Следы заканчиваются в нескольких метрах от стены периметра, потом машина, видимо, развернулась и поехала назад.

— И что теперь? — спрашивает Эристан, глядя на воинственного охранного дрона, повернувшего к нам турели и приготовившегося не выпускать нас с Полигона.

— Ищем отпечатки подошв, любые знаки. Просто идем на удалении друг от друга и смотрим под ноги.

Так мы и делаем. Эристан оказывается жутко словоохотливым и комментирует каждый шаг. С одной стороны, хочется велеть ему заткнуться, с другой его болтовня отвлекает от мрачных мыслей о судьбе Наданы.

— Судя по шинам, это что-то трехколесное. Впереди два колеса, сзади одно…

Эристан смолкает, делает стойку, коршуном кидается к камням и с победным возгласом достает некрупную ящерицу, нанизанную на наконечник стрелы, продырявливает ей голову и цепляет на пояс, где змея.

— Какой ты полезный член команды, — поощряю его я и останавливаюсь над рисунком, уже присыпанным пылью: переплетенные змеи, как на татуировках Наданы. Головы, надо полагать, указывают направление, куда она пошла, а вот и след берца в пыли, правильно я все понял.

По следам иду вглубь Полигона. Останавливаюсь возле дерева с обломанными ветвями, откуда, шумно взмахнув крыльями, взлетает пестрая хищная птица. Эристан несколько раз оббегает вокруг дерева и резюмирует:

— Тут еще следы. А вот, смотри, — он указывает себе под ноги, — как будто они ушли отсюда вдвоем вон туда. — Он указывает на север.

— Значит, и Лекс объявился, хорошо… Или плохо.

— Почему плохо?

— Потому что где-то здесь вчера ночью орудовали гемоды.

Находим змеи-стрелки и бежим по указателям. Отклонившись от маршрута, поднимаемся на холм, чтобы осмотреться, и вдалеке замечаем руины древнего города и нагромождения камней.

По мере приближения к руинам мои опасения крепнут, они становятся железобетонными, когда обнаруживаю следы протектора, ведущие прямиком к предполагаемому убежищу Наданы. С моих губ срывается ругательство, мчусь по следу к развалинам, огибаю кучу плит и останавливаюсь перед раскиданными взрывом камнями, из которых выглядывает невысокая разваленная башня. Если тут и были следы Наданы, они присыпаны поднятой взрывом пылью.

— Леон, тут кровь! — кричит Эристан с другой стороны башни.

Он сидит на корточках, сдувая пыль с черного пятна засохшей крови, поднимает голову и говорит, будто извиняется:

— Но тел нигде нет, значит, есть надежда…

— Ты же сам знаешь, что гемоды забирают тела. И знаешь зачем.

Эристан поднимается и молчит. Я сажусь, сжав голову ладонями. Все было зря. Пусто становится в душе. И не потому, что я остался без команды, и ее надо собирать заново — мне больно терять этих людей. Так же больно, как — боевых товарищей во время очередной облавы зверобогих. Накатывает ярость — найти гемодов, свернуть им шеи, выпотрошить и повесить на деревьях. Повинуясь порыву, вскакиваю и сбегаю с холма, но заставляю себя остановиться.

Надане и Лексу не помочь, а мне надо выжить хотя бы для того, что меня ждет Элисса. На весь остальной мир сейчас как-то наплевать.

— Значит так, — говорю я. — Первым делом ищем воду. Формируем команду из оставшихся одиночек, каких тут, думаю, немало. А потом пытаемся захватить крепость. Если не получается с командой, примыкаем к уже сформировавшейся и действуем по обстоятельствам.

— Жаль, что так вышло, — вздыхает Эристан. — Куда пойдем?

Указываю на север.

— Посмотрим, что там. Если встречаем людей, ведем себя мирно, нам нужны союзники.

— Да понял уже. Может, тут прошвырнуться? Вдруг есть колодец?

Не дожидаясь моего одобрения, он убегает дальше, а я брожу туда-сюда вдоль нагромождения камней и заставляю себя думать не о том, какую смерть нашли Надана и Лекс, а о выглядывающей из развалин башне. Чем она могла быть? Как и все местные дома, вытесанная из пористого цельного камня. Жить в ней нельзя, сильно тесно. Как оборонное сооружение не годится — она не выше полутора метров.

