— Я вижу это, — ответила Илна. Она засунула сотканный образец пряжи в левый рукав. Самка конвульсивно вздрогнула и теперь лежала неподвижно, как проколотый мочевой пузырь. Младенец продолжал сосать грудь, его передние лапы — его руки, они действительно были руками — вцепились в длинные волосы на груди матери.

Илна наклонилась вперед. Горящий шалаш был слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, но она не собиралась оставаться здесь надолго. Она схватила младенца за лодыжки. Он сердито мяукнул и изогнулся, чтобы укусить ее. Даже такой юный, что его глаза все еще были закрыты, он обладал инстинктами своей породы. Илна не смогла схватить его за голову так, как она сделала бы с цыпленком. Она поднялась, рывком оторвала младенца от матери и размазала его мозги по камню. Затем бросила маленькое тельце, отступила на шаг и вытерла руки песком со дна оврага.

Карпос оттащил тело самки от огня, затем опустился на колени, чтобы одним движением сделать разрез от основания шеи до макушки черепа, а затем назад. Он просунул острие своего ножа в разрез и отделил кожу головы от плоти, натягивая ее

Темпл внимательно смотрел на Илну. Она пристально посмотрела на него и прорычала: — Тебе есть что сказать?

Темпл вложил меч в ножны. — Нет, Илна, — ответил он. — Котенок был слишком мал, чтобы выжить без своей матери.

Карпос отложил скальп и начал вынимать острие своей стрелы. Илна предположила, что ему придется снова оперить ее, но это была самая простая часть изготовления стрелы. Недостатка в птицах, которые могли бы обеспечить их перьями, не было. Так далеко от городов металлическое острие невозможно было заменить, а на прямое, должным образом выдержанное древко стрелы ушло бы больше года.

— Ты думаешь, это имело для меня значение? — сказала она. — Я собираюсь убивать всех зверей, если смогу. Мне все равно, сколько им лет, всем им!

— Люди и Коэрли могут сосуществовать, — заявил Темпл, снова перекидывая свой щит через плечо. Он поднял голову и встретился с ней взглядом.

— Я в это не верю, — ответила Илна, — и в любом случае, мне все равно. Убивать их всех! Темпл ничего не сказал. — Не собираешься ли ты читать мне нотацию? — потребовала она.

— Не сейчас, Илна, — ответил он с дружелюбной улыбкой. — Возможно, в другой раз.

— Возможно, никогда! — возразила она.

Он пожал плечами. — Возможно.

Илна схватила мертвого котенка за шиворот и бросила его в огонь. — Карпос, — отрезала она. — Мы сожжем и самку тоже, когда ты вытащишь свою стрелу. Асион!

— Да, Госпожа? — отозвался охотник поменьше ростом. Он остался там, где был, наблюдая, пока остальные были в овраге.

— Срежь еще веток, — крикнула она. — Мы собираемся сжечь этих тварей, прежде чем уйдем отсюда.

— Я захватил с собой тесло, — тихо вмешался Темпл. — Им будет легко порубить кусты. Он начал подниматься по склону оврага, двигаясь почти так же легко, как шел бы по ровной поверхности.

Илна последовала за ним, хотя и с большим трудом. Она злилась на большого мужчину, хотя была слишком логична, чтобы представить, что у нее были для этого какие-то причины. И она еще больше разозлилась на себя.

***

Факельщик отскочил назад, вытянув свой короткий посох так, чтобы луч света от лампы, свисающий с его конца, падал на землю туда, куда Шарина сделает следующий шаг. Случайные взгляды, которые он бросал через плечо, не могли сделать ничего большего, чем убедиться, что никто не приближается с другой стороны. Он, должно быть, запомнил все тропинки на территории дворца или, по крайней мере, все те, по которым Принц Гаррик и его ближайшие соратники, вероятно, прогуливались вечером.

— Дорогу принцессе! — закричал парень. Он просто красовался. Трое мужчин, вероятно, служащие казначейства, возвращавшиеся домой после работы допоздна, уже пересекли тропинку, направляясь к воротам комплекса; не было ни малейшего шанса, что они помешают Шарине.

