Почему вообще раздета только одна я?!

— Цветкова. Посмотри. — слышу я его насмешливый голос и медленно убираю руки от лица, хмуро взглянув. Он неожиданно поднимает руку, которой гладил меня и издевательски демонстрирует мне блестящие, мокрые пальцы. Господи. Дайте мне лопату, я куда-нибудь закопаюсь. Я чувствую, что мое лицо вот-вот вскипит от стыда. Как я с ним перешла от отношений "держись от меня дальше километра" до его демонстрации мокрых от моей смазки пальцев? — Ты серьезно мне вы-каешь, когда я тебя между ног трогаю?

— Какой же ты извращенец. — выдыхаю я, а он чуть приподнимает бровь.

— Я даже не начинал им быть. Не дергайся от таких детских игр.

— И что, интересно, у тебя было за детство? — только и могу пробормотать я, а он молча снова возвращает пальцы на самое мое сокровенное место и вновь гладит. В этот раз с большим нажимом, чем прежде, глядя мне прямо в глаза.

Это становится очередным моим испытанием. Я долго держусь, но в какой-то момент отвожу взгляд, а он наклоняется, опираясь на руку и смотрит на мое лицо, которым я безуспешно пытаюсь отвернуться.

— Цветкова, посмотри на меня.

— Не могу. — быстро отвечаю я.

— Это не просьба. Будешь смущаться и закрываться, я заставлю тебя пожалеть об этом.

— Все равно не могу. — я стою на своем, потому что смотреть ему в глаза, когда он делает такое, а я чувствую чертово возбуждение, бабочками трепещущее в животе, дрожь в ногах и как, черт побери, я становлюсь мокрее и мокрее - слишком для меня.

Извращенец. Надо будет дома такое наедине с собой попробовать. Хотя, может дело именно в чужих пальцах.

— Последний шанс, Цветкова.

— Н-нет. — стукнув зубами, из последних сил отвечаю я.

— Как хочешь. -- усмехается этот ненормальный. А затем меня пронзает острое чувство внизу, когда он внезапно с нажимом проталкивает пальцы внутрь. Просто засовывает их в меня. Похоже, до самой ладони, потому что я чувствую их глубоко внутри и распахиваю от неожиданности глаза.

— Мх. — вырывается у меня внезапный стон, который я не смогла сдержать и я хватаюсь за свой рот.

— Ну что? — слышу я голос этого ублюдка, а затем он шевелит внутри пальцами, и мое тело дергается, напрягаясь. — Что-то страшное случилось, Цветкова? — он толкает их еще глубже, пока это говорит и я из последних сил сдерживаю вскрик. Мне кажется, что все мои чувства сосредоточились в одном месте. Вот именно там. Настолько они острые. И новые.

— Ты... — выдыхаю я. — Блин, обещал же, что не будешь вставлять!

Я внезапно слышу его тихий смех. В другой ситуации мне б стало жутко от того, что этот псих умеет смеяться, но сейчас я сосредоточена на том, что он запихнул внутрь!

— Цветкова, это не член. — с усмешкой произносит он, отсмеявшись.

— Я в курсе. — сквозь зубы издаю я шипение. Этот сукин сын продолжает двигать ими внутри меня. То вставляя, то немного вынимая. И когда он вставляет, то давит на какую-то точку, отчего у меня начинает сводить какие-то мышцы внизу живота и есть навязчивое желание сжать бедра. — Боже... достань. Мне нужно в туалет!

Я чувствую, как он наклоняется еще сильнее, заглядывая мне в лицо. Убрав руки от своего, я мрачно смотрю на это создание. Гребаный монстр. Смотрит на меня с таким видом. Словно ему так забавно наблюдать за моими эмоциями.

— Вряд ли тебе туда нужно. — произносит он, и прикасается с легким поцелуем к моим губам. — У тебя экспресс-курс, Цветкова. Я тебя предупреждал. После него разучишься стесняться.

Засунь, пожалуйста, свой экспресс-курс... мне в другое место. Вот что мне хочется сказать.

После поцелуя в губы, он спускается ниже. Его дыхание касается кожи возле выреза рубашки. Она покрывается мурашками и начинает пылать. “Ах ты, сволочь” — мелькает мысль, когда я чувствую, как профессор еле прикасается губами и скользит по этой границе между обнаженным и прикрытым телом.

