Игнорирую дурака.

Зверолов со свёрнутой челюстью сидит на земле и что-то мычит.

— Лекаря! — раздался выкрик из задних рядов.

Начали подтягиваться осмелевшие зеваки.

Комендант приблизился к нам. Это был уверенный в себе тип, вооружённый солидным одноручным мечом. Прямым цзянем, который был обнажён. Комендант показался мне серьёзным дядькой, хотя и несколько нервным. Имперская форма смотрелась на этом товарище как влитая, начищенные до блеска туфли внушали уважение.

— Кто такой? — обронил комендант.

— Граф Володкевич, член экипажа «Селенги».

Администратор Форта нахмурился. Одно дело, когда лютую мясорубку устраивает вольный старатель, и совсем другое — если имеешь дело с человеком на контракте. Ещё хуже, если перед тобой аристократ.

— Ты убил этих людей? — мой титул коменданта не смутил.

— Я, — не вижу смысла скрывать очевидное. — Они напали первыми.

Комендант не стал заморачиваться деталями.

Прозвучал приказ:

— Взять под стражу.

— Отказываешься от помолвки? — глава Рода смотрел на меня, как на диковинную зверушку. — А кто тебя спрашивал вообще?

Разговор происходил в отцовском кабинете.

— Никто, — пожимаю плечами. — Но это моё решение.

Граф Володкевич буравил меня взглядом около минуты. Я был готов к любым «сюрпризам». Безудержной ярости, рукоприкладству, применению Дара. Отец славился крутым нравом и не спускал оскорблений обидчикам. За плечами этого человека было несколько десятков дуэлей, половина из которых — со смертельным исходом. Со мной бы пирокинетик не справился, но последствия нашей схватки могли быть весьма… хм… разрушительными для имения.

— Сделаем вид, что я этого не слышал, — говорит отец.

Качаю головой:

— Нет.

Вновь — продолжительная пауза.

— Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, сын. Мне это говорить неприятно, но ты меня сам вынудил. Формально ты являешься моим старшим отпрыском по мужской линии и претендуешь на наследство. Не просто на наследство — ты должен был стать главой Рода… если бы всё пошло по накатанной. Вот только у нас есть одна проблема. Знаешь, какая?

— Безусловно, — я выдержал тяжёлый взгляд предка. — Ты нашёл кем заменить маму. Настрогал себе новых детишек. И один из них даже пробудился.

Глаза графа сузились.

Он уже с трудом сдерживал ярость.

Именно такого эффекта я и добивался — хотел спровоцировать папашку на необдуманные поступки. К примеру, на изгнание меня из Рода.

— Ты говоришь о моей законной супруге, — процедил отец. — И о своём брате.

— У него есть член, как удачно получилось, — усмехаюсь в ответ. — Особенно в сочетании с первым кинетическим рангом, да?

Не хватало повода, чтобы от меня избавиться.

Казус белли, как говорится.

— Буду откровенен, — отец неплохо держался, — шансы занять моё место у тебя нулевые. Это боевой Род, щенок. А ты ни хрена не умеешь. И статус в семье у тебя соответствующий. Скажи спасибо, что…

— Что? — перебил я. — Что могу спокойно ездить мимо заправочных станций?

Мы поняли друг друга.

И поняли слишком хорошо.

— Ты ещё жив, — глава рода заиграл желваками, — просто потому, что в тебе течёт моя кровь.

— А в ней не текла, — киваю в ответ. — Правда ведь?

Напряжение в кабинете сгустилось настолько, что в любой момент могло заискрить. Я чувствовал, как отец перегоняет ки по своим энергетическим каналам. И да, я мог выставить защиту против огненной атаки. Даже в своём нынешнем плачевном состоянии я бы выдержал первый удар. Вопрос в том, успеет ли Володкевич нанести второй…

— Хочешь самостоятельности, — ярость в глазах отца сменилась холодной решимостью. — Ну-ну. Самостоятельность — это не просто умение говорить всем, что ты о них думаешь. И даже не умение постоять за себя, если кто-то решит вызвать тебя на дуэль. Знаешь, что такое самостоятельность, кретин? Это деньги.

Я ждал такого поворота.

