С легким сердцем я взбежала на крылечко своего домика, в рассеянности потянула на себя закрытую дверь и, вспомнив, что сама же ее и закрыла, извлекла ключ из заднего кармана легинсов. Придерживая одной рукой коктейль и пакет с картошкой, свободной рукой я открыла дверь и шагнула внутрь своего жилища.

В глаза сразу же бросилось оставленное на кухонном столе вязание. Сердце у меня упало. На столе творилось такое, что я в буквальном смысле не могла поверить своим глазам. Я даже повернулась к столу спиной, не спеша убрала свои съестные запасы в холодильник, сполоснула руки, и только тогда отважилась вновь посмотреть на свой недовязанный шарфик.

На самом деле от любовно связанной мной вещички ничего не осталось. На столе валялись распущенные, спутанные, местами порванные нитки.

Спасению шарф точно не подлежал.

Было так обидно, что на секунду я даже забыла о свидании с Максом. Пылая справедливым негодованием, я выскочила на улицу и пошла по направлению к качелям. В моей голове уже сложилась стройная картинка: значит, пока меня не было, Марина зачем-то заходила в мой домик. Что-то искала? Вынюхивала? Сына после его «пропажи» Марина не отпускала ни на шаг, значит, Арсений был с ней. И пока мать отвлеклась, мальчик варварски расправился с моим вязанием.

На половине пути я подостыла и, сделав еще пару неуверенных шагов, застыла в нерешительности. Моя версия была неправдоподобной — это я поняла даже под действием горькой обиды.

Предположим, Марина действительно вошла в домик во время моего отсутствия, хотя я не представляла, зачем бы ей это понадобилось. Но допустим. В любом случае Арсений не стал бы портить мое вязание. Мальчик был уже слишком большим для таких игр, да и очень хорошо воспитан для совершения подобных актов вандализма.

Но тогда кто спутал нитки? Я медленно побрела обратно, не потревожив парочку на качелях, и в который раз отыскивая понятные объяснения для непонятных событий. Может, Бэлла каким-то образом пробралась в мой дом? Нет, она бы не успела, решила я. Девчонка постоянно крутилась у меня под ногами в Агарте.

Я вернулась в домик, бросила испорченное вязание в мусорное ведро, подхватила полотенце и пошла в душ. Не буду думать о том, кто испортил мою работу, решила я. Все равно уже ничего не поправить.

В душевой кабинке я почувствовала все тот же, уже хорошо знакомый мне запах сладковатой гнили. Видимо, я уже стала привыкать к этому специфическому аромату, потому что я только разозлилась из-за растекающейся вокруг вони и подумала, что местным жителям стоило бы чаще проветривать.

Стараясь дышать неглубоко, я вдруг вспомнила о незнакомке у моста — возможно, это неприятный застоявшийся запах породил в моем мозгу соответствующие ассоциации. В задумчивости я вышла из кабинки, обернулась полотенцем и стала сушить волосы феном.

Из головы не шла женщина с квакающим голосом. Она же что-то говорила о том, чтобы я не задерживалась и быстрее шла домой…

Наконец я решила совсем плюнуть на неприятность с вязанием. Ну или хотя бы подумать о ней позже. А пока меня ожидало слишком волнующее, слишком счастливое событие, чтобы забивать перед ним голову всякой ерундой.

Я стянула волосы в высокий хвост и, взглянув на себя в зеркало, решила, что с такой прической похожа на строгую учительницу. Тогда я распустила волосы, но результат меня снова не устроил — мне показалось, что теперь я выгляжу вульгарно.

Если бы я была в Москве — все было бы проще. Пошла бы в какой-нибудь салон, где профессионалы сделали бы из меня идеал красоты. Но в окрестностях «Белых ночей» нечего было и думать о встрече с косметологами и визажистами, поэтому мне пришлось обходиться своими силами.

… До встречи оставалось полчаса, когда я была уже полностью готова к свиданию с мужчиной моей мечты. Волосы я заплела в небрежную косу, потому что, кроме хвоста и косы, никаких других причесок делать не умела. Одежды, которая подходила бы для выхода в свет, у меня с собой не было, и я натянула белые джинсы и голубую футболку. Сверху накинула джинсовку и, осмотрев себя с головы до ног, осталась вполне довольна результатом. В конце концов я шла в сельское кафе, а не в столичный ресторан.

