Следующий час Виктор Яковлевич, руководство Госконцерта, которому американцы платили отдельно и Райли обсуждали контракт, а потом заграничный гость уехал к себе в гостиницу. Бумаги должны были быть подписаны завтра и завтра же он улетал к себе в Миннеаполис.

Виктор Яковлевич был не только талантливым музыкальным продюсером, но еще и очень хитрым человеком. Который, к тому же, еще и умел делиться. От лица группы, а по бумагам именно он проходил как ее художественный руководитель, он подписал контракт, в котором русская и английская версия отличались. В английской все было написано правильно. Тридцать тысяч долларов за три концерта с возможностью проведения еще одного, если будет спрос. Дополнительный концерт оплачивался отдельно, исходя из количества проданных билетов.

А вот русская версия была немного другая. Концертов в ней было всё так же 4+1, вот только сумма стояла другая. 10 тысяч долларов за все про все.

Американцам было плевать, что там написано в русской версии, поэтому они легко ее подмахнули. А для того, чтобы руководство госконцерта закрыло глаза на эти, не такие уж маленькие, шалости, Виктору Яковлевичу пришлось поделиться.

Но все равно, денег по итогу к его рукам должно было прилипнуть очень много.

Концерты были запланированы на конец этого, 88-го года и начало следующего. Репертуар группы был жестко оговорен в контракте — американцы хотели лучшие, по их мнению, песни со всех трех альбомов группы.

Новость о так внезапно свалившемся на них концертном туре, да еще и не куда-нибудь, а аж в США, примирило музыкантов группы и ее продюсера. Правда, было опасение, что вовремя не удастся получить паспорта и визы, но «Ария» получила поддержку на самом верху и, когда сомнений в том, что тур состоится, не осталось, группа засела за репетиции, стремясь довести свое звучание до совершенства.

Наша серия без поражений, начавшаяся в самом первом матче сезона, оборвалась четвертого декабря. «Хартфорд Уэйлерз» на домашнем льду смогли одолеть обескровленную «Миннесоту».

У нас к тому времени случилось серьезное прибавление в лазарете. К Бротену и Гагнеру прибавились Арчибальд, Гиллис, Мусил и еще несколько парней, включая уступившего пост номер один Кейси.

В принципе, матч с Уэйлерз был равным, и мы вполне могли взять и его, но концовка нашему сопернику удалась намного лучше. Как итог поражение 3:5. Первое за двадцать шесть игр.

Серия в двадцать пять матчей без поражений не стала рекордом — плохие парни с Брод стрит, Филадельфия сезона 1979–1980 не проигрывали на протяжении 35 игр, но все равно смотрелась очень серьезным достижением.

Ну, а для меня лично, игра с Хартфордом стала особенной сразу по двум причинам — в ней я забросил свою пятидесятую шайбу и набрал сотое очко. После нее у меня стало ровно 50+50.

Как и предполагали аналитики по ходу сезона, моя результативность в плане заброшенных шайб снизилась относительно первых матчей. Но зато я стал намного чаще отдавать результативные передачи и в любом случае шел на рекорд лиги по заброшенным шайбам.

По прилету в Миннеаполис меня вообще ждал приятный сюрприз. По всему городу устанавливали рекламные щиты группы «Ария», которые приглашали на концерт любимой группы нашей звезды Алекса Семенова.

Не то чтобы «Ария» и правда была моей любимой группой, но всё равно приятно. Пропустить их выступление я никак не мог. Тем более, что мне есть с кем на него сходить.

— Ты уже проснулся? — спросила меня Ребекка. Я сделал вид, что не слышу ее и замер, изображая спящего. Тщетно… — Не верю, Алекс, ты не спишь. Но ладно, я пока сделаю нам завтрак, а ты можешь еще поваляться.

Девушка встала с кровати, надела на голое тело одну из моих футболок и, шлепая босыми ногами по полу, отправилась на кухню. А я, лежа в кровати, вспоминал, как она, собственно, появилась в моей жизни и спальне.

