втайне от всех зашёл в Разлом с пауками-переростками. Всего за последний год у меня было четыре Разлома плюс схватки с тварями в степи. Это очень мало, поэтому я и восстанавливаюсь медленно. Но теперь открываются горизонты новых возможностей. В Пустошь можно ходить, как к себе домой, простите за каламбур.

— Ничего себе! — встретили меня парни, когда я вернулся в кабину броневика. — Ваше Сиятельство, что это было?

— Особая уличная магия, — хмыкнул я.

Механик и наводчик переглянулись.

Первый утопил педаль газа, и мы поехали дальше.

— Откуда взялись эти собакры?

— Кто? — не понял стрелок.

— Ну… — я вдруг сообразил, что они могут не знать таких слов. — Монстры, которые на нас напали.

— Да из того Разлома, — сокрушённо произнёс водитель. — Крысы-мутанты тоже оттуда… наверное. Бьёрг так считает.

— А вы что думаете?

— Ничего мы не думаем, — буркнул наводчик. — Стреляем, в кого прикажут.

В разговор встрял водитель:

— Не может такого быть, Ваше Сиятельство. Чтобы и крысы и псины эти вместе уживались. Они бы там перегрызли друг дружку. Естественный отбор. Да вы и сами всё понимаете.

— Понимаю, — ухмыльнулся я. — Но проверить не помешает.

— Проверить? — механик непонимающе уставился на меня.

— Именно, — спокойно улыбаюсь, глядя на изумлённого наёмника. — Как тебя зовут, боец?

— Коля, — последовал ответ. — Коля Герасименко. А этого вот, за баранкой, Семёном кличут.

— Семён Сковорода, — добавил водитель. — И это не прозвище, а фамилия.

Я кивнул:

— Ну, вот и познакомились. Меня называйте Ростиславом или Ростом. Так даже лучше. И можете убирать свои «сиятельства», в топку их.

Парни вновь переглянулись.

Это были крепко сбитые мужики-имперцы, оба носили в набедренных ножнах короткие мечи. Я уверен, что эти наёмники универсалы и вполне могут за себя постоять в рукопашном бою.

— А вы… — начал Герасименко и тут же исправился: — А ты — свой, Рост. Не то, что старый граф. Без обид только, но был он тем ещё мудаком.

Я рассмеялся:

— Да я и сам знаю. Потому мы и не общались последние годы.

Холодок между нами быстро растаял.

Воины стали относиться к Ростиславу Володкевичу, как к боевому товарищу, а не зазнавшемуся работодателю, которого нужно терпеть за деньги. И это хорошо. Потому что от этих людей зависит моё благосостояние, и их верность не должна покупаться исключительно за рубли.

— Вот что, — сказал я. — Заезжайте прямо в портал и ждите меня там.

— Собираешься вернуться? — не поверил своим ушам Сковорода.

— Надо уменьшить число ваших проблем, — хлопаю механика по плечу. — Я прихвачу оружие и своего питомца. А потом мы сгоняем к Разлому и наведём там суету.

Бойцы, казалось, утратили дар речи.

— Место хоть знаете? — уточнил я. — Доставите меня туда?

— Отож, — наконец-то вернулся в реальность Герасименко. — Но… ты уверен, что это хорошая идея?

— На все сто.

Броневик въехал во Врата.

Как только за мной закрылась подвальная дверь, от Вжуха посыпались образы. Мой питомец времени понапрасну не терял, исследовал окрестности и наблюдал за соседями. У озера шатались зелёные активисты, барон Долинский устроил какую-то движуху, голем патрулировал вверенный участок. Если на меня и будут нападать, то поздно ночью или с утра пораньше. Вряд ли разумно жечь усадьбу, а вот в дом ворваться — совсем другой разговор. Поэтому я решил оставить голема на прежних позициях, а котоморфа взять с собой в Пустошь.

— Грут, — сказал я, напутствуя своего боевого товарища. — Слушай мои инструкции. Если в дом ворвётся гвардия Долинского, не лезь в пекло. Ничего ценного у нас нет. Сможешь их всех положить — действуй. Увидишь превосходящие силы — прячься в какую-нибудь нишу и притворяйся скульптурой.

— Да, хозяин.

— Задавай вопросы, если есть.

— Мне нужно находиться в доме или ждать врагов на крыльце?

— Конечно, в доме. Из окон за ними наблюдай.