— Сэнсэй, ты думаешь, что на тебя посмеют напасть? — я усмехнулся и допил свой чай.

— Могут, — утвердительно кивнул сэнсэй. — Самоубийц на свете хватает.

После таких слов он важно покинул столовую. Малыш последовал за ним. В это время Киоси поднял улыбающееся лицо, посмотрел на меня и подмигнул.

— Да уж, самоубийц на свете хватает, — повторил я фразу сэнсэя, представляя что будет, когда он узнает о розыгрыше Киоси…

Холодные ветра пытались просочиться сквозь заросли в пещеру. Но всегда застревали среди белоснежных мясистых листьев и широких стволов. Укрытые пушистыми шапками снега листья и не думали опадать, поддерживаемые оммёдо хозяина пещеры.

Сам вход был настолько тщательно скрыт на скалистом склоне, что если точно не знать его местоположения, то хоть десять раз пройди мимо — всё равно не заметишь. Снежный покров перед входом был девственно чист, словно его никогда не касалась нога человека. Лишь легкая строчка от пробегающего волка перечеркнула белый саван.

Нет, ноги людей касались снежного покрывала, но именно эти люди умели не оставить след даже пройдя по мокрой туалетной бумаге. Иначе как можно объяснить то, что в пещере находились трое человек? Не принес же их ветер…

Аскетичная пещера не баловала разнообразием. Хозяину пещеры не нужен был комфорт и те блага, которыми так любят себя окружать разбалованные изобилием люди. Хозяину пещеры было достаточно минимума — всё остальное ему даровали мозг и оммёдо.

Двое человек сидели перед простыми столиками для чаепития. Третий человек возвышался перед ними на небольшом помосте. Перед ним тоже был выставлен чабань и легкий парок поднимался от чашки.

Все трое молчали. В этой тишине звучало сожаление о погибших товарищах, которые пали в борьбе с одним человеком. Дыхание троих людей слилось воедино. Со стороны могло показаться, что они вообще неподвижны, как будто вырезаны из желтой кости, но так было только для нетренированного глаза.

Двое мужчин и одна женщина смотрели на три вещи, которые лежали в центре пещеры. Сюрикен с изображением языков пламени был из деревни пылающих лучей. Небольшой мешочек с вышитым деревом содержал жгучий песок, который бросался в глаза противника и был сделан в деревне тысячи корней. Стеклянная баночка с синей кислотой произведена в деревне разящих капель.

Три вещи, напоминающие о скончавшихся дзёнинах. Всё, что от них осталось на память потомкам.

В этих деревнях уже появились новые дзёнины. Они были выбраны из числа приближенных, но не посвящённых в дела своих бывших предводителей. И вряд ли бывший дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, захочет посвящать новых людей в Большую Игру, которая ведется уже много лет.

Молчание затягивалось. Парок над чашками продолжал струиться, поддерживаемый оммёдо троих ниндзя.

Свист ветра в листьях начал напоминать мелодичную песню флейты сякухати, плачущую о судьбе троих павших воинов. Аки Тиба, дзёнин деревни шепота равнин и Рэйден Игараси, дзёнин деревни сверкающих стрел, оторвали взгляды от трех вещей и посмотрели на Митсэру Кабунага. Тот скривил губы. Если есть улыбка, изображающая горечь, то она сейчас как раз и играла на лице бывшего дзёнина деревни, скрытой в бамбуке.

— Три воина, которых мы знали, как доблестных и смелых бойцов, сложили головы от рук нашего врага, — неторопливо проговорил Митсэру Кабунага. — Три воина, храбростью и отвагой завоевавшие право быть дзёнинами деревень грозных ниндзя пали. Их смерть не должна быть напрасной. Их души взывают к отмщению.

— Господин Кабунага, — склонил голову дзёнин Игараси. — Подарите мне честь отомстить за павших товарищей? Я смогу заставить воздух перестать поступать в легкие этого хинина.

— Вряд ли кто сможет лучше повелевать воздухом, чем дзёнин деревни шепота равнин, — прошелестела Аки Тиба и тоже склонилась в поклоне. — Хинин не должен получить легкую смерть. К прекращению его жизненного пути я готова приложить все усилия и даже больше.

