— Что же, пусть победит сильнейший! — сказал Норобу с пафосом и уселся на белом шелковом полотне, на котором недавно Такаюки собирался самоубиться.

Я вытянул из травы Земляной Меч. Конечно, он выглядел не столь острым и блестящим, как катана Ногути, но по чайнику мог навернуть не хуже.

Ногути чуть дернул большим пальцем, позволяя мечу на несколько сантиметров покинуть ножны. Дернул и застыл, наблюдая за мной сквозь прорези маски.

Позер!

Думает, что я приближусь и тогда он по красивой дуге выхватит меч и одним движением раскроит меня на пополам? А вот хреном по маске ему ни разу не стучали?

Я сделал шаг вперед, намереваясь прыгнуть за спину самурая и наградить его торжественным пенделем под щиток кирасы. Возможности костюма позволили бы это сделать незаметно для глаз Ногути. Он бы даже не понял — куда делся стоящий перед ним самурай в блестящих серебряных доспехах и кто это отвесил знатного пенделя?

И только я напряг мышцы ног, чтобы совершить прыжок, который сделал бы честь любому кузнечику, как слева раздался низкий женский голос:

— Мушшшшчины! Какие крассссивые мушшшчины!

Я моментально обернулся на голос. Даже моргнул два раза. Вот чего угодно ожидал увидеть, но только не обнаженную прекрасную девушку посреди поля в двадцати шагах от нас. Она стояла, высунувшись по пояс и вовсе не стыдилась того, что ветерок обдувал её пышную грудь. А грудь была и в самом деле пышной, я даже невольно сглотнул от увиденного. Всё-таки среди японок больше женщин с маленькой грудью, а тут размер пятый, не меньше…

Такаюки тоже обратил внимание на подобный сеанс стриптиза. Я готов поклясться, что если бы маска не была привязана крепко к лицу, то упавшей челюстью смог бы отдавить пальцы на ногах.

— Какие сильные мушшшшчины! Какие крупные мушшшшчины! — раздалось с другой стороны.

Как оказалось, там из травы высунулась ещё одна девушка. У этой грудь тоже была немаленькой. Конечно, высокая трава не позволяла заглянуть ниже, но мне почему-то казалось, что и ниже фигура была превосходной.

Блин, почему же они раньше не высовывались? Сейчас мужчины собрались драться, а вот если бы чуть раньше? Может тогда бы Такаюки вообще раздумал делать сеппуку…

— Чудесссссные мушшшшчины! Большшшшшие мушшшшчины! — послышалось за моей спиной.

— Сэнсэй, ты опять гейш по вызову нанял? — ляпнул я, чтобы хоть что-нибудь сказать. — И когда только успеваешь?

— Никого я не нанимал. И не гейши это вовсе, — буркнул сэнсэй, быстро делающий мудры. — Самураи, потом подеретесь! Сейчас у вас враг поважнее нашелся!

Из пальцев Норобу вылетела молния и ударила золотистым росчерком в лоб первой девушке. Да-да, той самой, что отвлекла нас от битвы. Молния прилетела ровно в то место, куда индусы наносят красную точку.

У девушки точка тоже вспыхнула красным. Вот только это была не краска… Голова красотки откинулась назад, наружу выплеснулся фонтанчик крови, а потом красотка медленно, как бы нехотя, завалилась назад, в траву.

Я так и не увидел её фигуру!

Впрочем, у нас оставались ещё две для неторопливого рассматривания. И эти две девушки зашипели, раскрыв свои прелестные ротики…

Ротики?

Да там такие пасти оказались, что запросто могли заглотнуть футбольный мяч! И распахнулись они подобно драконьим пастям. Белые зубки превратились в белые клычки… с палец длиной!

Эх, такой бы пастью медка хлебнуть…

Обе бывшие красотки ринулись к нам, но… Они не просто бежали, а как будто бы скользили влево-вправо, влево-вправо, раздвигая телами высокую траву. И ведь не прыгали, как сайгаки, а именно скользили! Их плечи и головы оставались на одном уровне

— Временное перемирие! — крикнул я Такаюке. — Твоя левая, я возьму справа!

— Хорошо, но после обязательно сразимся! — ответил тот, обнажая меч и вставая в красивую стойку.

Я ринулся на "свою" бывшую красотку. Она на ходу дернулась вправо, потом влево, но я воробей стрелянный, меня на такие резкие перемещения не возьмешь. Тут же перекатом по траве ушел влево и ударил Земляным Мечом прямо в огромную пасть.

