— Нет, Кэшел, — ответила она. — Она сама просила об этом, но приличия этого не позволили. Она похоронена вместе с остальными членами своей семьи в большой усыпальнице бор-Ториал к западу от городских стен. Но ее… сердце, если хочешь, ее надежды похоронены здесь. Ее страстное желание создало концентрацию, которая поможет тому, что мы с тобой собираемся сейчас сделать.

Она похлопала себя по бедру. — Подойди ближе, — сказала она; и, когда Кэшел встал рядом с ней, она начала петь. Вместо того чтобы вслушиваться в слова, которые все равно были всего лишь бессмысленными слогами, Кэшел посмотрел на деревья. Листья распустились, хотя и не достигли своего полного размера. Кэшел не то чтобы скучал по деревушке Барка, но он был в значительной степени доволен своей жизнью там. Он улыбнулся: другие люди, возможно, подумали бы, что это тяжело, но ему это подходило. Это было то, что имело значение.

Улыбаясь шире, он провел ладонями по древку из гикори, просто чтобы почувствовать полированное дерево. Было приятно подумать о деревушке Барка.

И когда он улыбнулся, высокие серые стволы начали вращаться вокруг него. Сначала быстро, потом замедлились, пока не замерли, не ощущая даже обычной дрожи ветерка, шевелящего листья, или проносящегося мимо насекомого. Роща исчезла. Кэшел и Теноктрис стояли у подножия холма с плоской вершиной. Вокруг них простиралась равнина, поросшая овсюгом ржавого цвета, кое-где усеянная акациями и низкими, но такими же колючими кустами. Растительность колыхалась на сухом ветру; высоко в небе кружил, взмахивая крыльями, одинокий стервятник.

Теноктрис посмотрела на холм с крутыми склонами, затем повернулась к Кэшелу. Ветер трепал ее волосы, падавшие ей на глаза. Она не собирала их в пучок с тех пор, как снова стала молодой. Она раздраженно откинула их назад, а затем рассмеялась, как девушка, которой она казалась. — Полагаю, это то, что я получаю за тщеславие, — сказала она. — Что ж, я думаю, я просто приму наказание. Она кивнула на холм и продолжила: — Это Могила Посланников. Предположительно, были отправлены два посланника, чтобы вывести Человечество из тьмы, но вместо этого они развратились и были заключены в тюрьму под этим утесом.

Губы Кэшела снова поджались. — А кто послал их, Теноктрис? — спросил он. — И кто же их здесь похоронил?

Теноктрис пожала плечами с насмешливой улыбкой. — У каждой религии есть ответ на этот вопрос, — сказала она, — но нет двух одинаковых ответов. Ваши священники в деревушке Барка сказали бы, что Посланников послала Богоматерь, и что Пастырь заключил их в тюрьму, когда они обратились к греху. Я не уверена, что их действительно кто-то послал, и я не уверена, что их заключили в тюрьму; но они здесь, и они обучают искусствам великой силы волшебников, которые могут вырвать у них эти знания.

В деревушке Барка не было священников, за исключением осени, когда они приезжали из Каркозы на процессию по Сбору Десятины. Они проносили изображения Богоматери и Пастыря по городу и собирали деньги, причитающиеся Великим Богам за год. Кэшел, однако, не стал поправлять Теноктрис, поскольку ошибка не имела значения; вместо этого он посмотрел на длинный холм. Это был слоистый песчаник, на котором было мало растений. Это были кусты, которые росли в грязи, задуваемой ветром  в щели. Некоторые песчаники были не слишком твердыми, но даже в этом случае это была бы серьезная работа, если бы им пришлось копать вглубь на какое-то расстояние.

— Туннель уже есть? — спросил он. — Или мы сами будем его копать? Кэшел не волновался. Он предположил, что если бы им понадобились инструменты сверх того, что они обычно носили с собой, Теноктрис сказала бы ему взять их. И если по какой-то причине она ожидала, что он пробьет дыру в скале другими камнями, что ж, именно это он и сделает.

