Я зашел в первую попавшуюся забегаловку. Заказал кусок баранины в яблочном соку. Обглодал мясо до косточки, но даже вкуса не почувствовал. Вся прелесть жизни куда-то испарилась. Не радовали больше красивые здание и широкие улицы, диковинные повозки и платья местных барышень, кокетливо обнажающих плечи. Цвета мира поблекли под тяжестью проблем. Петля затягивалась все туже и туже, и я уже не видел возможности вырваться на свободу. Прикончат… точно прикончат, не одни так другие.
Не помню, как взбежал по ступенькам крыльца. Распахнул створки дверей и оказался в прихожей «Матушки Гусыни». Быстрым шагом миновал стойку, но подняться на второй этаж не успел.
- Господин барон, господин барон, к вам посетитель, - раздался голос портье.
Я остановился, опершись рукой о перила. Чернецы, местные уголовники – кого еще не хватает для полноты счастья?
Вишек подбежал ко мне и тихо заговорил:
- Пришел и снял гостевую комнату на три часа… Тот самый с рассечённой бровью, что вчера вашей личностью изволил интересоваться. С ним молодая дама: одетая элегантно, украшения – чистое золото, приправленное драгоценными каменьями. Явно фамильное, работы старых мастеров. Уж поверьте, я в этом разбираюсь.
- Только двое?
- Да, мужчина и женщина. Дама из числа благородных, а этот с рассеченной бровью при ней вроде охранника.
- С чего взял, что благородная?
- Так я же говорю, украшение фамильное. Такое на улице не купишь. И манеры… сами знаете, породу не спрячешь.
Я извлек из кармана банкноту и, не глядя, сунул в подставленную ладонь. Судя по округлившимся глазам портье, цифра на бумажке оказалась немаленькой. Да что уж теперь мелочиться.
- Проводи.
Служка зашагал впереди - я за ним, засунув пальцы за пояс. В тысячный раз пожалел, что не озаботился покупкой ножа.
Мы прошли через дверь под лестницей, миновав длинную залу, напоминающую общественную приемную при кабинете важного чиновника: ряд стульев вдоль стены, несколько столов по центру. Не хватало лишь портретов важных господ и загаженного пола от плевков многочисленных посетителей.
Подошли к двери, покрытой незамысловатой вязью рисунка. Портье положил пальцы на изогнутую ручку и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Вон как старается за деньгу. Интересно, если сверху сотню накинуть, подошву сапог вылежит?
- Погоди, - я засунул руку в карман и извлек на свет очередную банкноту. – Здесь на горячую ванну, а что останется, местным девкам раздашь за уборку номера.
Портье схватился за цветастую бумажку, дернул, но так и не смог вытащить из моих пальцев.
- Местным девкам, ты понял? – повторил я. И только дождавшись ответного кивка, отпустил край банкноты. – А теперь открывай.
Двум смертям не бывать, так чего бояться?
Глава 8. Дорогая сестрица
- Его светлость барон Алекс Дудиков, - провозгласил служка, первым зашедший в комнату. Сделал это торжественно, словно являлся не портье в гостином дворе, а распорядителем званого вечера в благородном доме. Только что палкой об пол не ударил, привлекая всеобщее внимание.
Ожидающие в гостевой люди к подобному представлению отнеслись спокойно. Сидящая в кресле дама даже головы не соизволила повернуть, а мужчина одарил долгим изучающим взглядом. Он дождался, когда дверь за портье закроется и только после этого поднялся на встречу.
Вишек вполне точно описал его: высокий рост, щеголеватые усики и рассечённая на две неровные части бровь. Едва заметная полоска шрама начинала свой путь от правого глаза и терялась в густой шевелюре, изрядно побитой сединой. Что же касаемо манер, и здесь портье не ошибся: в каждом движении гостя чувствовалась военная выучка и дисциплина.
Он отмерил шаги и замер напротив, не испытывая к барону, то бишь ко мне дружелюбных намерений. Прищурил глаза, словно выбирая в какую скулу ударить.
- С кем имею честь разговаривать? - выдавил я с заметной ленцой, пытаясь копировать манеру покойного барона. Но вместо приветственного слова услышал:
- Руки поднял.
- Чего?