Почти даже ощутил, как меч входит в податливое тело, разрубая некогда обворожительное хлебало на две части. Но… Меч рассек только воздух, причем последний протестующе взвизгнул, обиженный на подобное обращение.

Никакой пасти на месте не оказалось — девушка успела отпрыгнуть, а вместо неё вырос здоровенный змеиный хвост. И этот хвост со скоростью света понесся на меня!

Перекат через левое плечо и резкая отмашка — на блестящей зеленой чешуе расцвел алый цветок раны. Женский визг ударил по барабанным перепонкам с такой силой, что я невольно присел. Возможно, именно это спасло меня от удара кончиком хвоста по макушке.

Зато я успел рассмотреть, что девушки были девушками только наполовину. Чуть пониже пупка у них начиналось змеиное тело. И это тело продолжалось на три-четыре метра в длину.

Змеедевка отскочила в сторону и сорвала приличный пучок белокопытника пополам с осокой. Она провела по стеблям рукой, выпрямляя их и… превращая в лезвие зеленого меча. После этого взмахнула полученным оружием, словно проверяя его на прочность. Зеленый меч точно также со свистом рассек воздух, как недавно это сделал мой меч.

Змеедевка взглянула на меня и оскалилась. Не могу сказать, что её оскал был приятен — совсем недавно она с товарками вызывала сексуальное желание, а теперь оно ушло, уступив место желанию зарядить меж глаз.

— Слышь, красотка, может договоримся? Я тебе каких-нибудь брюликов подкину? С ними вообще красотой станешь неотразимой! — попытался я заболтать противницу.

Однако, та ещё шире открыла пасть и зашипела, как проткнутое колесо самосвала.

А на меня нельзя шипеть — у меня нервы ни к черту и давление повышается! А ещё

Оглянулся на сэнсэя и ронина. Они вместе охаживали свою противницу по бокам, отпрыгивая в сторону и уворачиваясь от атак. За короткое время оглядывания заметил, что дело у них двоих продвигается неплохо. Значит, справятся и без меня.

— Я тебя ссссъем! — прошипела моя оппонентка.

— Да отравишься — во мне говна немеряно, — буркнул я в ответ.

— Всё равно ссссъем! — прошипела та и в этот момент из травы вылетело змеиное тело.

Я увернулся, крутанулся вокруг своей оси, пропуская блестящее чешуёй бревно мимо. Тут же ко мне ринулся меч. Блокируя удар, я не мог не восхититься красотой и совершенством обнаженной груди… как груди колыхнулись при ударе, как возбужденные соски выпирали вперед…

Чтобы перевести мысли в другое русло, я бросился на змеедевку, но не за тем, чтобы обнять и расцеловать… или трахнуть… ну, как получится… Нет, не за этим, а чтобы отбить всё желание нападать на людей.

А как отбить подобное желание? Только выбить все зубы и обречь на голодную смерть в муках, либо быть милостивым и грохнуть сразу, без раздумий. Я решил стать милосердным.

Земляной Меч запел свою песню, отсекая белые шапки кистей белокопытника, подрезая крылья недовольно гудящих шмелей, рассекая блестящую чешую мускулистого тела.

Похоже, что костюм зарядился ещё не до конца, так как движения всё ещё были замедленны. Впрочем, их с лихвой хватило на то, чтобы заставить змеедевку относиться ко мне, как к серьезному противнику.

Она скользила в траве, подбиралась ближе, била своим травяным мечом, который по твердости не уступал стальному. После ударов отскакивала, свивалась кольцами и пыталась шикарной грудью отвлечь моё внимание от новых ударов. Но не тут-то было — я был непокобелим! Или непоколебим — кому как нравится.

— Ты чего так долго возишься? — снова послышался дребезжащий голос сэнсэя. — Хокку слагаешь о том, как на горе Фудзи четверо самураев поймали лошадь с горбом?

— Нет! — крикнул я в ответ, отражая очередную атаку. — Рассказываю о своём прискорбном существовании. О жестоком сэнсэе и тяжелой судьбе! Она сочувствует и шипит.

— Самурай не должен жаловаться! — это в общий бой вклинился голос Такаюки. — Он должен постоянно следить за тем, чтобы никогда не произносить слов, свидетельствующих о слабости. По одному невзначай сказанному слову можно судить о подлинной природе человека.