***

Гостиница находилась в полумиле вниз по долине, в роще деревьев. Гаррик, вероятно, не заметил бы ее сразу, если бы побеленные стены не поблескивали в лучах заходящего солнца. — Этот дом построен из напиленных досок, — сказал он Шину и Коре. — Интересно, у них будут соломенные матрасы, а не кукурузная шелуха?

— Я могла бы разломать конюшню, построенную из досок, — задумчиво произнесла людоеда. — Это мое собственное неверное суждение превратило меня во вьючное животное. Если бы я только справилась со своим голодом и отправилась на юг на один день раньше, я была бы свободным существом, каким предназначила меня Судьба.

— Или ты могла бы поймать дикую свинью, — сказал Шин, — и избавила бы себя от необходимости сносить конюшню.

— У меня всегда была склонность к конине, — ответила Коре тоном достойного упрека. — Такое великолепное существо, как я, имеет право на свои прихоти.

— Что в данном случае означает право носить на себе человека — представителя в качестве альтернативы вырезанию твоего сердца, — прокомментировал Шин. — Я бы полагал, что настоящий философ задумался бы о том, действительно ли вкус свинины так уж плох.

Здесь, в долине реки, тропа была шире, чем на гранитном склоне, по которому они только что спустились. Из подлеска торчали пни деревьев. Гаррик с интересом отметил, что они были спилены, а не срублены топором или просто окольцованы и оставлены, чтобы упасть во время бури после многих лет гниения. Непогода — возможно, наводнение, но это мог сделать и сильный мороз — уничтожила два дуба чуть выше по склону. Их ветви торчали в стороны, казалось, корчась в безмолвном ужасе.

Женщина в красном джемпере вышла из гостиницы, держа за руку ребенка. Гаррик снял свою широкополую шляпу и помахал ею. — Привет! — крикнул он.

— Как ты думаешь, она тебя слышит? — вслух поинтересовалась Кора.

Женщина закричала, схватила ребенка и бросилась обратно в здание. По крайней мере, у Гаррика не было никаких проблем с тем, чтобы расслышать ее.

— Разве Орра не сказал им, что я приду? — недоумевал Гаррик вслух. — Ну, мы почти пришли. Я не думаю... Он взглянул на Шина и обнаружил, что эгипан смотрит на него.

— Нет, — сказал Шин, — я не думаю, что люди, которых предупредили, что ты прибудешь на огре, пришли бы в ужас, узнав, что эгипан будет в составе группы. Хотя я польщен, что ты рассматриваешь такую возможность. Он подпрыгнул, встал на руки, затем снова перевернулся на копыта. Шин сардонически ухмылялся каждый раз, когда поворачивался в сторону Гаррика.

— Я никогда не замечала, чтобы людям можно было особенно доверять, — сказала Кора. — Ты считаешь маловероятным, что этот Орра забыл сказать или предпочел не говорить хозяину гостиницы, что ты прибудешь на таком чудесном скакуне, как я? Вы подружились с Орра?

— Нет, вовсе нет, — признал Гаррик. — Хотя я бы не сказал, что мы враги. Хотя...

— Да, — подал голос Король Карус. — Мы не знаем, чем занимается Орра. Если бы он подумал, что ты соперник, это было бы причиной немного усложнить твой путь.

— Он мог бы даже сказать людям, что придет великий и ужасный людоед, чтобы съесть всех их лошадей, — добавила Кора.

По ее тону Гаррик не мог понять, говорит она серьезно или нет. Действительно, интересно, что будет сегодня вечером в конюшне?

Трое мужчин вывалились из передней двери гостиницы. Двое из них были одеты в кожаную одежду и вооружены короткими мощными луками; третий был постарше и держал обоюдоострый топор. Это был скорее инструмент лесоруба, чем оружие, но руки и плечи мужчины выглядели впечатляюще, даже если живот, выпирающий из-под фартука, был тяжелее, чем, вероятно, был в расцвете его сил.

Пока Кора продолжала бежать трусцой вперед, из конюшни выбежал еще один мужчина с деревянными вилами, а за ним по пятам следовал маленький мальчик, которого, наверняка, послали за ним. Один из лучников поднял лук и прицелился, хотя расстояние все еще было слишком велико, чтобы выстрелить.

 — Подожди! — сказал Гаррик огру, натягивая поводья. Ну, ремни, конечно. — Я пойду, поговорю с ними. Кора остановилась, расставив обе когтистые лапы на изрытой колеями дороге. Гаррик качнулся вперед и ударился грудиной о ее затылок.