Царапину на носу я тщательно замазала тональником, немного подкрасила губы и глаза. В итоге мне показалось, что из зеркала на меня смотрит прямо-таки неземная красавица — вот что значит отвыкнуть от собственного накрашенного лица.

Хотя негласные правила приличия предписывали мне, как девушке, не бежать на свидание раньше назначенного времени, терпения сидеть и ждать у меня не оставалось. Я решила пойти в кафе и дожидаться Макса там. А вдруг он уже завершил свои непонятные важные дела и тоже придет пораньше?

В последний раз пригладив волосы рукой, я надела кроссовки и покинула свой домик. Несколько раз дернула дверь, чтобы удостовериться, что закрылась на ключ. Конечно, вряд ли закрытая дверь помешает тому, кто действительно захочет зайти, но так все же было спокойнее.

Марина работала в садике, рядом с ней Сеня играл со своими машинками.

— Какая ты красивая, — восхитился Сеня, когда я прошла рядом. — Как принцесса из мультиков!

Марина отвлеклась от своих посадок и посмотрела на меня. Она одобрительно цокнула языком и сказала:

— Выглядите шикарно! В нашей забегаловке все в обморок попадают! Вы же в кафе?

— В кафе, — пробормотала я. — Только там нет, наверное, никого, некому падать будет…

— Не скажите, — Марина покачала головой. — По выходным, да в теплую погоду, люди там собираются. Так что, может, познакомитесь с кем-нибудь.

На Маринино лицо вдруг набежала тень тревоги, и она спросила:

— Или, может, вы уже с кем-то познакомились?

Лицо молодой матери побледнело. Она сжала губы и не отводила от меня глаз в ожидании ответа.

— Ни с кем не знакомилась, — почему-то соврала я.

И зачем я это сделала? Но после моего ответа Марина расслабилась и вернулась к своим садовым делам. Так что я не стала слишком корить себя за вранье — мало ли, может, ревнивая администраторша опять себе что-то нафантазировала и решила, что я тороплюсь на свидание с ее мужем.

Который, кстати, до сих пор не вернулся.

Как я ни старалась идти медленно, у входа в кафе я оказалась за двадцать минут до назначенного Максом времени. Осторожно заглядывая в зал с улицы, я поняла, что Марина была права. Больше половины столиков были заняты, тут и там звучали голоса и смех, перекрывавшие довольно громкую музыку.

На один миг веселая атмосфера показалась мне враждебной, и я даже шагнула назад в безотчетном порыве убежать. Но тут же взяла себя в руки — ну что мне может угрожать в людном месте, да еще в компании такого мужчины, как Максим?

Я вошла в зал, стараясь держаться беззаботно, и сразу увидела Макса. Точнее, его спину. Он сидел за столиком не один. Напротив него, лицом ко мне, устроилась симпатичная женщина. Коротко стриженая брюнетка с яркими губами и пышными формами что-то говорила Максиму, удерживая его за руку.

Я растерялась, не зная, как реагировать. Темноволосая девушка веля себя так, будто хорошо знала Максима, и имела полное право сидеть с ним рядом и выяснять отношения. А в том, что эти двое за столиком ссорятся, я не сомневалась — губы брюнетки кривились в обиженной гримасе, когда она умолкала, очевидно, слушая, что говорит ей Максим.

Мне стало неловко, как будто я подсматривала за ними. Я даже оглянулась, ища пути к отступлению, но тут Макс обернулся. Можно было подумать, что он каким-то шестым чувством распознал мое присутствие.

Наши взгляды встретились, и я ощутила как мурашки волной пронеслись по моему телу и угнездились где-то в районе затылка. Максим встал со своего места, брезгливым движением отбросив руку своей собеседницы.

Краем глаза я заметила, как оставленная в одиночестве девушка смотрит на меня во все глаза. Мне хотелось торжествовать и быть в эйфории от своего триумфа — вот, видела, он оставил тебя ради меня! Но отчего-то на лице брюнетки я прочитала не зависть и не ревность, а что-то похожее на отчаяние.