«Пугать тебя будет, не слушай. Подкупать будет, не поддавайся,» — учила его хозяйка леса. И Свят, что было сил, мужался и цеплялся за волчью холку. До них уже доносились хрипы черного коня и звонкое гиканье всадницы. Наконец, конь остановился в десяти шагах от них, лоснящиеся бока вздувались от тяжелого дыхания. Всадница же приосанилась, перебросила косу через плечо и взглянула на троицу изумрудными глазами с хитрым прищуром.

— Интересные дела, — поцокала языком она. — Нечасто к нам гости захаживают, но чтоб такие. Кто вы такие и что вам нужно в землях Кощея?

— А ты сама кто такая, чтоб расспрашивать, — подала голос Милорада. — Видно, что не мертвячка.

— А ты не кошка, — снисходительно склонила голову всадница. — Да только меня тут каждый камень знает, и если вы явились к Кощею, то без меня до дворца его не доберетесь.

— Меня зовут Святослав, князь Дола, — юноша провел рукой по рыжей кошачьей спинке. — Я явился за своей невестой, Кощеем похищенной.

— Вот как, — черные брови взметнулись вверх. — А волка где встретил? И как с собой пойти уговорил?

— Не твое дело, — огрызнулся Влас.

— Какие несговорчивые, даром что говорящие, — хохотнула всадница, но в глазах ее горел интерес. — Ваше счастье, что госпожа Милорада мне поперек горла, как кость стоит. Проведу вас к Кощею. Вот только волку лучше ему на глаза не попадаться, вражда у него с вашим народом давняя. Следуйте за мной.

И, потянув за уздцы, развернула коня. Свят, недолго думая, слегка тронул пятками бока Власа.

— Ты совсем ошалел? — оглянулся на него волк. — Я тебе что, кобыла?

— Прости, — стушевался Святослав. А когда они поравнялись с всадницей, спросил. — А тебя-то как зовут?

Провожатая смерила юношу оценивающим взглядом из-под длинных ресниц, ненадолго задумалась, но все же ответила:

— Ольга я.

— Рад знакомству, Ольга. Это Влас, — он потрепал волка по холке. — А это…

— Невеста его, — мявкнула Милорада. Ольга заинтересованно скосила глаза на рыжую бестию, балансировавшую на волчьей спине.

Затем перегнулась и достала из седельной сумки черное покрывала и кинула его Святославу.

— Держи, а то ветра тут лютые, шалить любят, сколько бы я с ними ни договаривалась.

— Спасибо, — кивнул юноша и тут же принялся кутаться в материю, тонкую, как паутина, но теплую, как только натопленная печь. Ольга с насмешкой смотрела на это.

— И кто только отправляется в эти края налегке?

— Видное дело, что не мы одни, — пожал плечами Святослав.

Повисло молчание, только снег скрипел под ногами коня и волчьими лапами. Из ртов вырывались плотные клубы пара. Милорада прижалась рыжим боком ближе к Святославу, и тот тут же укутал ее краем покрывала. Так и ехали. Всадница то и дело поправляла повязку, защищавшую лицо от морозных пощечин. Ветер налетал мощными волнами, и вскоре Святослав и сам замотался по самые уши, оставляя на виду только глаза, обрамленные заиндевелыми ресницами. Ему хотелось побольше вызнать у их провожатой, но он опасался ляпнуть лишнего и пустить волку под хвост все предостережения Бабы Яги. Но каждые несколько шагов он ловил на себе пристальный взгляд Ольги. Казалось, всадница вот-вот что-то спросит или скажет, но нет — девушка упорно молчала, только стянутая черной перчаткой рука сильнее стискивала поводья.

— А чем тебе госпожа Милорада не угодила? — спросил, наконец, Свят. Ольга скосила на него глаза и фыркнула.

— Не хочу гадости говорить про твою невесту. А то вдруг возвращать ее в отчий дом не захочешь, — мотнула головой она.

— Сделай милость, — попросил Свят.

— То, что Милорада не подарочек, мы и сами знаем, — поддержал Влас и только хихикнул, когда почувствовал кошачьи когти, вонзившиеся в его шкуру.

— Капризничает, — ответила Ольга. — Золото ей не нравится, самоцветы скуку навевают. Вот, живых цветов потребовала. Сад собственный.

— Для сада тут снега многовато, — отметил Святослав.

