Не здороваясь, Гаскинс прошел в центр комнаты. Прислонил трость к камину и бросил газету на стол.

- Читай! – приказал он.

То же мне выискался… командир. В другое время я бы непременно послал дуболомного вояку, но сейчас самому стало интересно. Что же такого волнующего он обнаружил?

Взял газету в руки и расправил листы. Первое что бросилось в глаза - фотография пятимачтового судна, окруженного ликующей толпой. Подпись внизу гласила: спуск на воду пятимачтового баркаимени третьего канцлера Торгового Союза – Карла фон Цуберга.

«Шестнадцатого числа сего года со стапель судостроительной верфи Баненхайма, в присутствии высокопоставленных лиц сената, министерств и ведомств, а также…»

- Читай на пятой странице, - сбил меня Гаскинс, - второй заголовок сверху.

Шурша бумагой, я принялся листать и наконец добрался до означенной статьи.

«Вчера вечером в спальне собственного дома было обнаружено тело Леонардо Моретти. По словам представителей Корпуса Охраны причина смерти сорокатрехлетнего мужчины носит естественный характер и не имеет никакого отношения к профессиональной деятельности.

Покойный был известен не только как крупный бизнесмен и меценат, вкладывающий огромные средства в развитие города, но и как человек, замешанный в теневых схемах. Согласно официальным данным, покойному принадлежало до двадцати пяти процентов акций судостроительной компании Баненхайма, а также большое количество складских площадей в припортовой зоне. Если же верить неофициальным источникам - до двух третей всей контрабандной продукции приходилось на структуры, подчинённые старшему Моретти. А это миллионы и миллионы кредитов ежемесячно. Согласитесь, слишком жирный кусок пирога, чтобы долго оставаться без владельца.

«И чем это грозит рядовому жителю?» - спросите вы.

«Ростом уличной преступности», - отвечаю наши специалисты. – «Передел сфер влияния в преступном мире еще никогда не проходил мирно. И вряд ли данный случай станет исключением».

Но официальные власти продолжают успокаивать встревоженную общественность, раз за разом утверждая, что криминогенная обстановка в городе находится под их полным контролем».

Я опустил газету и уставился на Гаскинса.

- Смотрю, ты не удивлен новостью, - произнес тот, внимательно наблюдая за моей реакцией.

- С чего бы?

- Леонардо Моретти скончался.

- Разве я вчера об этом не упомянул?

- Ты лишь сказал, что в гостиный двор приходили его люди, - взгляд Гаскинса стал острым, как острие ножа. – Каким образом Сига из Ровенска связан с его смертью?

- Связан? Что за бред? В газете ясно написано: причина смерти была естественной.

- Существует масса «тихих» способов убийства человека. Таких, что даже самый зоркий из анатомов не догадается. К примеру, яд или тонкое лезвие спицы, пропущенное через носовое отверстие.

- Гаскинс, какой к шантру яд? Вы уж определитесь, кто я: обыкновенный вор, мошенник или профессиональный душегуб?

- Теперь и сам не знаю, - признал тот. – Умудриться убить двух налетчиков голышом.

- В этом деле не одежка нужна, а сноровка и быстрота реакции… И к тому же, Гаскинс, как я смог убить старшего из Моретти, будучи заключенным в кутузку?

Мы некоторое время просидели в тишине. Гаскинса одолевали тяжелые раздумья – это легко угадывалось по его нахмуренной физиономии, я же озаботился куда более насущными проблемами. Проглоченные яблоки нагнали зверский аппетит.

- Гаскинс, в сей мрачной обители полагается завтрак?

- Баронесса завтракает, когда встанет.

- А я?

- Без понятия. Комнату тебе выделили, а кормить никто не обещал.

Что за люди, всё у них… не по-людски. Вечно норовят кукиш показать или еще какую подлость умудрить. Неужели так трудно накормить человека? Сиге из Ровенска многого не надо, он согласится и на тарелку пустой каши: без масла, безо всего. Но даже такой малости в доме сестрицы не ожидалось.

Я догрызал последнее яблоко из вазы, когда задумчивый Гаскинс вдруг ожил:

- С сегодняшнего дня планы изменились. Заниматься поисками матросов с «Оливковой ветви» будешь в одиночку.

