— Ну, мне показалось, что вы считаете, что мы не подходим друг другу... простите.

— Боже, это ты прости. Я не хотела, чтобы ты так думала. — она убирает сигарету от губ и растерянно смотрит на меня, а я на нее. Господи, что происходит? Она шутит? — Я вижу, что ты хорошая девушка и ты мне нравишься. Дело не в тебе. — она вздыхает и прикладывает палец к виску, потерев и прикрыв глаза. — С Владом не все так просто.

Она поджимает губы и убирает палец от головы, посмотрев на меня.

— Не хочу, чтобы он запудрил тебе мозги.

Боже. Я успеваю подавить рвущийся наружу смешок. Профессор, смотри. Даже твои собственные родители тебе не доверяют и далеко не лучшего о своем сыне мнения.

— Не думаю, что это случится. — отвечаю я. Сложно запудрить мне мозги, когда я уже видела все самые паршивые стороны этого человека. Со мной он особо и не притворяется классным. Но, черт побери, каким сыном нужно быть, чтобы твои родители защищали не тебя, а девушку, которую впервые видят?

— Что ты в этом понимаешь? Тебе всего двадцать. — вздыхает его мама. — Ты еще плохо разбираешься в людях. Ты ведь учишься?

— Да.

— А твои родители... чем занимаются? Ты одна в семье?

— У моих родителей совсем маленький бизнес. — отвечаю я просто. О, вот и пошли вопросы, о которых я беспокоилась, но мама ненормального будто бы не переживает о моем статусе. По крайней мере ее лицо никак не меняется после моего ответа. — Еще у меня есть старший брат.

— Вы дружно живете?

— Ну да. — говорю я. — Хотя иногда ссоримся, но по мелочам.

— Понятно. У Влада тоже есть младшая сестра. — произносит женщина, выдыхая дым. — Они с детства не дружат. Все из-за Влада. Он был безумно проблемным ребенком. Мы с ним намучались.

Почему же я не удивлена?

— Почему же? — задаю я вежливо вопрос. Хочу узнать больше о детстве этого ненормального.

Его мама смотрит на меня с неким сомнением в глазах. Будто бы думает, продолжать ли этот разговор. Затем снова затягивается сигаретой и переводит взгляд вдаль.

— Он в детстве постоянно пытался избавиться от сестры. — произносит она, а я едва не давлюсь свежим вечерним воздухом, которым только что с наслаждением дышала. Простите, что? — Я думала, что поседею за это время.

Что я только что услышала?

— До этого мне казалось, что он такой беспроблемный и спокойный ребенок. — продолжает рассказывать женщина, а я смотрю на ее сигарету, переживая некий мозговой кризис и думая, что с удовольствием ее бы выхватила и затянулась до фильтра. — Многие дети не могли отлипнуть от родителей, не принимали няню, и мои подруги жаловались, что ужасно устают. А Влад особо не зависел от меня. Я могла оставить его играть и заниматься своими делами. Мой декрет был просто чудесным.

— Да? — я больше даже не нахожу, что сказать. Я все еще перевариваю ее прошлое заявление.

— Ну да. — она криво улыбается. — А потом это. Нам пришлось обратиться к семейному психотерапевту и мы так долго работали над этим. Дело было не в семье, я одинаково любила и уделяла внимание им обоим. Просто к некоторым детям нужно искать особый подход. — она поправила волосы, выбившиеся из-за ветра. — Тем не менее, Влад, конечно, все равно доставлял периодически неприятности. Что Свете, что другим людям. Он даже стоял на учете в полиции в двенадцать лет.

Она делает паузу, снова затянувшись и потушив остатки сигареты. Затем тут же закуривает следующую.

— Он умный парень. — продолжает она спустя время. — Даже слишком. Наверное, это сыграло свою роль. И мы изо всех сил постарались вырастить из него приличного члена общества, и в конце концов, он хорошо туда вписался. Но будто бы я не замечаю, как ловко он притворяется даже при мне. Если при тебе он ведет себя, как самый лучший мужчина на свете, не верь ему. Он очень хороший манипулятор и иногда способен на очень и очень плохие поступки, когда ты этого не ожидаешь.

Я моргаю в ответ на ее слова.

Ее рассказ... ладно, неважно. Проблема в том, что при мне, кажется, он вообще не собирался никем притворяться. При мне он вел себя как самый худший на свете выбор, который только можно сделать. И то мне даже его сделать не позволили. И как мне на это реагировать?

