Как Вэра овладел искусством выживания в дикой природе, не спрашиваю. В функции следопыта входит поддержка связи между зиккуратами, где живут крестьяне, доставка грузов, помощь военным во время облав на диких. Тальпаллиса, место которого я занял, тоже можно было бы назвать следопытом. Они живут на поверхности и с дикими контактируют чаще, чем с обычными людьми, Вэра, вот, больше на дикого похож, чем на цивилизованного. Не удивлюсь, если он и в подземельях ориентируется не хуже меня.

Но нет, когда мы добираемся до места, он не идет следом, остается караулить выход, а я спускаюсь к источнику и только там прячу фрагмент, завернутый сперва в найденный в крепости целлофановый пакет, а затем в упаковочную бумагу, оставленную организаторами для разведения огня.

Набираю фляги, умываюсь и, наплевав на все, раздеваюсь и плещусь в холодной воде минут пять — что они решат?

Распределив фляги по котомкам, поднимаюсь на поверхность, отдаю две котомки с флягами Вэре и говорю:

— Теперь — на север. Посмотрим, как там обстоят дела, попытаемся договориться о союзе. Малые группы попытаемся убедить, чтоб прикнули к нам.

Протягиваю Вэре карту, он сводит брови у переносицы, изучая ее, запрокидывает голову, щурится на солнце, снова смотрит в карту.

— Скоро полдень. Нам к крепости идти пять часов, и обратно пять. Ночь застанет нас в пути. Надо очень быстро передвигаться, чтобы уложиться в шесть-семь часов.

Пожимаю плечами:

— Не вопрос. Тогда не будем тянуть время.

Вэра безмолвно разворачивается и, постепенно ускоряясь, шагает, безошибочно определив направление.

Очень быстро понимаю, как недооценил задачу и переоценил себя! Надо было свободные очки таки вкидывать в выносливость. Пот льет ручьем, щиплет глаза, в горле горячо, кажется, я превратился в кипящий котел и вот-вот взорвусь. Вэра добавляет во флягу соль, взятую в крепости: обессоливание организма ведет к утомляемости, а потом и более серьезным последствиям. Кажется, что само время плавится и застывает, мучительное и бесконечное, но продолжаю держать темп, перемежая бег и ходьбу, воду пьем безостановочно.

Пейзаж не меняется: все те же оранжевые холмы, иссушенная каменистая почва и желтая пыль. Голоса вдалеке мы с Вэрой слышим одновременно, останавливаемся, пытаясь определить направление. Карталонец указывает на северо-восток, продолжая прислушиваться.

— Большая группа, — делает вывод он. — Метров двести от нас, идут навстречу. Посмотрим?

Киваю, и мы взбираемся на возвышенность, затаиваемся там. Некоторое время никого не видно, только ветер приносит голоса, но вскоре появляется группа, движущаяся цепью: девять человек, а за ними на безопасном расстоянии плетется стая гиен. Чем вооружены люди, не видно, ясно, что они остались без крепости и ищут безопасное место.

Ждем, пока они исчезнут из вида, продолжаем путь, а в голове вертится мысль о том, что они проверили крепость на севере и движутся на запад, к нам. А может, и не проверили, а просто рыщут.

Немного передохнув, мы идем дальше и к крепости добираемся ближе к вечеру. Глянув на солнце, заметно сместившееся к западу, Вэра говорит:

— Нормально укладываемся.

Северная крепость полностью повторяет нашу: трехметровая стена из бетонных плит, за которыми, я уверен, два модульных здания барачного типа. Оставив оружие, я наматываю на палку материал, имитируя белый флаг, и, размахивая им, иду к крепости. На приличном расстоянии огибаю ее и останавливаюсь метрах в пятидесяти: правая створка ворот открыта, и дозорных не наблюдается. Развевается на ветру синий флаг, в вышине нарезает круги хищная птица.

Неужели никто ее не нашел? Такой вариант возможен, ведь карта есть только у нас, вот только не верится в удачу. Вэра хмурится, глядя вперед не мигая.

— Что думаешь? — в голос спрашиваю я.

— Флаг поднят, значит, крепость захвачена. Была. Идем смотреть.

Когда подходим к крепости метров на двадцать, замечаем следы, множество следов, все пространство вокруг стен истоптано, и темно-красные пятна крови на земле еще не почернели. Крепость была захвачена дважды, нападающие взяли, что им было нужно. Но вряд ли это были люди, которых мы встретили по пути сюда — тем, кто здесь побывал, незачем идти на запад, ведь если они не остались тут, значит, крепость у них уже есть, и логичнее вернуться к себе.

