От изредка приходивших кротих жители Данктона узнали, что сидимы следят за входом, чтобы не пропустить Крота Камня.

— Но как его узнать? — спрашивали все.

Этого кротихи не знали. Они только повторяли, что сидимы поджидают его и пройти мимо них ему не удастся.

Теперь на смену глухой тоске пришло возбуждение. Данктон сделался питательной средой для слухов и домыслов. Но были и кроты, настолько отчаявшись и измученные, что их не интересовало ничто, даже сама жизнь…

Когда Скинт и Смитхиллз пришли в Роллрайт, слухи о начавшихся переменах уже распространились повсеместно. Путешественники узнали сначала от Хоума, потом от Рэмпион, что Триффан проходил здесь. Скинта, как и Хоума, обуревали смешанные чувства радости и беспокойства, и новости лишь усилили его горячее желание поскорее попасть в Данктонский Лес. Он был просто уверен, что найдет там Триффана.

Но вокруг было полно грайков, и Хоум понимал почему. После второго появления Звезды Крота Камня они получили приказ разыскать вождя последователей Камня. После нескольких кротовьих лет сравнительно мягкого режима давление на известных приверженцев Камня усилилось. Относительная веротерпимость закончилась, все кроты должны были теперь принадлежать Слову.

Скинт и Смитхиллз надеялись найти какой-нибудь другой проход в Данктонскую систему, кроме хорошо охраняемого коровьего тоннеля.

Чем ближе к Данктону они подходили, тем у них становилось больше попутчиков. Многие после появления Звезды решили, что надо идти на восток, и теперь двигались к Данктонскому Лесу.

Грайки, похоже, были предупреждены о возможности такого паломничества. Вайр оправдал доверие Хенбейн. Он оказался умным и дальновидным. Это он окружил Данктон грайками, считая это не менее важным, чем подавление восстания в Шибоде. Однако едва ли он имел отношение к сидимам, наводнившим окрестности Данктона. Это были молодые кроты, которые никогда не улыбались, а на грайков смотрели свысока.

Насилий и убийств не было. С толпой кротов, вдруг устремившейся в Данктон, сидимы разбирались очень просто: все кроты мужского пола отправлялись прочь. В конце концов любой из них мог оказаться Кротом Камня.

Вот в такое неспокойное время Скинт и Смитхиллз подошли к коровьему тоннелю.

— Убирайтесь отсюда поскорее, вы двое, — бросил им запыхавшийся грайк.

— Но мы старики, мы и мухи не обидим, — возразил Скинт. — Мы так долго шли в систему, где нас ждет свобода!

— Разрешено впускать только кротих, а их там уже скопилось столько, что они стали опасны, — устало ответил грайк. Видно, он уже много раз повторял одни и те же слова. — Скажите спасибо, что мы вас сюда не впускаем.

— Но…

— Слушай, приятель, если ты надеешься найти там этого вашего поганого Крота Камня, забудь об этом. Сами видите, сидимы сразу же схватят его, стоит ему только высунуть нос.

— Значит, они знают, как он выглядит? — поинтересовался Скинт.

— Рассказывают разное, но я слыхал, что он крепкий крот, такой, каким раньше был Триффан.

— Триффан-то ведь умер, верно? — Скинт задавал вопрос за вопросом, пытаясь завязать разговор и что-нибудь выведать.

— Давайте, давайте, проваливайте! — спохватился грайк.

Оставив их, стражник обратился к какой-то кротихе:

— Как тебя зовут, кротиха, и откуда ты?

Скинт и Смитхиллз уже отвернулись и потому расслышали лишь ее голос:

— Мое имя Фиверфью…

Она говорила на каком-то странном, но очень красивом диалекте. Скинт и Смитхиллз обернулись и увидели… кротиху, больную лишаем, забрызганную грязью, изможденную, слабую, но… но что-то в ней было особенное, что они не смогли бы выразить словами. Скинт все смотрел и смотрел на нее, силясь понять, что же это.

К ним подошел грайк и оттолкнул их подальше от входа. Скинту и Смитхиллзу так и не удалось поговорить с кротихой. Но они видели, как она беседует со стражником. Потом к ней подошел сидим и с видимым отвращением задал несколько коротких вопросов. Кивком головы он разрешил ей пройти, и она, еле-еле переставляя ноги от усталости, побрела к коровьему тоннелю.