— Но он не ведет меня хорошо при мне. — выдаю я, растерявшись, а женщина смотрит на меня с таким сочувственным выражением, словно не верит.

— Катя, боюсь он может создать убедительный образ с легкими недостатками, чтобы ты поверила, что он настоящий. Если бы он не притворялся...

Наш разговор прерывает звук отодвигающейся двери, и я, вздрогнув, оглядываюсь.

А вот и герой наших обсуждений. Он смотрит на меня, затем переводит взгляд на свою мать и едва улыбается. Так мило. Какой лапочка, посмотрите только.

— Разговариваете? Я прервал?

— Мы уже практически заканчивали. — отвечает женщина, потушив сигарету. Затем, улыбнувшись мне и ему, гладит меня по спине, прежде чем покинуть террасу, а после задает последний вопрос: — Вы останетесь у нас ночевать или отправитесь домой?

Профессор смотрит на меня, а я едва приподнимаю брови. Он серьезно хочет, чтобы я ответила?

— Мне... простите, я сейчас слежу за кошкой друзей родителей. Она после операции, а они уехали на отдых. Не могу оставить ее одну надолго.

— Понимаю. — отвечает его мама. — Это важное дело. Ладно. Я хотела предложить выбрать спальню. Если захочешь, то приходи, я тебе покажу, может, передумаешь.

Она уходит, прикрыв за собой дверь и оставив нас с этим чудовищем наедине.

Мда...

Я медленно перевожу на него взгляд.

Профессор, знал бы ты только, что я сегодня про тебя узнала. Ты, оказывается, настоящий психопат. Без шуток.

Он ловит мой взгляд, и едва усмехнувшись, подходит к ограждению террасы, поставив на него локти и посмотрев на город.

— О чем болтали? — спрашивает он. Я буквально вижу, как в отсутствие лишних свидетелей с него спадает масочка хорошего сына и примерного члена общества. Если б кто-то другой с таким взглядом пялился бы на город перед собой, я б подумала, что он сейчас достанет снайперскую винтовку. Но так как это профессор, то к такому выражению его лица я уже привыкла.

— Да просто о погоде. — отвечаю я. — О том, о сём.

— Ясно. Мог бы тебя и не спрашивать. Со стороны квартиры, кстати, все хорошо слышно.

Ой блядь, все. Я закатываю глаза. Такое чувство, что он тут обижается сейчас за то, что я ему соврала.

— Я ж не могу прямо сказать, что мы тебе перемывали кости.

Он издает усмешку и поворачивается ко мне, опираясь теперь на ограждение спиной и сложив руки на груди.

— Ну так что? Тебе предложили деньги за расставание со мной?

— К сожалению ,нет. — фыркаю я. — Но мне кажется, что они готовы их предложить тебе, чтобы ты держался от меня подальше. Может, сходишь и спросишь?

— Пф. — он снова тихо усмехается. — Нет, Цветкова. Мне своих хватает. Ладно. — он снова бросает взгляд себе за плечо, словно оценивает погоду на улице. — Поехали уже отсюда.

Его мама провожает нас до лифта и ждет, когда мы зайдем в него. Улыбка на ее лице немного натянутая, и я догадываюсь, что она переживает по какой-то не совсем понятной мне причине.

— Приходите еще вместе. — говорит она напоследок, когда лифт подъезжает на этаж, а потом, будто что-то резко вспоминая, растерянно хлопает себя по бокам, словно ищет сумку. И поднимает взгляд на профессора. — Влад. Я могу дать Кате свой номер?

Он смотрит на нее, придерживая ладонью двери лифта.

— Почему ты у меня это спрашиваешь, а не у нее?

Его мама чуть поджимает губы, будто бы расстраивается от того ,насколько он непонятливый. Даже я примерно угадываю подтекст этого вопроса, хотя могу ошибиться, конечно. “Серьезно ли у вас все, чтобы я общалась с этой девушкой?”. Что-то вроде этого.

— Вдруг ты будешь ревновать. — она оборачивает это все в шутку. — Хорошо, тогда просто скинь его Кате. Только не забудь.

— Ладно. — отвечает он, и она машет нам ручкой. Я в ответ машу тоже, а потом мы заходим в лифт.