Это был сложный манёвр, требующий точности и единственно верных параметров силы, позиции и угла атаки. Выжав максимум из собственной массы, Ада врезалась в него, заставив упасть и в воздухе мешая сгруппироваться. Дав грохнулся предельно неудачно и дальше воспринимал всё как в замедленной съёмке.

Треск сломанного позвоночника. Адская боль, хруст черепа. На нём сидит девица с лицом настолько искажённым, что почти нечеловеческим, и заносит руку в знакомом жесте. Пальцы собраны, мышцы крепки как камень — силы должно хватить, чтобы пробить грудную клетку и без оружия добраться до сердца. Давиде разрывает ненависть. Смерть! Смерть им всем! Смерть выродкам, смерть байхантам! Смерть чудовищам, десятилетиями травящим его и его людей!

И вдруг она обмякает как сдувшийся шарик, с криком извергая единственное бьющееся в горле слово:

— Нельзя!!!

Теперь это точно Ада, и она в панике.

— Гвидиче! Гвидиче!!! Ну ответь! — она заозиралась. — Нэнси!!! Дьявол, ты же не мог…

Страх настолько расшатал ей рассудок, что Ада пропустила его восстановление. Оборвав фразу девушки на полуслове, вампир резко обхватил её, крутанулся и подмял под себя. Вопреки ожиданиям, она не стала сопротивляться, а расслабилась, экономя энергию на крик:

— Идиот!!! Гвидиче, ты кретин!!! Где Нэнси?

— Рядом. Я попросил её не вмешиваться.

Он едва не сказал «подал знак», но с девчонкой стоило следить за словами.

— Придурок великовозрастный! Как ты прожил столько вообще? Где мой телефон?!

Соответствуя званию «великовозрастного придурка» Дав с лёгким разочарованием отметил, что интимность их положения Аду не волнует. Для него напряжение погони перешло в возбуждение, Давиде будоражил жар её тела и удары храброго сердца, его сердце жаждало биться в такт. Это было естественно, но, видимо, не для охотницы.

Вздохнув, Давиде слез с неё и покорно протянул трофей. Как ни странно, мобильник Ады пережил игру стоически, а вот экран его айфона рассекла неглубокая трещина.

— Тебя отнести домой? — спросил Давиде у Ады, по-прежнему сидящей на земле. — Или всё-таки на Ярмарку?

— На Ярмарку, — буркнула она. — Только мне нужно привести себя в порядок.

Она встряхнула головой, пытаясь избавиться от хвои и лесного мусора в волосах. Резинка, собиравшая шевелюру в хвост, потерялась. Молча вампир помог ей подняться и почистить одежду, затем занялся собой. На языке крутилось множество вопросов, но он даже для себя их не сформулировал до конца.

До выхода из лесной зоны Давиде бежал с Адой на руках.

***

Ночная Ярмарка распласталась на главной площади, растянув щупальца по прилегающим улочкам. На улочках теснились торговые лотки людей и вампиров, пахло едой и горелым маслом. Посетители толпились возле прилавков, и за каждым клочком пространства наблюдал или полицейский, или человек с нашивкой Ордена, или вампир с нашивкой Дома. В центре возвышался луна-парк.

Отделавшись от Гвидиче, Ада зашла со стороны одного из «щупалец» и первым делом купила двойной хот-дог и большой стакан «Фанты»: от недостатка глюкозы её била дрожь. Она ужасно злилась на вампира, но сильнее — на себя. За то, что поддалась на провокацию и выдала непростительно много. Вторая Ада злилась не меньше — ей не позволили уничтожить столь роскошный экземпляр!

«Если бы мы убили его таким способом, нас бы сразу арестовали! Другие баи в Краствиле вряд ли водятся!»

«Но мы же его всё равно пришьём?»

«Естественно! Круто, если он перед этим реально выведет нас на Дрейка. С паршивой овцы хоть шерсти клок!»

Хот-дог оказался неожиданно вкусным, и Ада ела его, не торопясь. Мускулы не желали напрягаться, восприятие по всем каналам сузилось до булавочной головки. Звуки и запахи висели в воздухе пеленой, сквозь которую прорывались только особенно яркие всполохи.

