— Да, парень, — согласился Карус. — Насколько я знаю по своему опыту. Но этот мир сложнее, чем был мир твоего отца.

В правом конце общей комнаты находился очаг. Девочка младше Мегрина возилась с тремя горшками: два были подвешены, а третий  стоял среди золы в самом дальнем от слабого огня углу очага.

Мужчины с галереи спустились по прямой лестнице, чтобы посмотреть на вновь прибывших. Двое были одеты в выделанные шкуры, хотя их штаны ниже колен были домоткаными. Должно быть, это были охотники, которым приходилось часто стоять в воде. Ткань высохнет, но кожа, особенно сыромятная, сморщивается и трескается. Они не произнесли ни слова, но третий босоногий мужчина — предположительно Орра, чья обувь была снаружи, там, где ее бросил мальчик, — сказал: — Могу ли я спросить, ваша светлость, откуда вы едете?

— Как они догадались, что ты дворянин? — удивился Карус. — На тебе простая шерстяная одежда, и твоя походка ничем не лучше, чем у любого простого солдата.

Гаррик сухо улыбнулся бы, если бы не опасался, что Орра неправильно истолкует это. Его предок, без сомнения, повидал немало крестьян, но он всегда проезжал мимо них во главе армии.

— Потому что у меня очень хороший меч, ваше высочество, — молча, ответил Гаррик Карусу. — Который через год стоил бы наличными больше, чем любой из этих людей, включая Ханна.

— Я Гаррик ор-Рейз, сэр, — вежливо представился он, усаживаясь на скамью, встроенную в переднюю стену. Он был выше любого из этих мужчин; сев, он стал менее угрожающим, хотя это означало, что ему пришлось подтянуть пояс с мечом, чтобы ножны могли стоять вертикально у него между ног. — Я путешествую, чтобы увидеть новые земли. Он сделал жест левой рукой. — В мое время все это было морем, господа, — продолжил он. — До Изменения место, откуда я родом, люди называли Валлесом.

Хозяин постоялого двора зашел за стойку у стены напротив очага. Он вернулся с кружкой из просмоленной кожи и подошел к Гаррику. — Вот, пожалуйста, милорд, — сказал он. — Мы варим наш собственный сидр здесь, в гостинице «Кабаний Череп». Я думаю, вы скажете, что у нас есть право им гордиться.

Гаррик сделал большой глоток и причмокнул губами с фальшивым энтузиазмом. — Превосходное изделие, мой добрый хозяин! — сказал он. Это было не совсем ложью: вполне возможно, что напиток был вкусным, хотя Гаррику не нравился ни сидр, ни вкус смолы. Но он знал, что некоторые его обожали; его отец держал несколько сосудов для путешественников, которые заказывали пиво в кожаных кружках. Жители городка, включая Гаррика, обычно пили из деревянных кубков.

— А ваш спутник, ваша светлость? — спросил трактирщик, искоса поглядывая на Шина.

Настойчивость Гаррика в том, что он простолюдин, очевидно, не принесла большой пользы.

— Я выпью воды из вашей дождевой бочки, Мастер Ханн, — отозвался эгипан. — Если я опьянею от вашего крепкого сидра, кто знает, что может произойти?

Гаррик пристально посмотрел на своего спутника. У Шина определенно было чувство юмора, но это не означало, что его невозмутимое предупреждение чего-то стоит.

— Меня зовут Орра, — сказал босоногий гость, усаживаясь на скамейку лицом к Гаррику. Его бриджи и короткая туника были из хорошей ткани, но жилет был сшит из шкуры какой-то пятнистой кошки. — Мне интересно, поскольку вы прибыли из Валлеса, можете ли вы рассказать нам что-нибудь о новом правительстве?

— Они прислали пару парней на таких же лошадях, как у вас, ваша светлость, — вмешался трактирщик. — Они сказали нам, что теперь мы являемся жителями королевства, и что они просто проводят обзор, но позже придут другие люди. Мы обеспокоены тем, что задумал этот новый король.

Карус рассмеялся.

