Потом, указав на Спиндла, он добавил: — А ты не пойдешь. Останешься здесь, с нами!
Триффан начал карабкаться по блестящим мокрым глыбам. Его не оставляло ощущение, что за ним наблюдают сверху, если не кроты, то вороны.
Рев водопада становился все глуше, но тем громче ему казался стук собственного сердца. Он испытывал ни с чем не сравнимое волнение, торопясь к Босвеллу, которого любил не меньше своих родителей и кого так давно потерял. Неужели здесь? Босвелл! Крот из Аффингтона! Белый Крот!
— Триффан!
Ему показалось, что его имя произнесли сами скалы.
— Триффан!
Это был не крик, не зов, не вопрос, а просто его имя: Триффан!
— Босвелл?
У низкорослой березы сидел Босвелл и улыбался своей ласковой улыбкой. Сердце Триффана вновь открылось миру после стольких лет исканий и странствий. Здесь, около старого крота, который сделал жизнь Триффана такой, какой она была, он наконец почувствовал себя дома.
— Триффан, — негромко повторил Босвелл. С трудом, явно страдая от боли, он подошел поближе. — Я знал, когда-нибудь ты придешь.
Триффан не мог ни говорить, ни двигаться, ни даже думать. Единственное, что он мог сделать, — это склонить голову перед любимым учителем и заплакать. Босвеллу пришлось утешать его: — Не плачь, друг мой, нет причин для слез, во всяком случае пока нет. А что до моей медленной походки, не волнуйся. Просто старым кротам нельзя слишком долго сидеть неподвижно, даже если они размышляют. Я чувствую себя лучше, чем может показаться!
Триффан осмелился наконец взглянуть на Босвелла: хотя он и постарел и мех сделался еще белее, а морщины глубже, все же он не очень изменился. Глаза по-прежнему были полны жизни, в них светились интерес и всегдашнее любопытство.
— Ну, а где же Спиндл? Я поручил ему быть рядом и заботиться о тебе.
— Он заботится, Босвелл. Он здесь. Просто Уид задержал его. Наверное, решил, что все вместе мы убежим.
— Что ж, мой дорогой Триффан, надеюсь, так в конце концов и случится! Крот не может долго жить в таком месте! А теперь рассказывай… Расскажи мне обо всем.
И Триффан рассказал ему о большом пути, проделанном ими, об их борьбе, о переменах в мире кротов, о том, что поклоняющихся Камню становится все меньше, что уцелели немногие. Они затаились, оставшись без руководителя, и ждут.
— Чего? — спросил Босвелл, когда Триффан закончил. — Скажи мне, чего они ждут?
— Пришествия Крота Камня, который принесет Безмолвие. Вот чего они ждут, Босвелл.
Босвелл кивнул и потрепал Триффана по плечу: — Ну а ты, Триффан?
— Я жив, но все померкло в моей душе, и иногда я теряю веру. С тех пор как Фиверфью…
— Фивервью, Комфри, Алдер, Тандри, Скинт, Смитхиллз, Тайм, Старлинг, Мэйуид… как много… — прошептал Босвелл. — Этот Мэйуид… Расскажи мне о нем подробнее.
Триффан исполнил просьбу и поведал Босвеллу, как высоко он ценит Мэйуида. Несмотря на его исчезновение в Лабиринте, Триффан был уверен, что Мэйуид жив и где-то рядом.
— Так, — заключил Босвелл, — по твоим рассказам я полюбил этого крота. Я полюбил их всех, Триффан. Я… доволен ими!
Стало заметно, что Босвелл очень устал. Его взгляд блуждал в вышине, где виднелся кусочек неба.
— Ты все делал правильно, Триффан. Ты правильно вел кротов.
— Я никуда не привел их, Босвелл. Я нисколько не приблизился к Безмолвию, я не нашел его и в Вене.
— Ты нашел его, мой дорогой, просто ты не смог его услышать. Но скоро его услышат все. Однако у нас мало времени. Теперь я должен уйти. У меня еще есть дела в этом большом мире, который известен тебе лишь как мир кротов. Я еще на что-то гожусь, но силы мои на исходе. Так и должно быть в моем возрасте. Но главная беда в том, что к старости воля слабеет.
Последняя фраза прозвучала несколько раздраженно, как будто это состояние подкралось к нему незаметно и слишком рано.
— Наверное, ты самый старый крот из всех! — воскликнул Триффан. — Это потому, что ты Белый Крот.
Босвелл вдруг рассмеялся слабым и хрипловатым смехом:
— Да, я знаю, что стар, но чтобы считать себя самым старым, патриархом… Вряд ли я уж настолько стар!