После ударной дозы сахара из газировки пелена начала отступать, и перед Адой предстала разномастная публика фестиваля. Бабуля с зелёными волосами и зататуированными ногами, на ходунках, делала селфи с молодым найфом. Найф хвастал обнаженным торсом и показывал в камеру клыки. Подростки, одетые по вампирской моде в пышные блузки и узкие джинсы, с густо обведёнными карандашом глазами, стреляли в тире. Две мамочки с колясками таранили толпу, пробираясь к продавцу сладкой ваты.

Ада была здесь белой вороной в переносном смысле и чёрной в прямом. Всё вокруг пестрело и расцветало — яркая одежда, яркие волосы, кричащие украшения и тату. А Ада по привычке нарядилась в тёмное, плохо различимое ночью, и держалась образа «без особых примет». С внезапным надломом ощутив свою отчуждённость, она купила расписной лазурный платок и намотала его на голову широкой лентой.

— Ура, нашлась! — услышала она Джейка. Взяв девушку за руку, он потащил её вперёд, к сердцу Ярмарки. — Ну ты и соня! Небось успела поохотиться, а, русская красотка?

Ада вдавила ногти ему в ладонь.

— Ты чего?!

— Достал со своими шуточками!

— Злюка, — ответил Джейк без тени обиды.

Спайсы её, естественно, сразу обняли. Роуз оглядела с беспокойством:

— Я тебя люблю, но выглядишь неважно!

— Кажется, заболеваю, — солгала Ада, вновь недобрым словом помянув Гвидиче. — Что я пропустила?

— Ооо, — закатил Джейк глаза, — самое интересное! Выступление мэра, выступление дяди Арка и выступление Найтингейла!

Ада заозиралась, желая высмотреть Виконта. Но дело было гиблое.

— Да они ушли уже все! Ну, мэр где-то здесь тусит… О, а вот представление!

На большой платформе, служащей сценой, где до того меняли декорации, начиналось действо. Популярная песня в колонках оборвалась, и после эффектной паузы громыхнули аккорды оркестра.

Таа-м, таа-м, паам!

Толпа разразилась овациями.

Софиты высветили музыкантов — пианистку, двух скрипачей, виолончелиста и барабанщицу — все вампиры со специальными инструментами. Прозвучал хук навязшего в зубах летнего хита, но в инструментальной обработке, и площадь забурлила восторгом.

Вампиры развивали тему, постепенно ускоряясь до той грани, когда мелодия ещё угадывалась, но было очевидно, что люди так быстро и так синхронно играть не могут. Затем темп замедлили, дав зрителям погрузиться в знакомый мотив, и бросились в ускорение с новой силой, добавив импровизацию. Публика ликовала. Звала на «бис». Одна песня перетекла в другую, затем в третью. Закончил оркестр негласным вампирским гимном Ungifted souls**, и на сцену заступил конферансье.

Ада воспользовалась тем, что все отвлечены, и отдалилась от друзей, изучая народ вокруг. Кроме сцены и аттракционов на площади установили интерактивную экспозицию о способностях найфо, которую облепили дети. Большое пространство занимал стенд с самоизданными книгами вампиров о реалиях из их прошлых жизней. Учёные и писатели обожали такие работы, специально за ними охотились.

Ада двигалась по площади по спирали, расширяя круги, то и дело встречая постоянных посетителей магазина и перекидываясь с ними фразами вежливости. Наткнулась на свою сменщицу Улю, представлявшуюся как «Улла». Уля целовалась с парнем возле полисмена, а тот притворялся, будто не замечает парочку.

В конце концов, Ада призналась себе, что сил на поиск Линчевателей у неё нет. Гонка слишком изнурила, а упорство нормальные процессы в организме почему-то не компенсировало. Мир вновь выцветал, ноги подкашивались. Сердце бешено колотилось, намекая, что не вывозит нагрузку.

Ада побрела к скамейке… и снова столкнулась с Гвидиче. Он с изумлением рассматривал большой стакан кофе с шапкой сливок и маршмеллоу в своей руке.

— Кхм… Не знаю, зачем я его купил. Кажется, для тебя!

Кофе захотелось выплеснуть на него.

— Прекрати! — прошипела Ада. Усталость и злость навалились на неё двумя глыбами, и самоконтроль утекал как разлитое там и тут пиво. — Прекрати разыгрывать заботу и вести себя так, словно…— она запнулась, вспомнив его совет не выдавать свои мысли. Но язык уже как будто существовал отдельно от неё. — Прекрати изображать! Напакостил, вывел меня из себя, а теперь строишь доброго друга? Думаешь, незаметно, какая ты фальшивка под красивым фасадом?