— Хэй! — доносится радостный возглас Эристана. — Тут карьер, а на дне могут быть родники. Иди посмотри.

Карьер, где в древности резали камень, напоминает ступенчатый кратер, на дне — осколки плит, камней и ни намека на воду.

— Давно не было дождей, — вздыхает Эристан. — Дождь его наполнил бы.

— Зря потратим время и силу, — резюмирую я. — Лучше попытаем удачу в другом месте.

Топаем на север, я иду медленно, а Эристан мечется по развалинам, не оставляя надежды найти колодец. Делаю шаг, и программа закрывает обзор уведомлением:

Внимание! Зафиксировано приближение условно опасного объекта!

Прежде чем активировать визуализацию, я шагаю за плиты, пригибаюсь и кричу Эристану:

— Осторожнее! Чужие.

Перед глазами появляется очерченный зеленым круг — зона взаимодействия с чужаками, где я на одной его стороне, а расплывчатый красный силуэт — на другой. Причем это очень странный силуэт, жирный… Двухголовый? Нет, как будто два человека поддерживают друг друга и то ли очень медленно движутся, то ли стоят на месте.

Выглядываю из-за плит. Передо мной двадцатиметровая площадка, ровным слоем засыпанная камнями, спрятаться двоим тут решительно негде.

— Что там? — шепчет за спиной бесшумно подошедший Эристан. — Никого ж нет.

— Ничего не понимаю, — разговариваю я скорее с собой, чем с ним. — Отчетливо вижу двоих… Но их нет.

Эристан, видимо, уже привык, что у него странный напарник, и мои слова не комментирует. Покидаю укрытие, медленно иду по камням, настороженно озираясь, Эристан с луком меня прикрывает. Силуэты смещаются ближе ко мне, еще ближе. Мы уже должны поравняться, но по-прежнему пусто. Это что же, даже программа сбоит на жаре?

И тут до меня доходит. И сердце срывается в галоп. Картинка у меня перед глазами двухмерна, и объекты внизу отображает так, словно на одной прямой со мной.

Выработка камня это не только карьер, но и штольни! Сотни метров ветвящихся ходов! Вспоминается поселение, где мы провели первую ночь, там были дома-колодцы, вырубленные прямо в скале. Есть надежда, что Надана и Лекс спрятались в каменоломнях, а гемоды не смогли их достать и взорвали вход!

Порываюсь сказать, что нашел партнеров, но вспоминаю, что за нами следят дроны, и нужно озарение как-то достоверно обыграть.

Возвращаюсь к развалинам и указываю на башенку:

— Я вспомнил, что это: вход в каменоломни. В исторической книжке видел такую. А еще мне показалось, что я слышал голоса. Так что, возможно, люди, которых я искал, живы.

Эристан без энтузиазма пожимает плечами, смотрит на завал, как приговоренный — на палача.

— Ты уверен? Мы ж тут и поляжем. Потаскай-ка камни на жаре, да без воды!

Подхожу к башне, пытаясь сообразить, где был вход, выворачиваю здоровенный валун.

— Вот и охладимся. В каменоломнях прохладно.

Мне кажется, что расчистка завала не кончится никогда. Даже дрон улетает, утомившись наблюдать за нами с Эристаном. Сначала мы выкатили крупные валуны, надеясь, что лаз в каменоломни завален ими, потом начали разгребать щебенку руками. Нашли в камнях полутораметровую цепь — награду за затраченные усилия. С нею всяко лучше, чем с обычной палкой.

В Эристане, сходящем с ума от жары и жажды, отчаянье пробуждает поэта, он сочиняет гимн лопате и поет… то есть хрипит его в голос:

— Нет тебя, когда нам очень надо, о, яви, свой светлый лик, лопата! — Он падает на задницу и резюмирует: — Если ходы завалены взрывом изнутри, тут и трактором не откопаешь.

Я согласен с ним, но сдаваться не намерен. Нужно пройти путь до конца, полностью расчистить башенку, и тогда станет ясно, зря мы старались или нет. Последний глоток обжигающе-горячей воды еще больше распаляет жажду. Вспоминаю слова Эристана про головокружение и судороги, если долго не пить. Похоже, они не за горами, а мы дали себе нагрузку и ускорили потерю влаги.

Посидев немного, Эристан поднимается, обходит башню, проверяя палкой ее подножие со всех сторон.