У клерков не было фонаря, и при такой яркой луне, как сегодня вечером, Шарине он тоже не был нужен. Однако этого требовал протокол, так же как протокол требовал, чтобы ее сопровождал отряд Кровавых Орлов. Ей могло не нравиться ни то, ни другое — и ей это нравилось не больше, чем придворные мантии или, если уж на то пошло, ее только что завершившаяся встреча с Леди Фарис, Инспектором по Канализации, — но она была частью работы Принцессы Хафтской.

— Всем встать перед Принцессой! — выкрикнул факельщик, перепрыгивая через три ступеньки крыльца бунгало Шарины.

По обе стороны от двери висели лампы, и пара Кровавых Орлов, ожидавших там, были — конечно же! — уже на ногах.

— Я думаю, дальше мы справимся сами, парень, — сказал старший охранник.

— У меня есть свои обязанности! — возразил парень.

— Верно, и они будут включать в себя удар по уху, если ты не уберешься, сынок, — сказал другой охранник. Он не был особенно недобрым, но его голос звучал так, словно он говорил искренне.

Шарина усмехнулась, поднимаясь по ступенькам. Она тоже находила паренька раздражающим в конце долгого дня. Не исключалась возможность, что она бы сама отвесила ему затрещину, если бы ей пришлось выслушивать гораздо больше его пронзительного самомнения.

Диора, ее горничная, открыла дверь, держа в руках фонарь со свечой; внутри помещения тоже горело несколько ламп. Принцессе не нужно было экономить на ламповом масле, как это делали слуги в сельской гостинице; или, во всяком случае, слуги принцессы придерживались такого мнения. Диора сделала глубокий реверанс. Эта формальность была для солдат; она знала, что Шарине это было безразлично, но они оба были актерами до тех пор, пока вокруг была аудитория.

— Мастер Кэшел еще не вернулся, ваше высочество, — сообщила она. Шарина почувствовала, как у нее упало сердце; она не осознавала, пока Диора не заговорила, как сильно она рассчитывала обнять Кэшела и ощутить его спокойную силу. Кэшел заставлял людей чувствовать себя в безопасности. Это было нечто большее, чем реальность того, чего стоили его мускулы и другие силы. Само его присутствие, казалось, отгоняло Зло лучше, чем могли бы сделать каменные стены или любое другое устройство. Он был хорошим человеком, добрым до глубины души, и рядом с ним нельзя было не верить, что Добро восторжествует.

Диора закрыла дверь. Шарина развела руки, позволяя служанке начать расстегивать складки и завязки, которые держали  мантию на Принцессе Шарине.

— Не хотите ли чего-нибудь перекусить, ваше высочество? — спросила она, продолжая работать. Диора была горничной Шарины с тех пор, как та стала принцессой. Они не были настоящими друзьями, скорее из-за различий в интересах, чем из-за социального статуса, но они хорошо ладили друг с другом.

Шарина могла обсудить литературу Старого Королевства с другими людьми, а Диора, без сомнения, знала людей, которые разделяли ее страсть к лошадиным скачкам; но горничная не возражала выполнять всю работу, для которой другая дворянка потребовала бы целую фалангу специалистов, и Шарина не выкрикивала проклятий и не хлестала свою горничную по лицу шпилькой из-за того, что та слишком сильно дернула за локон.

— Нет, нет, — ответила Шарина. — На умывальнике есть кувшин и кружка? Я просто хочу поспать. «Я просто хочу, чтобы Кэшел обнял меня», — но она не сказала бы этого вслух никому, кроме самого Кэшела.

— О, да, ваше высочество, — ответила Диора. В ее голосе прозвучало легкое чувство шока из-за этого вопроса. Это было все равно, что спросить горничную, считает ли она, что Шарине следует надеть одежду, когда она выходит утром на улицу.

Шарина усмехнулась. Чтобы Диора не подумала, что над ней насмехаются, она сказала вслух: — Водоем под городом превращается в большое озеро из-за того, что не стало Внутреннего Моря, и Белтису некуда стекать. Это означает, что канализация вскоре начнет переполняться каждый раз, когда пойдет дождь.

— Вот как? — удивилась горничная. — Я и представить себе такого не могла! Шарина тоже этого не знала, но теперь правительство было в ее руках.