Дразнить он умеет превосходно. Где научился? Этот навык парням точно не выдают при рождении. Мне обычно все эти попытки залезть под одежду и облизать тело казались немного нелепыми... но... не в этом случае.

Затем он внезапно спускается ниже. Моя грудь прикрыта его рубашкой, но он все равно проводит языком по ней. Даже сквозь ткань это прикосновение словно током прошибает меня, а затем я чувствую его зубы, едва прикусывающие верхушку груди. Почему-то это резко обостряет все ощущения внизу.

Я стискиваю зубы. Это не так плохо, как я боялась? Даже нежненько. Почти. Его действия между моих ног немного отличаются от того, как он обращается со мной выше.

Открыв глаза, я смотрю на него. Встретившись с взглядом профессора, меня будто прибивает к кровати. Ух, блин... А нельзя хотя бы в этом процессе на меня смотреть не как на объект для экспериментов? Ладно, я выкидываю эти мысли из головы. Он на всех, как на дерьмо смотрит. Подозреваю, что другие эмоции использовать он не умеет. Я чувствую, как горят мои щеки, когда я открываю рот и произношу:

— А ты раздеваться не будешь? Мне неуютно одной.

— Тебе природа зачем руки дала? — отвечает он мне. — Ты можешь занять их этим.

— Язык, блин, как жало... — бормочу недовольно я, но все-таки тяну руки нему. Мои пальцы прикасаются возле талии, затем скользят выше, задирая ему футболку, а профессор - только гляньте на него. Он будто бы и рад помочь мне, подавшись ближе, чтобы мне было удобнее это с него снимать.

Какой внезапный акт послушания. Даже смущает.

Блин. Поверить не могу, что мне позволили сейчас раздеть эту секс-фантазию большинства студенток. И пока подушечки моих пальцев скользят по бесчисленному сплетению твердых мышц, по бесконечному, горячему рельефу тела этого чудовища надо мной, задирая его одежду, я все больше и больше понимаю, что не зря по нему все равно прутся, несмотря на его заскоки в институте.

Слишком уж... хорош.

— Что за лицо, Цветкова? — профессор опускает голову и мы почти соприкасаемся лбами. Я чувствую, как его волосы щекочут мой лоб, а взгляд у него такой, будто он ошибку в дипломной нашел и радуется, что может меня завалить. С легкой искоркой подъеба. Затем я моргаю. Блин, а что у меня с лицом?! Не говорите, что я выглядела сейчас очень глупо. — Такой вид, будто бы ты сокровище откопала.

У меня дергается нервно уголок губ.

— А можно мне такую же самооценку? — интересуюсь я. Охренеть скромняжка. “Сокровище откопала”. Это я тебя раздеваю, ненормальный. Я правда так тупо смотрелась? Почему он делает комплименты себе, а не мне? Мне бы это очень помогло, я тут с раздвинутыми ногами под ним лежу и стесняюсь.

— С твоей какие-то проблемы? — он помогает мне избавить его от одежды почти окончательно, достав свободную руку из рукава, а затем стянув через голову. Вторую руку, которая занята мной, он не достает, и футболка так и остается висеть у него возле запястья. Я забываю, что хотела ответить ему.

М-м...

Мой взгляд против воли приковывается к его груди. У меня слабость не только на руки, но и на накачанные мужские сиськи? Будет ли странно выглядеть, если я...

Не додумав эту мысль, моя рука сама по себе тянется и ложится на его грудь, затем сжимает твердую мышцу. Боже. Чувствую, как у меня сердце заходится. Затем кончиками пальцев веду вниз, трогая линию пресса, а в голове крутится одна мысль “Охренеть”. Вот это да. Красиво.

Затем я резко опоминаюсь и вскидываю взгляд. Профессор все это время наблюдает за моими попытками изучить его.

— Ниже тоже много чего интересного. — говорит он, а я снова загораюсь. Не думала, что могу реально краснеть лицом. — Там тоже посмотри.

— Нет, это как-то слишком для меня. — я отвожу взгляд, чтобы не посмотреть случайно “ниже”. Я что ему, распутница какая, чтобы набрасываться и сдирать штаны? Мне как-то постепенно привыкать к этому... легче. А он, я смотрю, вообще без комплексов.

— А лежать с раздвинутыми ногами, пока я тебя рукой удовлетворяю - не слишком?