Всему виной, если можно так сказать, тот случай на Миссисипи. Спасенные мною дети были сестрой и братом. У которых оказалось довольно много родственников. В том числе и старшая сестра, Ребекка. Которая, после того случая и шумихи на телевидении, поставила себе целью во чтоб это ни стало поблагодарить спасителя братика и сестренки.

Мы с ней познакомились после домашней победы над Хартфордом, 12 ноября. Ту игру я доиграл, что называется, на морально волевых. Дважды по ходу матча мне прилетело в лицо и, если бы не работа врачей, то я бы просто не доиграл бы из-за отека. Мне было не до разговоров с девушками, пусть даже и с настолько красивыми. Так что мы обменялись телефонами и я сказал, что позвоню завтра. Как раз на следующий день был запланирован выходной.

А Ребекка и правда очень красивая, старше меня на несколько месяцев — в тот день, когда ее брат с сестрой чуть-было не утонули, ей как раз исполнилось 18. Она студентка Университета Миннесоты, в котором учится на дизайнера и, одновременно с этим, еще и выступает в группе поддержки университетских команд.

Мы созвонились на следующий день и договорились встретиться в центре. Видок у меня был еще тот.

Отек за ночь спал, но левая половина лица превратилась в один сплошной синяк. В таком виде можно в фильмах ужасов сниматься без грима.

Но ничего, мы мило поболтали с девушкой в одной из кафешек даунтауна, я выслушал целую прорву благодарностей, а потом, совершенно неожиданно, она пригласила меня на семейный обед, чтобы родители тоже могли поблагодарить меня за спасение младших детей.

«Напористая какая», — подумал тогда я, — «у нас еще ничего не было, а она уже с родителями меня знакомит».

Однако, я согласился, но позже, когда я перестану выглядеть, как чудовище из дешевого ужастика. Причиной, по которой я дал свое согласие, была не только Ребекка и ее красота, но еще и мои родители. Я вспомнил, что, вообще-то, не был первенцем, и еще до моего рождения родители потеряли сына. Представив весь ужас и боль, которые мама и папа испытывали от этого, я согласился. Родительские чувства одинаковы по обеим сторонам океана и неважно о каком ребенке идет речь. О первом или о пятом.

Так что в пятницу, восемнадцатого числа, я приехал в пригород Сент Пола, где жила семья Ребекки, и позвонил в их дверь.

Правда, в очередной раз у меня был не очень товарный вид. Под левым глазом сиял отличный фингал.

Всему виной был мой приятель Лукиянов. Семнадцатого числа мы играли с его Ванкувером, и Игорь, в середине второго периода, хорошо так попал мне клюшкой по многострадальной физиономии.

Я ему, конечно, практически сразу отомстил. Лукиянов отправился на скамейку штрафников, а я, через смену, отдал голевой пас на Майка. Но товарный вид Игорь мне испортил.

Так что, когда на следующий день Ребекка открыла мне дверь своего дома, то не удержавшись засмеялась.

— Можно было не ждать неделю, — сказала она, — тебе это не особо помогло.

— Все равно лучше, чем было. Это мне в прошлой игре друг удачно попал.

— Да, я видела. Мы все видели. Пойдем, я тебя со всеми познакомлю.

Мистер и миссис Келли оказались адвокатами, у них была своя практика в Сент-Поле и, судя по всему, дела у них шли отлично. Такого большого дома я тут еще не видел.

То, что этот обед, во время которого мне пели осанну, перешел в свидание — получилось как-то случайно. Я, улучив момент, позвал Ребекку в кино вечером, она согласилась и, в итоге, расстались мы только утром.

С тех пор она частенько оставалась у меня, при этом девушке даже не приходилось ставить в известность родителей, так как студенты-первокурсники, даже если они из Миннеаполиса и окрестностей, жили в университетском кампусе. Очень удобно…

От воспоминаний меня отвлек голос Бекки.

— Алекс, тут по телевизору о тебе говорят, иди сюда, хватит бока отлеживать, — делать нечего, пришлось вставать.

— И что же там говорят? — спросил я, садясь за стол и отпивая большой глоток кофе.