— Эй! Это что за попытки отмахнуться? — возмущенно спрашиваю я. — Я, наверное, лучше чувствую, болит у меня или нет, чем ты?

В его непроницаемых глазах будто падает какой-то заслон и он чуть закатывает их, словно взбесившись. Затем резко отпускает мою футболку, а я чуть приподнимаю брови, потому что несмотря на его нападение, это выглядело сейчас так забавно.

— Ладно, тогда завтра. Я тебе вечно потакаю, цени это.

Он отстраняется, выскользнув из моих рук, и создав спасительную прохладу между нами. Я подавляю смешок, рвущийся из меня. Даже не буду комментировать это. Затем бросаю взгляд на его лицо. Нет, ладно, пожалуй. Похоже, притормозить свой порыв ему было действительно сложно.

— Спасибо. — говорю я ему.

Он опускает на меня все еще немного недовольный взгляд. Но это недовольство медленно тает.

— Пойдем, Цветкова, ладно уж. Кофе тебе налью. — произносит он.

Блин, да я вообще не планировала у тебя сидеть, ни кофе пить, ни поцелуями заниматься. Но, как он выразился, "ладно уж". Я смотрю ему в спину, прежде чем отправиться следом. Сделать эти отношения нормальными будет сложно, но у него еще не все потеряно. Хоть какой-то самоконтроль есть. Хотя, его закидоны, конечно... “Не болит у тебя ничего”. Что за...

— Мы можем заняться чем-то другим. — предлагаю я, когда захожу следом на кухню. Профессор стоит перед кофемашиной и тычет пальцем в кнопки, а я жду его реакции. Никакой реакции не дожидаюсь, впрочем. Почему-то мне снова становится смешно. Он умеет обижаться?

— Какой кофе будешь? — внезапно спрашивает он.

Ха-хах.

— Капучино.

Он молча идет к холодильнику, открывает его, забирает маленькую бутылку молока и заливает в тару для кофемашины. Затем небрежным движением нажимает кнопку, и, повернувшись ко мне, складывает на груди руки и смотрит почему-то не на меня, а на экран кофемашины, пока та громко шумит, готовя напиток.

Блин, у меня аж зубы сводит насколько я хочу рассмеяться. Но это будет слишком.

— Цветкова, тебе смешно? — внезапно спрашивает он, переводя на меня взгляд и чуть наклонив голову. Блин. Что, так заметно было?

— Нет. — быстро отвечаю я. — Просто... Пфф. — вырывается у меня идиотский смешок и я зажимаю рот. Но становится уже поздно.

Гребаное веселье, да за что?! У меня начинают трястись от смеха плечи, и пока я издаю сдавленные звуки, дергаясь, пока текут слезы, я из последних сил держусь, чтобы не заржать в полный голос.

Меня точно сегодня убьют. Это финиш. Господи. А профессор смотрит на меня все с тем же лицом.

— Хорошо, что тебе весело. — произносит он. — Расскажешь, может, с чего? Я тоже посмеюсь.

— Прости. — вырывается у меня, когда я немного успокаиваюсь. Я вытираю с лица слезы. Блин, Катя, ты так однажды себя похоронишь. Ржать над таким человеком - это подписывать себе смертный приговор. — Не знаю, что на меня нашло, просто смешно стало. Извини.

Не говорить же ему, что он так угарно обижался, что я не выдержала?

— Давай забудем. — я окончательно вытираю с лица остатки веселья. — Ты злишься?

— Нет. — лаконично отвечает он. Ну, слава богу, спасибо хоть на этом.

— Так что насчет того, чтобы заняться вместе чем-нибудь?

Я не знаю, насколько профессор отходчив, но когда он открывает рот, мне кажется, что он уже не так бесится, как минуту назад.

— Например, чем?

— Я... — я растерянно смотрю на кухню, а затем в прихожую. Чем можно заняться в его доме? Вряд ли у него дофига развлечений. — Ты готовишь мне кофе, хочешь я приготовлю нам ужин? У меня неплохо получается еда.

Он смотрит на девственно-чистую варочную поверхность у себя на кухне, и я тоже смотрю на нее.

— Не стоит. Если хочешь поесть - я закажу.

— Так неинтересно. — я подхожу к плите и провожу по ней пальцем. Нет, послушайте, на ней реально, кажется, никогда не готовили. Она вообще без единой царапинки или пятнышка. — Ты хоть раз к этому прикасался?

— В том и дело, что нет. Не люблю запахи готовящейся еды в доме.

— Но вытяжка есть же?

Я ловлю его взгляд.