Возвращаемся за оружием, входим в ворота. У стены валяется труп с перерезанным горлом. Между зданиями ничком лежит еще один убитый, стервятник взлетает с него на стену, свешивает лысую башку.

Третий труп находим в коридоре распятым на стене прутьями арматуры, у него отрезаны пальцы и вскрыт живот, под ним лужа крови, где роятся мухи.

— Его пытали, — говорит Вэра, — искали фрагмент.

— Готов поспорить, что нашли, — говорю я, иду дальше по коридору.

Внимание! Зафиксировано приближение условно опасного объекта!

Он сидит в углу дальней комнаты, привалившись спиной к стене. Показываю направление и говорю:

— Там есть кто-то еще, живой.

Не задавая вопросов и натянув тетиву, Вэра идет за мной. Толкаю дверь, но она заперта. Понятно: там окопался защитник, захватчики, видимо, получили, что хотели, и посчитали, что доставать его себе дороже. Стучу в дверь и говорю:

— Я знаю, что ты там. Открывай, мы не причиним тебе вреда.

— Идите на хрен, арбалет я вам не отдам!

— Те, кто убил твоих союзников, уже ушли. Нас двое. Увидели открытые ворота, заглянули. Помощь нужна?

Красный силуэт тяжело поднимается, но не решается сдвинуться с места.

— Ты ранен? — продолжаю я. — Мы не тронем тебя, клянусь. Нам нужно знать, что тут произошло.

Пошатнувшись и придерживаясь за бок, выживший ковыляет к двери, пытается разобрать баррикаду, тогда мы вдвоем с Вэрой наваливаемся на дверь, и она приоткрывается. В комнате заперся раскачанный парень, еще совсем мальчишка, с простреленным боком.

Миргель Роу, 18 лет

Уровень 2, ступень 2, военный

Физическое развитие: 15

Духовное развитие: 8

Весь мокрый от пота, дышит парень часто и тяжело, в уголках губ пузырится розовая пена. И так ясно, что он нежилец, но сканирую его и получаю подтверждение: внутреннее кровотечение, начинающийся отек легких, прогноз неблагоприятный. Сегодня я уже вылечил Тейна, и этому парню мне никак не помочь.

— Они пришли типа на переговоры. Типа мир заключать, — шелестит он, хватая воздух ртом. — Главарь один высокий, лицо обожженное. С ним напарник, обычный, зовут Мремике… Как-то так, точно не помню, он на азиата похож, но не азиат, глаза узкие, волосы белые кудрявые. Мы их впустили, а они на нас напали и открыли ворота своим. Все забрали… И кусок железного льва тоже. Я ведь не умру?

И что тебе ответить, глупый ребенок, страстно желающий жить? Умрешь, причем скоро. Мучительно умрешь, задыхаясь и захлебываясь пеной.

— Покажи рану. — Вэра выдвигается вперед, прислоняет лук к стене, парень задирает майку, демонстрируя небольшую округлую рану, куда вошел арбалетный болт и пробил легкое.

Поднявшись, Вэра говорит:

— Эта рана не убьет тебя. — В его голосе столько уверенности, что парень сипло выдыхает и улыбается, не замечая, как Вэра скользит вбок, берет его шею в захват и начинает душить, говоря: — Прости. Но так милосерднее, ты умрешь быстро.

Еще с минуту он держит дергающееся в агонии тело, кладет на пол, поднимает трофейный арбалет и протягивает мне. Спешно обходим здания, убеждаемся, что все здесь обыскали до нас, и покидаем разграбленную северную крепость.

Столько усилий — и все напрасно. Солнце все еще печет, благо хоть светит в спину, пот льет градом, и перед глазами разбегаются разноцветные круги.

Холмы уступают место серой гладкой низменности, исчерченной трещинами вдоль и поперек, то тут, то там торчат длинные сухие стебли. Вэра кивает вниз:

— Тут было озеро. Видишь — грязь засохла. Но вода ушла.

Спускаемся на засохшую грязь, похожую на плохо уложенную плитку. Кое-где трещины шириной в два пальца, хрустят под ногами вмурованные в грязь растения, попадаются скелеты то ли птиц, то ли ящериц.