— Это маральник. Цветы так называются, — тихо подошедшая Марина кивнула в сторону гор. — Каждый год они у нас цветут, и считается, что когда маральник зацвел — весна наступила по-настоящему.

На самом деле я давно заметила стоящие чуть поодаль от меня фигурки — Марина привела с собой малыша Арсения. Но с учетом некоторой враждебности нашей последней беседы я решила хотя бы не вступать в диалог с Мариной первой. А то вдруг она снова видела, как я разговаривала с ее мужем и пришла предъявить мне очередные претензии.

— Очень красиво, — вежливо ответила я, имея в виду сиреневые цветы. Маральник. Нужно запомнить.

Наверное, неловкое молчание могло бы повиснуть между нами надолго, но ситуацию спас Арсений.

— Тетя, — сказал малыш с искренним восторгом в голосе, — какая у вас красивая царапина на носу!

Марина заулыбалась, а я не выдержала и рассмеялась.

— Спасибо, милый! — сказала я. — Таких чудесных комплиментов мне еще никто не делал.

— Правда? — обрадовался Арсений. — Значит, я первый!

— Значит, так, — согласилась я.

— Позвольте, мы присядем? — сказала Марина, указывая на лавочку, стоявшую напротив той, на которой сидела я.

— Пожалуйста.

Марина с Арсением — теперь она крепко держала его за руку, словно боялась в любой момент потерять — поднялись на веранду и чинно уселись напротив меня.

— Миша очень хороший человек, — сказала Марина. Я поморщилась — ну вот, снова она про мужа. Очевидно, заметив мою реакцию, Марина поспешно продолжила: — Нет-нет, я не собираюсь говорить вам ничего плохого. Так вот. Миша. Он много работает и сильно устает. Может начать рассказывать какие-нибудь небылицы. Типа как про призраков или вроде того. Он вам ничего подобного не рассказывал?

Марина старалась казаться непринужденной, но получалось у нее плохо. Она так яростно теребила рукав своей толстовки, что это выдавало ее напряжение с головой. Я поняла, что отчего-то ответ на заданный Мариной вопрос очень важен для нее.

Я вспомнила, как Михаил рассказывал про привидевшуюся ему прабабку. Но эта история на историю про призраков не тянула — Михаил и сам понимал, что покойная старушка ему просто приснилась.

— Ничего такого он мне не рассказывал, — я отрицательно мотнула головой.

Марина перестала дергать толстовку и тихонько, но заметно выдохнула.

— Вот и хорошо, — сказала она. — А то мало ли. Напугал бы вас еще своими россказнями. Гостей у нас, как видите, пока немного. Не хватало последних распугать.

Вот именно, Марина, вот именно, подумала я. Ни одного клиента у вас нет, кроме меня. Тем более непонятны намеки Михаила на то, что было бы отлично, если бы я поскорее съехала.

Сидели мы уже достаточно долго, Марина что-то щебетала про развлечения в ближайших населенных пунктах, но пока конная езда и гонки на джипах по бездорожью меня не интересовали. Я наблюдала, как увлеченно маленький Арсений катает по полу принесенные с собой машинки и размышляла, как лучше подступиться к той теме, которая меня действительно волновала.

Я подумала, что было бы неплохо предложить гостям чаю, это помогло бы завязать светскую беседу. Но ни чая, ни кофе у меня не было, и, в конце концов я решила не тянуть и спросила у Марины прямо в лоб:

— Вы знаете Бэллу?

Марина снова ухватилась за многострадальный рукав толстовки и, сминая его пальцами с коротко остриженными ногтями, робко улыбнулась.

— Бэллу? Впервые слышу. Почему я должна ее знать?

— Я видела ее сегодня в кафе. Девушка лет восемнадцати на вид, очень красивая. Светлые волосы, голубые глаза.

— Такое описание много кому подойдет, — Марина не отрывала глаз от сына, ползающего по полу со своими машинками. Это ее поведение было вполне естественным, она вела себя как заботливая мать.

Но мне все равно казалось, что Марина только изображает чрезмерную сосредоточенность на сыне, чтобы лишний раз не смотреть мне в глаза.