— Цветкова, не стоит. — говорит он. По-моему, его окончательно отпустило, потому что я чувствую, что он уже общается со мной, как прежде. Может, даже более открыто, чем обычно. — Не вижу в этом смысла или удовольствия. И отмывать потом все я не хочу.

— Ну, ладно. — я грустнею. Черт, чем еще я могу с ним заняться? Он, тем временем, ставит рядом со мной чашку кофе и я беру ее за ручку. — Спасибо.

— Так заказывать тебе еду или нет? — спрашивает он, а я качаю головой.

— Я не хочу есть. Просто я хотела провести как-нибудь время вместе. Мы вроде как встречаемся, но все, что мы делали - это пили кофе или алкоголь, или... — я задумываюсь на секунду. Потом, все же, говорю с легким сарказмом. — Ну или проводили время в лесу.

— Разве это не твои любимые развлечения?

Ага. Особенно лес.

Я перевожу мрачный взгляд на профессора.

— Я хотела заняться чем-то, чтобы и тебе было интересно.

— А, ясно. — отвечает он с какой-то усмешкой. — Я не люблю пить. И готовить еду тоже.

А что же ты любишь, интересно мне знать? Некоторое время я наблюдаю, как он готовит кофе и себе, раздумывая, что ему может понравиться.

— Хочешь, сходим на выставку, если они тебе нравятся? — предлагаю я в своем порыве понять его.

— Да не люблю я выставки, Цветкова. Это была шутка.

Н-да. Я закрываю рот. Чумовые и совершенно несмешные у тебя шутки. Ну, я хоть нашла кое-что, что профессор однозначно любит - врать. То собака, то выставка картин.

— Может, кино? Колесо обозрения? — предлагаю я, и по его лицу я понимаю, что это тоже не самые любимые его увлечения. — Тогда что тебе нравится? Ни выставки, ни кино, ни совместные попойки и игры не подходят. Скажи сам, потому что я не могу бесконечно гадать.

— М. — задумывается на секунду он, опустив ресницы и глядя куда-то в пол. — Я просто думаю, чем с тобой можно заняться. Не знаю. Мне нравится что-то не бессмысленное и бесцельное.

— Не бессмысленное и бесцельное?

— Цветкова, что-нибудь, с чего можно получить хоть какое-то вознаграждение. Или чтобы был виден результат.

Я уныло смотрю на него. Чем же кино не подходит? Разве исчезнувшие деньги с карточки за попкорн и билеты - это не заметный результат?

— Типа работы?

— Это не совсем развлечение, но да. На ней деньги платят.

— А. — внезапно отмираю я, вспомнив. — А-а! Я знаю! Игровые автоматы? — предлагаю я радостно, а он переводит взгляд на меня и у него едва мелькает тень легкой улыбки, будто пародирующей мою.

— Может. Но я давно в них не играл.

— Я даже не знаю, есть ли они сейчас. — я вспоминаю, где последний раз видела этих “одноруких бандитов”, в которых мы с подругами спускали деньги в попытке достать нужную игрушку. Мне настолько хочется найти с профессором какое-то общее увлечение, что я задумываюсь об этих автоматах, но потом понимаю, что вряд ли найду их на гугл картах. — Точно, но есть же тир в парках. Хочешь, сходим прямо сейчас?

— В тир? — спрашивает профессор. Он будто с легким интересом наблюдает за мной. Просто смотрит так внимательно ,неотрывно.

— Ну да. — я быстро гуглю и немного стухаю. — Но до ближайшего ехать далековато и по пробкам. Ничего? Только недолго, мне нужно будет проведать кошку.

— Тогда необязательно ехать туда. — произносит он, а я хмурюсь. Нет, я хочу провести с ним время так, как нравится ему и мне. Да, наши отношения начались паршиво, да и сейчас вообще так себе, но мне кажется, что мы все еще можем найти общий язык, даже будучи настолько разными, и для этого надо больше развлекаться вдвоем. Но он внезапно заканчивает мысль иначе. — У меня есть оружие. Можем взять его и поехать в лес неподалеку. Там сейчас нет пробок.

А?

— Зачем? Там есть тир? — растерянно вылетает у меня, а он смотрит на меня так неопределенно.

— Нет. Но по живым мишеням стрелять интереснее?

Мне стоит много самообладания сохранить лицо в этот момент, и я изо всех сил стараюсь оставить на нем прежнюю улыбку, но по-моему его перекашивает и получается жуткий оскал. У профессора едва приподнимаются брови на это, а затем на лице тоже появляется подобие усмешки.