Волшебница что-то искала в своей сумке. Она подняла взгляд с оттенком юмора, затем смягчилась, прежде чем сказать: — Мы не будем входить в гробницу, Кэшел, хотя путь туда есть. Все, чему учат Посланники, является злом, независимо от того, кажется это так на первый взгляд или нет. Она сделала паузу, снова заглянула в сумку и взяла то, что было то ли стилусом, то ли тонкой палочкой. Она была не длиннее кисти Кэшела, но сверкала так, как может сверкать только бриллиант.

Теноктрис вернула ее на место с забавным выражением лица. — Кэшел, — сказала она, — у меня никогда не возникало соблазна посетить Посланников. Я знала свои способности и, следовательно, понимала, что вряд ли смогу заставить их дать мне знания, которые я, возможно, ищу. Однако сейчас — я действительно могла бы это сделать. Странно, не правда ли, что власть сама по себе ведет к искушению?

Кэшел задумался над вопросом. — Нет, мэм, — ответил он. — Так всегда, с любым видом власти. Конечно, если ты порядочный человек, это не проблема. Ты просто знаешь, что не станешь затевать драки, если другой парень слишком пьян, чтобы соображать, ты просто стараешься не попадаться ему на пути.

Теноктрис выглядела так, словно собиралась рассмеяться; вместо этого она подошла ближе, похлопала его по запястью и отскочила назад, прежде чем он успел что-либо предпринять. По правде говоря, он не был уверен, что сделал бы, если бы у него было время подумать.  Затем она сказала: — Я собираюсь попросить тебя поработать с оракулом самостоятельно, вместо меня. Она указала на овсюг, на котором они стояли. — Возьми, пожалуйста, в руку семена одного колоска, — сказала она с той вежливостью, которую люди используют, когда не ожидают никакого ответа, кроме, как «Да, мэм».

— Да, мэм, — ответил Кэшел. Переложив посох в левую руку, он большим и указательным пальцами правой руки приподнял ближайший стебель и собрал семена на ладонь. Головка колоска была острой и волосистой, но это не повредило его мозолям. — Да, мэм? — повторил он, на этот раз, чтобы сказать Теноктрис, что он готов ко всему, что она задумала дальше.

Почва здесь была каменистой, так что даже выносливый овсюг был редким. Однако если смотреть поверх колосков, он выглядел как сплошное поле, потому что равнина простирается далеко вдаль.

— Подбрось семена в воздух, — сказала волшебница. Она сложила кончики пальцев вместе, жестом, который Кэшел помнил с тех пор, когда она была старой. — Они упадут, указывая на предмет, за которым я пришла.

— Просто подбросить их вверх? — спросил Кэшел, думая, что ослышался. При таком сильном ветре они, наверняка, рассеются на юг, под углом в сторону от холма.

— Да, вверх, — подтвердила Теноктрис. — Давай, пожалуйста.

Кэшел повиновался. После ее довольно резкого ответа, он не удивился, что семена образовали в воздухе треугольник, как гуси, прежде чем опуститься на землю. Он был готов поспорить, что они легли в определенном порядке, несмотря на то, что стебли других травянистых растений скрывали узор.

— Ты можешь следовать в указанном семенами направлении, вверх по холму? — спросила Теноктрис. — Я имею в виду, следовать совершенно точно?

— Да, мэм, — ответил Кэшел. — Я это и имею в виду. Он вытянул свой посох на расстояние вытянутой руки, чтобы посмотреть вперед, не столько потому, что ему это было нужно, сколько, чтобы показать Теноктрис, что он все понял. Теперь, когда она была молодой, она, казалось, не доверяла людям так, как раньше.

На скале рос куст полыни, может быть, на расстоянии фарлонга вверх по склону, под тем углом, под которым им нужно бы двигаться. Выше, на горизонте, в направлении, указанном стрелкой, виднелся выступ скалы, похожий на нос. Оба ориентира были похожи на множество других мест на холме, но они не были одинаковыми. Кэшел без проблем сориентировался.

— Тогда веди меня, пожалуйста, Кэшел, — сказала Теноктрис. Она виновато улыбнулась. — Потому что я, конечно, не могу этого сделать.

Кэшел улыбнулся. Он ничего не сказал, когда начал подниматься по склону, но ему стало легче оттого, что Теноктрис сожалела о том, как она говорила. Время от времени все становятся раздражительными — ну, почти все. Но когда ты понял, что сделал это, ты, по крайней мере, можешь попытаться не делать этого снова.