А посему регулярно снимал наличные со своей пластиковой карты, привязанной к счёту отца. Почти ничего не тратил, всё откладывал. Все свои скудные накопления держал в арендованной почтовой ячейке, без регистрации фамилии. Анонимная ячейка с ежегодной оплатой. Заводить бабки на депозит или вкладываться в ценные бумаги было нельзя — глава Рода имел право на арест выявленных активов.

— С этого дня, — отчеканил отец, — я лишаю тебя всего. Родового содержания, наследства, крыши над головой. После моей смерти Род возглавит Артём, твой сводный брат. Я не могу забрать у тебя титул и фамилию, но через пять лет, когда я встану под руку Дома Рыси, тебя рядом не будет. Вассальную присягу лидеру клана принесут достойные. Не ты.

— Ужас, — деланно испугался я.

В душе поднялась волна ликования.

— Ты останешься без покровительства Рода, без нашего оружия и фамильных реликвий. Всё это унаследуют Артём и Вероника. И да, без родового имения ты будешь никем. Пустым местом. А теперь вон из моего дома.

Я ушёл, не прощаясь.

Столетиями Володкевичи поддерживали статус вольных аристо, но с недавних пор отец начал раскачивать тему вступления в клан. Ездил на приёмы к нужным людям, заручался поддержкой влиятельных персон, затем подал заявку на присягу. И заявку одобрили, но со стандартным пятилетним сдвигом. Сеньоры должны были согласовать кандидата с лидером клана, организовать всестороннюю проверку, оформить вагон документов. Я уж молчу про визирование запроса императорской канцелярией в Москве. Любое расширение кланов сейчас согласовывалось со столичными чиновниками. Неповоротливые, скрипучие механизмы.

Отец был уверен, что похоронил меня.

Российская империя — жёстко структурированное общество. Император, Великие Дома, потомственные аристократы, мещане и крестьяне… Это почти как в Индии с их кастами. Может, и хуже. Деньги, власть, вседозволенность, почёт и уважение — всё это дают кланы. И у меня был простой путь присоединиться к Дому Рыси — исполнить волю отца. Не можешь пробудить силу крови, нарожай крепких внуков. Так это видел глава Рода, и его можно понять.

У меня своё видение.

Вещи были собраны заранее, поскольку я предвидел закономерный итог общения с папочкой. Дорожная сумка и рюкзак. Банковскую карту и артефакторный амулет, обеспечивающий ментальную защиту, я положил на крышку письменного стола. Туда же отправился старый отцовский подарок — короткий меч, выкованный специально под детскую руку. Для меня все эти вещи не значили ничего, а вот графу жест не понравится. Впрочем, это его проблемы. Гнилой тип, я его с самого начала не переваривал.

Такси я успел вызвать до того, как мой аппарат отключили от внутренней системы связи имения. Поэтому всё, что мне оставалось — это нацепить рюкзак, подхватить сумку и выйти из комнаты, в которой я провёл добрую половину этой жизни.

У лестницы я столкнулся с нынешней супругой отца.

Юлия Володкевич-Фурсова смотрела на меня со смесью торжества, высокомерия и неприязни. Гремучая смесь, ничего не скажешь.

— Куда-то спешишь, Ростислав?

— Освобождаю дорогу вашему недоноску, сударыня.

Зачётный укол.

Артём появился на свет чуть раньше положенного срока.

— Ты сдохнешь в подворотне, — графиня продолжала улыбаться, но её правый глаз дёрнулся.

— Возможно, — с максимальным равнодушием пожимаю плечами. — Это лучше, чем жить под одной крышей с вами.

В спину мне вонзилось:

— Не много ли на себя берёшь, ничтожество?

Бросаю через плечо:

— Не больше, чем шлюха, которая спала с моим отцом при его жене.

Фурсова была слабым кинетиком и вполне могла швырнуть мне в спину что-нибудь тяжёлое. Жаль, что она сдержалась. Доспех бы выдержал, а вот нападение на изгнанника в собственном имении карается годом домашнего ареста. Я имел право на обращение в полицию с привлечением телепата для сдачи образа.

Больше никто не вышел меня провожать.

Даже слуги.

Таксиста на территорию усадьбы не пустили, и мне пришлось топать к воротам. Хорошо, что отец не видит, как я улыбаюсь. Разгар июня, школьный аттестат на руках. Прошлое перечёркнуто. Впереди — свобода, приключения и поиск утраченной силы.