Гаррик улыбнулся и вытер губы тыльной стороной ладони. — Я мало что могу вам сказать, — честно признался он. — Я верю, что правительство в Валлесе старается быть хорошим. Однако люди, даже те, кто пытаются быть справедливыми, иногда терпят неудачу. И я уверен, что будут налоги, но я не могу сказать вам, какими они будут. — «Я даже не могу сказать, за счет чего этот регион будет платить налоги», — подумал он. — «Яблоки? Шкурки ондатры?»

— Миру грозит огромная опасность, — продолжал Гаррик вслух. — Это существа, которые уничтожат все живое, кроме самих себя. Они называют себя Последними. Возможно, вас, как и других, призовут в армию, чтобы встретиться с ними лицом к лицу.

Один из трапперов заявил: — Я пришел сюда, чтобы никому не служить. Если другие люди хотят сражаться, то они могут сделать это и без меня.

— Ваш единственный шанс выжить в том, что люди должны остановить Последних, — сказал Гаррик, не повышая голоса. — Другие сделают это за тебя, если ты не захочешь спасать себя сам.

Охотники посмотрели друг на друга. Тот, который молчал, сказал: — Меня это устраивает, — скрипучим голосом. Они повернулись и снова поднялись по лестнице; ступени заскрипели под их весом.

Ханн смотрел им вслед. — Здесь так много всего происходит, — сказал он, переплетая пальцы. — Я строил это место последние пятнадцать лет, пятнадцать! И я все вложил сюда. И все меняется. Я беспокоюсь, ваша светлость, и мне не стыдно сказать вам об этом.

— Я тоже беспокоюсь, Мастер Ханн, — сказал Гаррик, поднимаясь, чтобы помассировать бедра. — Но если каждый внесет свой вклад, у нас все получится.

— Ты имеешь в виду, если вас соберется достаточное количество, — сардонически уточнил эгипан. — И, кроме того, если вам повезет. Не забывай, что тебе уже повезло.

***

— А это ордер на учреждение Четвертой Региональной Ассамблеи, — сказала Лайана, пододвигая к Шарине документ с безупречным заключением на листе тонкого пергамента. — Встреча состоится в Каркозе. У нас больше информации о Четвертом Регионе, чем о большинстве новых земель, поскольку вице-король Хафта уже начал изучать этот район, прежде чем он снова вступил в контакт с Валлесом после Изменения. В основном здесь живут Травяные Люди.

Шарина очень устала, но она взяла за правило аккуратно подписывать эти ордера. Они были слишком красивы, чтобы их можно было испортить кляксой или нацарапанной, как курицей, подписью, и к тому времени, когда их украсят печатями и лентами, они станут произведениями искусства, которые будут вывешиваться под трибуной на каждом заседании ассамблеи.

— Я подозреваю, что Лорд Рейз, глава администрации вице-короля, отвечает за патрулирование, — сухо сказала она. — Мой отец не является активным руководителем, но он определенно был на два или три шага впереди всех остальных в деревушке Барка, когда видел, что будет необходимо.

Называть своего отца Лордом Рейзом казалось еще более странным, чем думать о себе, как о Принцессе Шарине — отчасти, конечно, потому, что она не считала себя принцессой, хотя люди называли ее принцессой, и она выполняла ту работу, которую выполняют принцессы. Она посмотрела через стол, за которым они работали с Лайаной.

Кэшел — он сидел на скамье рядом с дверью — улыбнулся ей в ответ. На фризе прямо под потолком были изображены херувимы, выполняющие всевозможную работу людей — от розлива годового урожая вина по бутылкам, до валяльного цеха, где они макают шерстяные изделия в корыта с мочой, чтобы отмыть их.

Пока Кэшел ждал, он  рассматривал картины. Большинство занятий херувимов были такими, каких Кэшел никогда не видел в реальной жизни. Каждая домохозяйка в деревушке Барка пекла хлеб для своей семьи на своем очаге, поэтому коммерческая пекарня с большими кирпичными печами была такой же чуждой, как и косметическая фабрика по соседству. Несмотря на его невежество, Шарина распознала по выражению лица Кэшела восторг, который он испытывал от всего, что он рассматривал.

— А вот и последний ордер, — сказала Лайана, протягивая пятый лист пергамента. — У нас было не так много контактов с Донеллом, как хотелось бы, хотя, возможно, это из-за расстояния. Панда, конечно, находится в середине прямого маршрута туда, так что курьерам приходится широко огибать ее.