И, отойдя на несколько метров от поверженного врага, уселся на пол. Отложил меч в сторону — так, чтобы можно было дотянуться в любой момент. Закрыл глаза. Сделал парочку глубоких вдохов. И, перед тем как провалиться в транс, отдал распоряжение питомцу:

— Приятного аппетита.

Вжух радостно взвизгнул и устремился к распростёртой на алтаре туше.

Я не знаю, сколько времени провёл в трансе.

Для Пустоши категория времени — пустой звук.

Факт остаётся фактом: мне удалось выстроить вторую оболочку ауры. Чтоб вы понимали, у обычных людей аура тоже расслаивается на тела или оболочки — эфирные, астральные и так до истинного «я». Эфирное тело расположено «на поверхности» и, оно, как несложно догадаться по названию, умеет взаимодействовать с эфиром. Или энергией ки. Вот только почему каждый встречный не владеет магией или иными сверхспособностями? А потому, что отсутствуют или неразвиты энергетические каналы.

У меня каналы были закупорены.

Это я увидел сразу после вселения в Ростислава Володкевича.

Что интересно, аура у моего носителя была, и довольно мощная. Я использовал имеющиеся ресурсы, чтобы выстроить слабенькую надэфирную оболочку и прочистить каналы. После этого начался стремительный прогресс.

Так вот, маги всю свою жизнь надстраивают эти самые надэфирные оболочки. Мы воспринимаем эфирное тело как «нулевой уровень», а всё, что наслаивается сверху — как базу для усиления. Процесс конструирования таких оболочек может затянуться до бесконечности, но и он постепенно усложняется. Каждый последующий слой требует всё больше мастерства и энергозатрат. Ошибки порой бывают фатальны — невнимательный или плохо сконцентрированный волшебник погибнет, пытаясь отхватить кусок, который ему не по зубам. Я знал не так уж много людей, добравшихся до десятой оболочки. Дальше никто идти не отваживался из-за чрезмерного усложнения эфирных плетений.

Что касается нас, потомков бессмертных богов… тут есть определённая фора. Мы рождаемся с аурой, уже оснащённой надэфирным слоем. Это наше наследие. Поэтому я, будучи мальцом, сумел применить магию, хотя не обучался в академиях или ковенах. Проблема в том, что после моей смерти и переноски в другой мир первая оболочка распалась. Не исчезла целиком, но развалилась на части. Я думал, что умру, по крупицам восстанавливая утраченное, но я справился.

А у Володкевича, повторюсь, были хорошие задатки.

Прочистив каналы и закрепив всё это восстанавливающими медитациями, я освоил часть техник из прошлого мира. Техник, недоступных местным одарённым.

И вот теперь у меня появилась вторая оболочка.

Открыв глаза, я улыбнулся.

Самочувствие было великолепным. Улучшилась циркуляция ки, повысилась скорость генерации техник, открылись новые возможности. Я вытащил из глубин памяти одно интересное заклинание — пальцы левой руки тут же напитались силой, отвердели, покрылись морозным инеем. Холода я, конечно же, не чувствовал.

Работает!

Сжимаю пальцы в кулак, отращиваю ледяные шипы. Рука теперь по локоть в наледи, пальцы ярко-голубые, мерцают в полумраке катакомб.

Это вязь.

Комбинированное заклинание, предусматривающее соединение нескольких стихийных и доспешных техник. Защита руки, ледяной урон, подвижность и шипы-приращения. Филигранная работа. Такое не провернуть без второй эфирной оболочки. Дело не только в передаче ки на каналы, но и в строгом дозировании пропорций, а также внутреннем зрении, позволяющем сливать образы заклинаний.

Да-да, все заклинания мои современники перевели в образную систему. Нечто наподобие рун или здешних каббалистических Знаков.

Вспоминаешь — применяешь.

Проще не бывает.

Ну, при адаптации своей ауры, разумеется. Если колдуешь на первой оболочке, вязь рассыпается. Ки подаётся в одну грубую технику и упорно не хочет распределяться по нескольким направлениям.

Рука стала нормальной.

— Мяу.

Вжух потёрся о моё колено.