Вот те раз! Я аж закашлялся от неожиданности, выплюнув попавшее не в то горло семечко.

- А баронесса в курсе?

- Я сам доложу её светлости.

- Не боишься угодить в немилость?

- Боюсь, - неожиданно честно признался Гаскинс, - но у нас не остается выбора. Слишком много всего происходит вокруг: арест судна, налет на гостиный двор, братья Моретти, а теперь еще инспектор Колми взялся вынюхивать. Я всерьез опасаюсь за жизнь Энрики, поэтому остаюсь при ней, твоя же задача остается прежней – добыть информацию.

«А как же быть с недоверием?» - очень хотелось спросить, но я не стал. Вместо этого устроил аттракцион неслыханной глупости, выдав по истине ценный совет:

- Вам нужно уехать из города.

- Думаешь я этого не понимаю? Энрика упрямая, не согласится. Да и не сможет она просто взять и бросить…

Кого бросить или чего? Увы, окончание фразы не прозвучало. Гаскинс умолк, превратившись в скорбную скульптуру духа-хранителя, которую обыкновенно ставили в фамильном склепе над гробом покойного. И в без того мрачном особняке стало совсем уж тоскливо.

- Может людей для охраны нанять?

Гаскинс грустно усмехнулся.

- Ты в курсе местных расценок или думаешь, мы здесь в роскоши купаемся? Оглядись вокруг, что ты видишь? Разруху и запустение? Вот то-то и оно, мы даже хороших слуг себе позволить не можем.

Откровение Гаскинса ввело меня в некоторое замешательство. Не то, чтобы не подозревал о финансовых проблемах сестрицы. Просто в благородном обществе считалось за дурной тон признаваться в подобном. Они до последнего строили из себя гордых павлинов, тратя оставшиеся крохи на дорогие подарки и угощения, а когда приходила пора платить по счетам - вешались. Или сначала пускались в бега и только потом вешались, потому как трудно выживать, имея ветер в карманах. Особенно тем, кто ранее о нужде не знал.

За сим наша беседа с Гаскинсом подошла к концу. Вояка остался сидеть в кресле, а я, накинув на плечи пыльный сюртук, вышел на улицу. Одними разговорами сыт не будешь, поэтому и отправился на поиски ближайшей забегаловки.

Дошел аж до самого плаката «Добро пожаловать…», но так ни одной «кормёжной» и не обнаружил. По обоим сторонам улицы стройными рядами шли особняки. Разными они были: порою попадались настоящие дворцы с остроконечными башенками и полукруглыми лестницами, поднимающимися к главному входу. С баллюстрадами и фонтанами, да полуголыми великанами, удерживающими скат крыши. А были и такие, как у баронессы, покрытые от старости мхом.

- Уважаемый, не подскажете, где здесь можно перекусить, - обратился я к благообразному господину, неспешно прогуливающемуся вдоль улицы.

Тот недовольно уставился на меня. Осмотрел с головы до ног, но все же ответил:

- В «Восточных холмах» ресторанов нет. Если есть желание перекусить, спустись в средний город.

Спустись… Сказал так, словно предстояло путешествие в клоаку.

Хотел я поблагодарить благообразного горожанина за совет, но увидев удаляющуюся спину, передумал. Непомерная гордыня, густо перемешанная с высокомерием. Хоть в чем-то наши миры схожи.

По пути в забегаловку, я решил заглянуть в оружейную лавку. Прав был Гаскинс, обстановка в последние дни накалилась. Слишком много всего произошло, потому пришла пора задуматься о защите. Не было у меня ничего кроме быстрых ног и кулаков, а столь понравившийся трофейный нож, принадлежавший ранее утопленному Брану, изъяли чернецы.

Я долго изучал стойку с образцами, пока не подошел местный служка и не поинтересовался:

- Чего изволите?

- Хочу пятизарядный пистоль. Такой, чтобы пули не через ствол вставлялись, а в специальное круглое приспособление.

- Барабан, - подсказал продавец. – Вам нужен револьвер, работающий на принципах магнитного импульса. Увы, у нас такие не продаются.