— Она, эта девушка, была одета в белое платье. Такое, знаете, как будто очень старое, — не унималась я. — И низ у этого платья был весь в грязи, можно подумать, что девушка эта в болото провалилась. Признаться, она меня напугала. Несла какую-то ерунду, дружбу предлагала… Возраст свой не могла вспомнить. Вы точно ее не знаете?

Марина упорно молчала. Она так внимательно разглядывала сына, словно увидела его впервые.

Арсений, который, как мне казалось, был полностью поглощен своим занятием, поднял кудрявую головку и сказал:

— А я знаю эту грязную девочку! Она к нам домой иногда приходит. Правда, почему-то только по ночам!

— Что ты несешь? — напустилась Марина на сына.

Она вскочила с места, густая краска залила ее еще недавно совершенно бледное лицо. Любящая мать сжала кулаки, и я тоже поднялась с места. В какой-то момент мне показалось, что Марина кинется на Арсения с кулаками.

— А что я такого сказал? — залопотал мальчик, захлопав длинными ресницами. — Я и правда знаю эту девочку. Мам, ты же тоже ее сто раз видела!

Я подумала, что у Арсения для его возраста прекрасный словарный запас, а красная, как запрещающий сигнал светофора, Марина схватила сына за руку и сказала, обращаясь ко мне:

— Он все выдумывает. Тоже фантазер, как и его отец. А может, приснилось что-то.

— Ничего мне не приснилось, — обиженно сообщил Арсений.

— Собирай свои машинки и пойдем, — скомандовала Марина. — Валерии нужно отдохнуть.

Я окликнула их, когда они уже отошли на несколько метров от моего домика.

— Марина! Хотела у вас спросить. Тут где-то рядом течет Катунь. Я смогу сходить на нее посмотреть? Имею в виду, это не опасно?

Повеселевшая Марина — полагаю, ее настроение изменилось потому, что я не стала развивать неприятную для нее тему — ответила, что река совсем рядом и что никаких опасностей там нет. И добавила, что если я дойду до кафе, сверну налево и пройду метров двести, то как раз выйду к удобному спуску прямо к реке, а рядом со спуском есть мост. Через мост, объяснила Марина, можно добраться до Агарта — того самого неприветливого села — и если идти пешком, то через мост получится гораздо быстрее, а по шоссе придется шагать раза в два дольше.

Информация про Агарт показалась мне стоящей внимания.

— А вы хоть раз ходили туда пешком?

— Я — нет, — ответила Марина. — А вот Миша частенько ходит. Машина у нас не иномарка какая-нибудь модная. Ломается, бывает.

Марина с Арсением удалились по посыпанной гравием дорожке, а я стала прикидывать, имеет ли смысл идти к реке прямо сейчас. Идею про пеший поход в село я отмела сразу — крепкому Михаилу, хорошо знакомому со здешними местами, такой поход, может, и нипочем, а вот мне лучше не рисковать. Можно и заблудиться, и еще чего похуже.

Я решила, что на следующий день встану пораньше специально, чтобы сходить к реке, а потом попрошу Михаила свозить меня в сельский магазин. А если Марина будет переживать по этому поводу — может просто поехать с нами.

День клонился к вечеру, и на улице похолодало. Я надела теплые носки, с трудом запихнула ноги в кроссовки и вытащила на веранду легкое складное кресло, которое обнаружила в самом углу домика, за шкафом.

На столике я разложила вязание, вся горя от предвкушения. Подумала о том, что ограничения и тишина идут мне на пользу — мысль о таком незатейливом, в общем, занятии, как вязание, вызвала у меня неподдельный прилив счастья.

Вспомнив, как мама учила меня, маленькую, вязать шарфы, я порадовалась, что взяла с собой пряжу нежного голубого оттенка. Можно будет связать шарфик для Арсения, зимы на Алтае точно холодные.

Я ловко работала спицами, повторяя много раз отработанные движения. Чтобы не погружаться в воспоминания о детстве, я сосредоточилась на будущем шарфе и потихоньку считала петли, хотя, честно говоря, в этом не было необходимости. Такой шарф я могла бы связать и с закрытыми глазами.

Боковым зрением я видела, как мимо меня прошествовал драный Пушок. Он делал вид, что его совершенно не интересует соблазнительно (соблазнительно для кота, конечно) разложенная по столу пряжа. Или ему правда было все равно.