Я погладил насытившегося котяру и поднялся с холодного пола. Да, я определённо сильнее. Даже примитивные стихийные атаки можно теперь делать более смертоносными. Беглый анализ показал, что у меня выросла устойчивость к ядам, а организм чуточку лучше регенерирует.

Здесь тела одарённых генетически приспособлены к использованию ки и улучшенному самовосстановлению. Это, можно сказать, наследие Рода. Но, опять же, возможности крови не безграничны. Если мне отрубят руку в бою, новая не вырастет. А вот если подняться до десятой оболочки…

Но это так, заоблачные фантазии.

Или нет?

Я ведь уже имел такую ауру… когда-то.

— Идём, — обратился я к полиморфу. — Сегодня мы славно повоевали.

Чтобы выбраться с нижнего яруса катакомб, мне пришлось врубить усиление. Часть винтовой лестницы обрушилась, и без длинных, нечеловечески длинных прыжков я бы застрял в обители Кукловода надолго. Вжух, кстати, съел нашего противника без остатка. Я уже не впервые поражаюсь удивительной всеядности и прожорливости своего питомца. Каждый грамм добытой материи полиморф тратит на то, чтобы расширить своё энергетическое хранилище и эволюционировать — по своим критериям. Сейчас, например, он не тянет ки из меня, а это говорит о том, что Вжух не нуждается в дополнительной подпитке.

— Босс! — воскликнул Коля Герасименко, как только я спустился в люк. — Отвратительно выглядите!

— Выглядишь, — с улыбкой поправил я. — Мы же на «ты».

Семён тут же поспешил завести двигатель.

— Как тут, не лезут монстры? — весело поинтересовался я.

Механик развернулся и поехал по примятой траве в обратную сторону.

— Как ты в Разломе пропал, так и не было гостей, — ответил Коля. — Косяк птерхов пролетал, но мы их не заинтересовали.

— Сытые, — предположил Семён.

— Броневик невкусный, — хмыкнул водитель. — Куда едем?

— Держи на Врата, — устало произнёс я. — Хочу домой.

Ребята ни слова не сказали про то, что я им сиденье запачкал. Да и воняет от меня, как от толпы ходячих мертвецов. С проветриванием в катакомбах проблемы, ха-ха. Чтобы выжигать тварей в плохо вентилируемых тоннелях, мне приходилось добавлять к огненным атакам немного воздушной стихии, без этого тяги не получалось. А вот запах горелой плоти и жира, в который погрузилась моя рука… от него так просто не отделаешься.

— Вздремну чуток, — я откинулся на спинку кресла. — Как приедем, разбудите.

— Говно вопрос, — хохотнул Герасименко.

Доводилось ли вам приезжать домой и заниматься уборкой трупов?

На меня свалился прямо дождь из мертвецов. Если бы покойников можно было сдавать в ломбард, я бы озолотился. А пока приходилось бродить по воняющему смертью дому и оценивать масштабы нанесённого мне урона.

Часы показывали пять утра.

Забрезжили первые лучи рассвета.

— Гурт, — обратился я к невозмутимому голему. — Это всё ты?

— Никак нет, хозяин, — прогудел каменный мужик.

— А кто?

— Человеки, которые пришли первыми, носили маски. Человеки в доспехах сказали, что объявляют вам войну, господин.

Людей Гурт называл своеобразно — «человеками».

— Войну, — я попробовал слово на вкус.

Разумеется, я понял, что в доме сражались между собой две группы воинов. Первые влезли через окна верхних этажей и чердака, вторые уничтожили моё окно и вломились нагло, будто к себе на дачу. Одни носили лёгкую экипировку, прикрывали лица чёрными мэнгу и предпочитали вооружение наёмных убийц. Вторые припёрлись в броне, со щитами и копьями, молотами и солидными мечами. У этих имелись гербы, но я не разбираюсь в отечественной геральдике. Ну… почти не разбираюсь. В школе, понятное дело, зубрил клановые, княжеские и прочие символы, а также геральдические толкования. Поля там разные и цвета, их значение. Но все губернские гербы выучить нереально.

Некоторые бойцы явно столкнулись с кузнечным молотом или бетономешалкой. Подозреваю, их оприходовал мой верный слуга.