— Какой ты умный, сразу видно — князь. Такому прям на роду написано править, — отметила девушка. — Может, еще какой мудростью поделишься?

Свят только нахмурился и сильнее закутался. Вместо него голос подала Милорада.

— Не дано мертвецам живые цветы вырастить. Не в таких краях.

— Умная кошечка, — хмыкнула Ольга. — Себе б тебя, такую смышленную, оставила.

Вместо ответа Милорада зашипела и спряталась глубже в черные мягкие складки. Ольга на это только усмехнулась.

Пейзаж вокруг них словно и не менялся вовсе. Куда ни глянь, всюду снежная пустошь, ни горы, ни деревца. А Свят глядел на протянувшиеся до самого коридора сугробы и прикидывал, был ли каждый пласт снега когда-то живым человеком. От этих мыслей тело опутали нити холода. Из оцепенения его выдернул голос Ольги.

— А ты отчего за невестой в такую даль добрался, раз она не подарочек, как сказал твой друг с долгой историей? — насмешливо поинтересовалась она.

— Ну, она невеста моя, — пожал плечами Святослав.

— Если б каждый только по такой причине за невестой своей возвращался, то к кощееву дворцу уже тропа была бы протоптана.

— Милорада умна, красива, в колдовстве сведуща…

— И так ловко его захомутала, что у него выбора не было, кроме как на ней жениться, — вставил свои три копейки Влас. Свят животом почувствовал, как кошка в покрывале сворачивается в шар ярости. Но, вопреки ожиданиям, вонзания когтей не случилось. Не было и привычной для Милорады колкости. Только недовольное гудение, едва различимое в треске и хрусте снега.

Ольга хмыкнула что-то вроде «понимаю» и больше с расспросами не приставала. Хотя любопытство так и подмывало спросить, отчего нельзя было оставить девицу Кощею. И неужели так просто стать невестой? Может, ей в следующий раз тоже захомутать какого-нибудь Ивана или Степана, явившегося не за украденной невестой, а за богатствами Кощея?

— Почти приехали. Засветло доберемся.

Госпожа Милорада ходила по роскошным палатам кощеева дворца и морщила свой прекрасный вздернутый носик. Кощей наблюдал за ней со своего престола, подперев щеку кулаком, и все силы направлял на то, чтоб его окостеневшее тело не расплылось от умиления при виде этого румянца на бледных щеках, этой игры свечей на медных волосах.

— До чего ж прекрасна ты, душа моя, — выдохнул он, но слова не передавали и десятой доли того обожания, что распирало его впалую грудь.

Распрекрасная невеста остановилась, взглянула на Кощея так, будто лишь сейчас его увидала. Полные губы дернулись в гримасе, будто прекрасной госпоже поутру вместо травяного чая заварили навоз пополам с дегтем.

— Ах, прекрасна, суженый мой? — ехидно улыбнулась она.

— Конечно. Бела, хрупка, нежна. Снежинка, — проворковал Кощей. Лицо госпожи Милорады сделалось еще недовольнее.

— Снежинок у тебя много, суженый мой. И все красивые, как я погляжу.

— Но нет никого тебя прекраснее, — улыбнулся Кощей.

— А как же эта… падчерица твоя?

— Ольга⁈ — вскинул брови хозяин дворца. — А что с ней?

— Слышала я, как она слугам про меня шепчет дрянь всякую, — скрестила руки на груди распрекрасная. — Слыхал бы ты, как она за глаза меня величает.

— Это она по скудоумию. Молодая, кровь горячая, — отмахнулся Кощей.

— Вот, «скудоумие»! Любимое ваше словцо! Она про меня также болтала. Мол, скудоумная я, раз цветов живых пожелала. А я разве такая? Разве я не заслуживаю немного красоты, раз суждено мне остаться с тобой на веки вечные? — госпожа Милорада всхлипнула раз, два, и на ясные глаза набежали огромные, размером с градины, слезы. Она сделала один нетвердый шаг в сторону Кощея, затем еще один.

Хозяин морозного края поднялся с престола и сделал шаг в сторону своей прекрасной невесты, одинокой и расстроенной. Он раскрыл руки, позволяя ей упасть в его костлявые объятия, казалось, готовые рассыпаться от одного прикосновения. Но госпожа Милорада вцепилась в него, словно он был ее единственной опорой и надеждой.

— Она это специально, — всхлипнула она. — Она свадьбу нашу расстроить желает.