Но что же все-таки в ней привлекало взгляд? Почему, стоило ей пройти мимо галдящей толпы кротов, как они мгновенно стихли и так же, как Скинт, удивленно глядели теперь ей вслед? Разве не была она обыкновенной больной кротихой, отличавшейся от других лишь своим чудным диалектом?

Даже сидим, только что пропустивший ее, вдруг отвлекся от следующего крота и рассеянно и недоуменно провожал ее взглядом. Он даже сделал несколько шагов туда, куда пошла она.

В этот момент Скинт неожиданно для самого себя понял, что Фиверфью должна пройти в Данктон во что бы то ни стало!

— Что с тобой, Скинт? — спросил Смитхиллз, уже готовый вернуться к дороге ревущих сов и искать другой путь в Данктон.

— Разве ты не замечаешь в ней ничего особенного? — шепотом спросил Скинт.

— Это кротиха, у нее лишай и…

— Ну? — настаивал Скинт.

— Не знаю…

— Вот и сидим тоже не знает, однако хочет догнать ее и вернуть. — Скинт вдруг резко повернулся к Смитхиллзу. — Ну-ка, ударь меня, Смитхиллз! — сказал он. — Давай, давай, ударь!

Смитхиллз удивленно уставился на старого друга.

— Давай, развлекись немного! Ударь меня! Врежь как следует!

Но прежде, чем Смитхиллз сообразил, к чему клонит Скинт, из толпы выскочил какой-то крот и изо всех сил толкнул Скинта.

Смитхиллз, у которого, вообще-то, была замедленная реакция, на этот раз тотчас же кинулся на выручку Скинту. С могучим ревом он отшвырнул крота.

— Трус! — закричал тот, поднимаясь на ноги, вновь готовый кинуться на Смитхиллза. — Ударить старика!

— Я?! — гневно заорал Смитхиллз. — Это ты его ударил!

— Может, я и не молодой, но и не старик! — вдруг взревел Скинт и почему-то толкнул Смитхиллза.

— Клянусь Камнем, я сейчас вас обоих… — крикнул обычно хладнокровный Смитхиллз, дрожа от ярости.

Сидим, который уже пошел было вдогонку Фиверфью, услышал шум потасовки и оглянулся. Он и грайк подбежали к дерущимся. Фиверфью обернулась, бросила быстрый взгляд на разгоревшуюся ссору и поспешно пошла дальше. Вскоре она скрылась в коровьем тоннеле. Она была в Данктоне!

«Она в безопасности», — с облегчением подумал Скинт, не чувствуя тумаков, которыми награждал его Смитхиллз.

Через несколько минут сидим и стражник растащили драчунов и велели им отправляться прочь, пока целы. Смитхиллз продолжал ворчать. Как только они отошли от грайков настолько, что те не могли их услышать, незнакомый крот спросил:

— Она точно прошла?

— Прошла, друг! — успокоил его Скинт. — А теперь ты бы объяснил нам, что происходит!

— Я думал, ее не пропустят.

— Но ведь она кротиха, притом больная, — возразил Скинт. — Она ведь не может быть Кротом Камня. Так почему, по-твоему, ее должны были задержать?

— Ты не заметил в ней ничего необычного?

— Она очень даже необычная, очень странная! Что-то заставляет смотреть на нее. Это… Послушай, а что это? Ты ведь знаешь! Кстати, как тебя зовут и откуда ты взялся?

Крот усмехнулся и сказал:

— Я знаю не много, но свое-то имя я знаю. Я слышал, как вы называли друг друга по имени, мне известны ваши имена. А меня зовут Бэйли.

— Всемогущий Камень! — ахнул Смитхиллз.

— Но Мэйуид говорил, что ты толстый! — не поверил Скинт.

— Я похудел, — скромно ответил Бэйли.

Скинт и Смитхиллз посмотрели на него с уважением. Им нравились его непосредственность и откровенность.

— У нас есть о чем поговорить.

— Возможно, — согласился Бэйли. — Но я должен пробраться в Данктонский Лес. Я обещал, что буду с ней…

— Послушай, нам надо поговорить, — твердо сказал Скинт, как всегда взяв инициативу на себя. — Ты пойдешь с нами и расскажешь нам все, что знаешь о Босвелле, о Кроте Камня и обо всем остальном. Но начни-ка лучше с этой кротихи. Кто она такая и что в ней такого особенного, почему кроты оглядываются на нее?

— Ее зовут Фиверфью. Она из Вена, — сказал Бэйли, — и почитает Камень. А что до ее странности, так тут все очень просто: все дело в том, что теперь нечасто встретишь больную кротиху, которая была бы беременна.