Я не ошибся, господин все же ударил, но в качестве мишени выбрал не лицо, а живот. Резкая боль заставила согнуться пополам. Пока хватал губами воздух, меня быстро обыскали: вытащили из кармана расстегнутого сюртука грамоту и пачку банкнот. Впрочем, последнее господина с военной выправкой не заинтересовало – деньги оказались брошенными на пол, а документы он передал барышне.
- Что за херня… - попытался я возмутиться и тут же крепкая ладонь схватила за волосы. С силой дернула, заставив задрать лицо к потолку. Вот только потолка я не увидел, вместо него на меня уставились наполненные холодной яростью глаза.
- Скажешь хоть слово, и местные слуги устанут оттирать пятна крови.
Я лишь заморгал в ответ, чувствуя, как от боли начинают слезиться глаза.
Из глубины комнаты долетел шорох разворачиваемой бумаги. Спустя мгновенье женский голос произнес:
- Документы выданы на имя Алекса Дудикова. Подпись его, по крайней мере похожа и гербовая печать министерства… Гаскинс, не могли бы вы посмотреть.
- Только попробуй дернуться, - произнес мужчина и отпустил волосы. Я тут же схватился за шею, и принялся разминать занывшие от напряжения позвонки. Вот ведь, шантру… С виду благообразный господин, а судя по замашкам сущий разбойник. Едва голову не свернул.
Пока приходил в себя - мужчина, названный именем Гаскинс, подошел к столу: взялся за грамоту и принялся изучать. Даже на свет поднял, пытаясь разглядеть невидимые знаки. Ходили слухи, что документы подданных Аустрийской империи имели специальные магические символы. Только ложь все это. Сколько раз я разглядывал бумаги: и под лучами солнца и под разными светильниками. Нет там ничего, кроме древесных волокон и помятостей.
- Похоже на оригинал, - наконец произнес он. Посмотрел на меня, на прислоненную к камину трость с железным набалдашником, потом снова на меня.
- Не надо, - прошептал я, – мы же цивилизованные люди, обо всем сможем договориться.
- А кто сказал, что мы собираемся договариваться? – тяжелая трость оказалась в руках мужчины. Такой черепушку проломить, проще пареной репы.
И тогда я рванул к оставшейся за спиной двери. Дернул за ручку и понял, что та заперта. Вишек – продажная душонка… Интересно, за сколько кредитов он согласился щелкнуть замком с той стороны? Ну ничего, я еще доберусь до твоей глотки, если в живых останусь…
Тень за спиной увеличивалась в размерах. Я развернулся, готовый встретить противника лицом, но покачивающаяся в ладонях трость мигом лишила решимости. Путь к единственному окну оказался перекрыт, поэтому я бросился налево, в сторону небольшого столика. Сбил по пути стул, сам едва не упал, с трудом сохранив равновесие. Схватил со столешницы подсвечник, оказавшийся на удивление легким. Покачал вновь приобретенным оружием в ладони, примериваясь для броска.
Мужчина в ответ многообещающе улыбнулся. Постучал набалдашником по открытой ладони. Расстояние между нами разделял лишь декоративный столик – сомнительное препятствие, учитывая невеликие размеры. А что если…
- Гаскинс, достаточно, - женский голос прозвучал неожиданно громко.
- Баронесса, вы же не собираетесь его отпустить?
- Я сказала хватит.
И Гаскинс послушался, нехотя опустив трость.
- А тебе, - шляпка качнулась в мою сторону, - предлагаю все честно рассказать. И поверь, другого шанса не предвидится.
Ну надо же, какие мы грозные, а голосок-то дрожит. Не от страха, скорее от волнения.
Я помялся для вида и произнес:
- Какие будут гарантии?
- Гарантии? Тебе нужны гарантии, щенок?! – завелся притихший было мужчина. Двинулся вперед и снова был остановлен:
- Гаскинс, здесь я говорю!
Тот пробурчал нечто невразумительное, но спорить не стал.
- Баронесса, какой у вас непослушный слуга.
Дама предпочла не заметить отпущенной колкости, а вот изуродованная бровь мужчины дернулась. Давай, понервничай-понервничай, цепной пес. Насмотрелся я на таких: пока хозяйка не велит, будешь стоять и помалкивать.