Вдруг он нахмурился и взглянул наверх, будто искал глазами Руна в одной из трещин, где прятались орлы.
— Ты ничего не рассказал о себе, Босвелл. Впрочем, я и раньше знал о тебе не много, хоть и проделал с тобой долгий путь от Данктона до Аффингтона.
— Я вел простую жизнь обыкновенного крота. Жил здесь под надзором Руна. Вероятно, он рассчитывал что-нибудь узнать от меня, но я разочаровал его, потому что просто лежал, припав к земле, молчал и наблюдал смену времен года. В каком-то смысле я уже давным-давно прошел через это в Аффингтоне, приняв обет молчания. Сидимы полагают, что держат меня в плену. Слово можно выбрать любое, Триффан. Каждый крот выбирает слово по себе. У меня есть пища, крыша над головой, безопасное место, где я могу укрыться, и здесь я узнал Безмолвие. Но сейчас у меня есть еще одно дело, и ты очень мне в нем помог.
— О какой помощи ты говоришь? Теперь я такой же пленник, как и ты!
— Нет, нет, плен не в Верне, плен везде. Тюрьма не снаружи, а внутри крота. А твоя помощь заключалась в подготовке кротов к переменам. Я надеюсь, что они произойдут. Теперь Спиндл, Алдер, Мэйуид и другие к этому готовы. А мне предстоит выполнить еще один, последний долг.
— Но… — начал было Триффан.
— Никаких «но»!
— Как ты выберешься отсюда? — спросил Триффан. — Кругом охрана и полно сидимов. А Спиндл и я — действительно пленники, как ни отмахивайся от этой мысли.
Босвелл поднял лапу и спокойно сказал:
— Ты уже сделал все, что нужно, чтобы вызволить меня отсюда. От тебя больше ничего не требуется, и, пожалуйста, постарайся успокоиться. Из всего, что ты рассказал, из всего, что я знаю, ясно: ты подготовил Пришествие Крота Камня. Этого я и ждал. Теперь ты должен познать Безмолвие, и я боюсь, тебе это будет особенно трудно. Это всегда трудно для крота, который руководил другими, такому кроту труднее забыть о себе. Доверься мне, Триффан, и доверься Камню, и знай, что Спиндл будет рядом, когда понадобится тебе.
Триффану стало страшно: в глазах Босвелла было столько печали! Казалось, он знал гораздо больше, чем сказал, во всяком случае, большего опасался.
— Разве ты не можешь руководить мною, Босвелл?
Босвелл покачал головой:
— Разве я когда-нибудь руководил тобою, друг мой? По-моему, никогда. Я лишь указал тебе, как надо жить. Я всего лишь выполнил долг отца перед сыном. Просто быть, вот и все, — это и значит жить! Если я чему и научил тебя, так это прислушиваться к голосу своего сердца и доверять себе. Если ты и совершал ошибки, а ты, конечно, их совершал, тебе это простится. И в будущем тоже доверяй самому себе и верь, что со мной ничего плохого не случится. Когда ты будешь готов вернуться домой, Спиндл должен позаботиться, чтобы ты вернулся невредимым. А теперь я устал, мне предстоит многое сделать. Говорил ли я тебе о Хенбейн? Нет, нет, не говорил. Я не могу. Мне нечего сказать. Впрочем, вероятно, уже поздно. Но не пытайся сразиться с Руном, Триффан. Это не для твоих когтей. Оставь его Хенбейн. А теперь иди, иди!..
— Босвелл, увижу ли я тебя снова? — Триффан сознавал всю странность этого вопроса, но ответ мог успокоить его и придать сил, ибо будущее казалось слишком мрачным.
Босвелл посмотрел на него долгим-долгим взглядом, как будто перед ним был не Триффан, а любой другой крот. Но ответ, безусловно, предназначался Триффану, именно Триффану, которого он так любил:
— Да, ты меня увидишь, и я увижу тебя и буду любить тебя всегда, как люблю сейчас и как любили тебя твои родители. Запомни, Триффан, тебя очень сильно любили, а это значит, что тебя будут любить до конца твоих дней. Конечно, зло и мрак не хотят нашей новой встречи. Но ты увидишь меня по великой милости Камня. И поймешь, что мрак — это временно. И, поняв, ты научишься любить меня. Весь кротовий мир должен познать любовь. Ты, Триффан, крот, отмеченный благословением, потому что тебя любили Ребекка и Брекен, и это они наставили тебя на путь к Безмолвию. Ты можешь услышать Безмолвие, в нем — прозрение, там зарождается звук, трогающий сердца всех кротов.