— Мне делает честь знакомство с вами, — склонил голову в ответ на поклоны Кабунага. — Но сейчас вас осталось мало, всего двое…

Он промолчал, надеясь, что его слова произнесет кто-нибудь из этих двух дзёнинов. Однако, ни тот, ни другой не хотел говорить первым, ведь так покажется слабость и неуверенность. А никто из двоих не хотел показаться слабым и неуверенным. К тому же никому не хотелось делиться призом в Большой Игре.

Ни один мускул не дернулся на лице Митсэру. Он предполагал развитие таких событий, поэтому после продолжительной паузы взмахнул рукой и костер в углу пещеры вспыхнул ярче, осветив потайные уголки.

Что же, если эти двое не хотят действовать сообща, то пусть пытаются убить хинина каждый по отдельности! Гордость уже довела троих предшественников до последней черты. Если эти самоуверенные демоны хотят пробовать свою участь самостоятельно, то пусть будет так!

Костер пошипел немного, словно разъяренный лесной кот, а потом выплюнул из себя имя, состоящее из языков пламени. Костер помнил, как в него швырнули полоски ткани, с написанными на них кровью именах. Теперь он указал на очередного человека, который получил честь участвовать в Большой Игре.

— Да будет так, — прикрыл глаза Кабунага.

— Да будет так, — сурово проговорил дзёнин деревни сверкающих стрел, а потом поклонился. — Прощайте!

В пещере ударил гром, сверкнула молния, запахло озоном. А когда стихло, то Рэйдена Игараси не было на прежнем месте. Его тяван был пуст, что не могло указывать на неуважение хозяину пещеры. Перед уходом Рэйден принял угощение и попрощался.

Митсэру Кабунага перевел взор на ту, чьё имя плясало над костром:

— Госпожа Тиба, дзёнин деревни шепота равнин, на этот раз вам выпал шанс попытаться уничтожить хинина.

— Я благодарна судьбе и вам, господин Кабунага, — поклонилась Тиба. — Огонь выбрал меня, и я очень рада этому выбору. Позволено ли будет мне просить вас об услуге, о которой говорила недавно?

Кабунага не стал говорить, что сейчас огонь выбрал дзёнина деревни шепота равнин не просто так. Шизуки узнала очень важную информацию, и это сдвинуло чашу весов в определенную сторону.

— Да, госпожа Тиба, я помню о вашей просьбе. Я передам Шизуки Исикава сообщение и господин Абэ прибудет в течение двух часов. Пока мы ждем, могу ли я предложить вам сладости или освежить чай?

— Вы очень добры, господин Кабунага. Я не смогу отказаться от вашего предложения, — опустила ресницы Аки Тиба.

Дзёнин деревни, скрытой в бамбуке, чуть поклонился в ответ и достал телефон. Глупо было бы не задействовать современные технологии в угоду традициям и устоям. Если появилось быстрое средство связи, то почему бы им не воспользоваться, вместо того, чтобы посылать гонца или отправлять послание по почте.

Ответ на сообщение пришел через несколько секунд, как будто Шизуки Исикава, прислуживающая в поместье господина Абэ, всё время держала телефон в руках. Та информация, которую передала Шизуки дзёнинам, была бесценна для их дела. И когда Митсэру Кабунага понял, какое сокровище попало в его информационное поле, то не мог не воспользоваться им в борьбе против хинина. Он намекнул дзёнину деревни шепота равнин, что у господина Абэ есть одна интересная вещь, которая непосредственно касается Изаму Такаги. И дзёнин деревни шепота равнин сама провела разведку касательно этой вещи. Вызнала и попросила выкрасть.

Уж какие планы выстроила Аки Тиба относительно своей роли в Большой Игре — в это Митсэру Кабунага старался не вникать. Ей выпал шанс принять смерть у человека с очень огромным боевым духом, а этот шанс очень редко выпадает в последнее время. А если трое дзёнинов не смогли справиться с хинином, то нужно было учитывать их ошибки в деле прохождения Большой Игры.

Беседа протекала неспешно, неторопливо. Она напоминала течение медленной реки, и только водолазы способны были увидеть, что возле дна мелькают хищные щуки с огромными пастями. Для того, кто знал, о чем идет речь, беседа больше напоминала тренировочный спарринг, где опытный воин занимался с равным по силе и скорости. Каждое слово выверено, как взмах катаны, каждая интонация тщательно подобрана, чтобы не оскорбить собеседника, но в то же время направлена на прощупывание решимости и готовности идти до конца.