Карус печально улыбнулся. Его тренированные рефлексы обычно делали Гаррика таким же уверенным наездником, как и любого кавалериста из Северного Орнифала, но у Каруса было не больше опыта езды на огре, чем у его потомка.

— Теперь вот этический вопрос, Шин, — сказала Кора. — Если моего хозяина утыкают стрелами деревенщины, к которым он подходит, обязана ли я томиться над его трупом, пока не умру с голоду, как благородный скакун в балладах, или мне будет позволено бродить в поисках кобылок?

Гаррик спешился. — Ты заменяешь мерина, — сказал он. — Кобылок нет. Он расстегнул свой пояс и протянул его вместе с мечом и кинжалом огру. — Но ты можешь подержать вот это, если хочешь, — добавил он. — В надежде, что, если я буду выглядеть достаточно миролюбиво, здешние крепкие мужички не нашпигуют меня стрелами.

Гаррик шагнул вперед, размахивая шляпой в правой руке. — Привет вашему дому! — крикнул он. — Я друг! Он подошел бы на расстояние в полфурлонга — расстояние меткого выстрела даже из короткого лука, если бы лучник знал свое дело. Чего эти парни, возможно, и не умели: люди были склонны думать об охотниках, как о метких стрелках, но это было неправдой. Довольно часто охотники совершали свои убийства, терпеливо выжидая в тишине, пока цель не окажется достаточно близко, чтобы в нее можно было плюнуть.

— Но ты бы предпочел неумелых стрелков, — сказал Карус. — Из меня вырезали три стрелы, а дротик, который какой-то дикарь на Далопо вонзил мне в левую икру, почти прикончил меня, когда он начал гноиться. У этой пары тоже дротики.

— Простите меня за моего коня, — крикнул Гаррик. — Я знаю, он странный, но такой же безобидный, как пони. Это долгая история, и я охотно расскажу ее, когда угощу ваш дом кружкой эля.

Пожилой мужчина вытер обух топора о свой фартук. — В этих краях мы пьем сидр, — обоснованно ответил он. — Чертовски хороший сидр, если я сам так говорю.

— Тогда, может быть, вы все выпьете со мной сидра? — спросил Гаррик, подходя к группе из четверых мужчин и мальчика. Женщина и ребенок выглядывали из окна второго этажа.

Гаррик достал серебряную монету — Виноградный Лист Орнифала с потертым изображением Валенса II на другой стороне. Он покрутил ее на большом пальце, чтобы она сверкнула на свету, поймал и протянул кабатчику. Тот нахмурился, постучал монетой по своему топору, чтобы определить содержание серебра, и сказал: — Тогда ладно.

— Эти двое тоже пойдут? — спросил один из охотников, указывая своим луком в направлении Коры и эгипана. Участок его кожи на голове был покрыт розовым шрамом; он попытался зачесать оставшиеся черные волосы поверх раны, чтобы скрыть ее.

Гаррик повернулся, отчасти для того, чтобы дать себе время определиться с ответом на вопрос, и помахал Коре и Шину. — Теперь вы можете подойти! — крикнул он. — Эти джентльмены знают, что мы дружелюбные путешественники, у которых есть деньги на ночлег.

Мужчины, уставившиеся на него, еще не были убеждены в этом, но такая формулировка могла бы помочь развеять их подозрения. Гаррик улыбнулся хозяину гостиницы, наименее враждебному из всей компании, и обратился к нему. — Конечно, я не удивлен вашей озабоченностью. Предыдущий путешественник, Мастер Орра, обещал сообщить вам о моем приезде и моих спутниках. Разве он не упоминал об этом?

Трактирщик нахмурился. — Орра? — переспросил он. — Мы не видели никого с таким именем. Когда он должен был прибыть?

— Он должен был быть здесь сегодня пораньше нас, — ответил Гаррик. Шин и Кора приближались, эгипан шел на руках впереди неторопливо шагающего огра. — Верхом на покусанном блохами сером коне. Да, мы двигались в хорошем темпе, но не догнали его по дороге.

— Ни одна белая лошадь не проезжала здесь с тех пор, как год назад был мой день рождения, — проворчал конюх с едва различимым акцентом. — И это было до того, как Сестра во Христе утащила все в ад, а потом выплюнула обратно.